Биография Джеральда Даррелла (Доклад)

ДЖЕРАЛЬД ДАРРЕЛЛ - немного об авторе.

По установившимся канонам, предисловие должно посвящаться анализу

литературных и иных достоинств предлагаемой читателю книги. Однако

применительно к книге, которую вы сейчас держите в руках, мне хотелось бы

отступить от этой традиции. В самом деле, книга эта говорит сама за себя, в

ней нет каких-то темных мест, нуждающихся в специальном толковании. Она

открыта каждому, кому посчастливится ее приобрести. Иное дело — личность

автора, внутреннюю сущность которого мы постигаем только через его

произведение. А личность эта — Джеральд Даррелл, незаурядный человек и

писатель-натуралист, известный, без преувеличения, во всем мире.

Так уж случилось, что вот уже более четверти века я оказался в известной

степени связанным с жизнью и работой Джеральда Даррелла. Знакомство с ним

состоялось в одностороннем порядке, без прямого участия самого Даррелла, но

оно оказалось настолько ярким, что я помню нашу первую «встречу» так, будто

это было вчера: кто-то из коллег-аспирантов помахал передо мной тоненькой

скромной книжечкой в бумажной обложке и сказал: «Взгляни, занятная вещь.

Фамилия автора ничего мне не говорит, какой-то Даррелл, но написано

здорово!» Называлась книга «Перегруженный ковчег». В тот же вечер, проходя

мимо киоска около одной из станций метро, я поинтересовался, без особой

надежды и, по правде говоря,— желания, нет ли в киоске этой книги. Она

была, и продавец вытащил ее из большой стопки. Как странно это звучит

сегодня — новая книга Даррелла свободно продается в обычном газетном

киоске! Дома я раскрыл книжку — и пропал! До тех пор, пока не прочел

последнюю страницу, не мог оторваться. Все привлекало в этой книге: и

совершенно особый угол зрения, под которым автор смотрел на мир природы, и

необычный, удивительный стиль письма, и тонкий юмор, и своеобразная,

доверительная манера общения с читателем. Скажу без преувеличения: я был

очарован. Шел 1958-й год. Именно тогда началось триумфальное вступление

английского писателя-натуралиста Джеральда Дар-релла в нашу литературу о

природе.

Вскоре была переведена вторая книга Даррелла, «Земля шорохов», которую я

прочел с неменьшим восторгом. Где-то в подсознании мелькала мысль о том,

что неплохо было бы познакомиться с автором покороче, но путей к этому я не

видел.

«Сближение» произошло неожиданно — мне предложили написать предисловие к

новой книге Даррелла «Зоопарк в моем багаже». Это заставило меня ближе и

внимательнее ознакомиться с жизнью автора, с его деятельностью и

литературным творчеством. Передо мной открылся поистине удивительный

человек, щедро и многосторонне одаренный от природы, необыкновенно

притягательный и симпатичный, неординарный во всех отношениях, с

собственным, каким-то особенно теплым мироощущением. Любовь к природе, ко

всем ее творениям неотъемлема от натуры Даррелла, она составляет важнейшую

сторону его жизни, определяющую линию его собственной житейской философии.

Надо ли удивляться, что со времени работы над этим предисловием я

безоговорочно подпал под обаяние Даррелла, стал его верным и постоянным

пропагандистом в нашей стране. Практически все книги Даррелла, переведенные

и изданные с тех пор в СССР, выходили с моими комментариями и

предисловиями. А книг вышло много: «Гончие Бафута», «Под пологом пьяного

леса», «Три билета до Эдвенчер», «Поместье-зверинец», «Путь кенгуренка»,

три автобиографические повести о детстве Даррелла, «Поймайте мне колобуса»

и многие другие. В сущности, неизвестными советскому читателю остались

всего несколько произведений Даррелла, и не потому, что там было что-то

«такое», а по причине их некоторой художественной и информационной

бледности. Не поставим это ему в упрек — ведь даже у самых известных

писателей бывают слабые вещи.

Популярность Даррелла в нашей стране поистине необыкновенная. Я бы даже

сказал, что советские

читатели знают и ценят его гораздо больше, чем соотечественники. Сегодня

купить перевод книги Даррел-ла не только в газетном киоске, но и в книжных

магазинах практически невозможно — и это несмотря на довольно значительные

тиражи и многочисленные переиздания, несмотря даже на то, что Даррелла

начали переводить на языки народов СССР. Более того, за прошедшие

десятилетия «мода» на него не только не потускнела, но возросла и

укрепилась. Из всех натуралистов, пишущих о природе, Даррелл, несомненно,

пользуется у нас самой большой известностью.

Истоки такой популярности в его книгах. Именно они создали, определили,

высветили образ их автора в представлении советских читателей. Самого же

Даррелла мы, так сказать, лично не знали. Поэтому легко понять тот интерес,

который возбудила во всех поклонниках Даррелла весть о его возможном

приезде в Советский Союз для участия в съемках многосерийного телефильма о

природе СССР и ее охране. Больше других, пожалуй, волновался я, ожидая

встречи с человеком, ставшим мне дорогим и близким за многие годы работы

над его книгами. Ведь до тех пор мы обменялись лишь несколькими довольно

официальными письмами. Каким-то он окажется на самом деле?

Переговоры о съемках телефильма затянулись почти на три года, но, к

счастью, завершились успешно. Осенью 1984 года Даррелл побывал в Москве, но

я был в экспедиции, и мы разминулись. А весной следующего года я и мои

коллеги-зоологи узнали: Даррелл снова в Москве! На этот раз встреча наша

состоялась. Она произошла в холле гостиницы «Будапешт». Я хорошо

представлял себе внешность Даррелла по нескольким портретам, которые были

опубликованы в его книгах (сравнительно молодой красивый мужчина с темной

бородой и грустными глазами), но не учел, что пролетели годы, и годы

непростой жизни, поэтому оказался не совсем готов к встрече. Тем не менее,

когда в дверях холла появился грузный мужчина с загорелым обветренным

лицом, на котором особенно контрастно выделялись совершенно белая борода и

светло-голубые, лучистые глаза, я сразу узнал его. Во всей осанке вошедшего

чувствовалось спокойствие, ощущение собственного достоинства и даже какая-

то властность. Я заметил, как глаза всех, сидящих в холле, устреми-

лись на Даррелла, как люди начали перешептываться и переглядываться,

безошибочно угадывая неординарность вошедшего человека. (Такое же

почтительное любопытство мне пришлось наблюдать в Кении по отношению к

Бернгардту Гржимеку, когда он появлялся в общественных местах.)

Как ни странно, но Даррелл тоже сразу «узнал» меня (вероятно, по описанию

Джона Хартли — своего неизменного помощника и героя многих книг, с которыми

я познакомился раньше. А может, существуют какие-то флюиды?) Мы дружески

обнялись, и с той минуты между нами возникла настоящая личная дружба.

Вместе мы побывали в Астраханском заповеднике, в погоне за сайгаками

проехали Калмыкию, много гуляли по Москве и говорили, говорили, говорили...

Нам было о чем говорить. И теперь без ложной скромности и с полной

ответственностью я могу утверждать, что знаю Даррелла лучше, чем кто-либо

другой в нашей стране.

Программа пребывания Даррелла и его жены Ли в Советском Союзе была не

только насыщенной, но и утомительной. Помимо посещения ряда труднодоступных

заповедников (Дарвинского, Баргузинского, Таймырского и многих других), где

велись съемки телефильма, помимо осмотра различных архитектурных и

исторических памятников в Москве, Самарканде, Бухаре, Рязани и других

городах, помимо внимательного знакомства с Московским зоопарком и Птичьим

рынком Дарреллу пришлось участвовать в бесчисленных официальных и

неофициальных встречах с советскими читателями — любителями его книг. Для

каждого у него находилось теплое слово, каждому он оставил автограф на

книге (иногда сопровождаемый шутливым рисунком), так что к концу поездки от

бесконечных надписей, по выражению самого Даррелла, правая рука у него

стала значительно сильнее левой. Пожалуй, не будет преувеличением сказать,

что он оставил автографы не менее чем на тысяче книг!

Организация поездки Даррелла по нашей стране заслуживает всяческих похвал.

В каждом из посещаемых им заповедников его с нетерпением ждали. Самые

редкие звери и птицы, самые красивые уголки природы — все это

демонстрировалось сотрудниками заповедников с любовью и гордостью, с

желанием как можно

больше рассказать долгожданному гостю о природе нашей страны. И Даррелл

понял и по достоинству оценил это стремление — в своей недавно вышедшей,

великолепно иллюстрированной книге «Даррелл в России» он с восторгом

отзывается и о самой природе Советского Союза, и о людях, которые заняты ее

изучением и охраной. Да и в других выступлениях в печати и по радио он

неоднократно возвращался к профессиональному и объективному анализу

состояния охраны природы в СССР, особо выделяя в качестве достижений

создание сети питомников по разведению редких и исчезающих видов и,

разумеется, развитую и научно обоснованную систему охраняемых территорий.

Но далось Дарреллу это путешествие нелегко. Тысячи и тысячи километров в

самолете, на автомобиле, вертолете, катере, моторных лодках, а иногда и

верхом, в жару и в холод, часто в непроглядной пыли степных и пустынных

дорог. А Джеральду Дарреллу сейчас за шестьдесят, и здоровьем особым он

отнюдь похвастаться не может — болезнь почек все настойчивее дает о себе

знать. И все же он ни на минуту не терял живого интереса к окружающему,

чувство юмора не покидало его ни при каких ситуациях. Как-то после

мучительного переезда из Астрахани в самую сердцевину степей Калмыкии,

когда на лицах всех участников лежал сантиметровый слой тончайшей пыли, на

вопрос о самочувствии Даррелл слабым голосом ответил: «Жив еще. Пока жив!».

И тут же пришел в восторг от белой парадной юрты, которую поставили для

него среди безлюдной степи.

Я столь подробно останавливаюсь на совместном путешествии с Дарреллом и

вспоминаю дни и часы общения с ним потому, что это дало мне редкую

возможность проверить те представления о нем, которые сложились у

советского читателя (не без моего участия как автора предисловий) на

основании его книг. И надо сказать, оценка наша оказалась в целом

правильной, хотя некоторые акценты, пожалуй, пришлось сместить.

Единственное, что необходимо полностью исключить, это представление о

Даррелле как об ученом-зоологе. Он не зоолог в строгом понимании этого

слова и вообще не ученый, а просто превосходный значок и любитель животных.

Ни склонности к систематическому изучению их, ни соответствующего

образования у Даррелла

нет, да, может, это и к лучшему. Научный профессионализм, как правило,

убивает непосредственность восприятия. А вот то, что он искренне любит

животных, любит природу, болеет за ее будущее,— это оказалось совершенной

правдой. В искренности его восторгов при виде стада овцебыков на Таймыре,

колоний бакланов и цапель в дельте Волги, токующего глухаря в Дарвинском

заповеднике или стерхов в Окском питомнике редких журавлей сомневаться не

приходится — они неподдельны. Полное доверие вызывает и его высокая оценка

мер по охране природы в СССР, и это понятно — Дар-реллу показали самые

выигрышные из них, оставив вне поля зрения все конфликтные ситуации. Но

самое главное, что подтвердило недолгое общение с Даррел-лом, это его

личные качества. Он действительно оказался замечательным, поистине

незаурядным человеком, мягким, добрым, доброжелательным и в каком-то смысле

восторженным, каким и рисовался в нашем воображении. Буквально у каждого,

кто с ним беседовал или просто задавал ему вопрос, оставалось чувство

соприкосновения с другом, понимающим самые интимные движения души, чутко

отвечающим на них. Это счастливый и крайне редкий дар.

Джеральд Даррелл многое делает для пропаганды охраны природы во всем мире.

Понимая, что основа охраны животных — это знание и любовь, порождаемая

знанием, Даррелл в соавторстве со своей женой, Ли Даррелл, выпустил книгу

«Натуралист-любитель», своего рода энциклопедию для начинающего

естествоиспытателя, продуманно составленную и превосходно иллюстрированную

(жаль, что у нас нет таких книг!).

Особое внимание Даррелл уделяет телевидению. На первых порах это были

лекции, сопровождавшиеся показом наиболее интересных животных. Затем

последовал полнометражный, но еще в известной мере любительский телефильм о

зоопарке в Джерси, где Даррелл выступал в роли ведущего. Успешный дебют

послужил причиной приглашения Даррелла участвовать в съемках уже

профессионального 13-серийного телефильма о природе и животных различных

уголков нашей планеты. История создания этого телефильма легла в основу

книги «Натуралист на мушке». Таким образом были убиты как бы два зайца.

Съемки фильма всегда сопряжены с весьма обременительными обязанностями, и

Дарреллу вместе с его верной спутницей. Ли, пришлось в короткие сроки

побывать в ряде сильно удаленных друг от друга мест — на севере Европы, на

Шетландских островах, и на юге ее, в Камарге, в Африке и Северной Америке.

Такой разброс «мест действия» не мог не сказаться на целостности

восприятия, и книга «Натуралист на мушке», в отличие от телефильма,

получилась, на мой взгляд, несколько более поверхностная, нежели другие уже

известные нам произведения Дар-релла. Комичностью ситуаций автор нередко

пытается компенсировать глубину и духовность общения с животными, что так

характерно для его более ранних книг. Однако зарисовки природы по-прежнему

блещут удивительной точностью, выразительностью и умением выделить главное.

Написанная, по-видимому, не без коммерческих мотивов, книга тем не менее в

художественном плане не выпадает из общего ряда работ Даррелла и ничем не

выдает ни его возраста, ни известной жизненной усталости, даже при описании

свидания с местами его детства на острове Корфу. А главное — она, как и

ранее, славит красоту и непреходящую ценность природы, зовет людей к ее

охране. Читатель почувствует это сам. Многосерийная телепередача «Даррелл в

России», посвященная природе нашей страны,— тоже прежде всего вклад в общее

дело сохранения природы нашей планеты. Миллионы советских телезрителей

могли недавно в этом убедиться. Но мне видится здесь и нечто большее:

работа над этой телепередачей служит упрочению контакта и взаимопонимания

между народами, а в конечном итоге — делу укрепления мира на Земле. Это в

духе Даррелла.

В. Флинт