Григорий Распутин

Григорий Распутин

Григории Распутин

“... нужно говорить и о Распутине. Какова его

действительная роль? Всё надо изучить, а это

требует времени. Комиссии по канонизации, куда

я вхожу, как раз и поручено провести

необходимую подготовительную работу.”

Митрополит ИОАНН (Снычев)

“Одоление смуты”. Спб, 1995, С. 176

О Григории Распутине написано немало, но впервые русский учёный и

публицист Олег Платонов проанализировал эти “труды”, оказавшиеся

обыкновенными фальшивками. С документами в руках автор этой книги

доказывает: образ Распутина - всесильного временщика - создан в угоду

силам, разрушавшим Россию и Царский Престол. Между придуманным Распутиным и

реальным человеком нет ничего общего.

НАЧАЛО ПУТИ

Григорий Ефимович Распутин родился в селе Покровском Тюменского уезда

Тобольской губернии.

Загадки жизни Григория Распутина начинаются с года его рождения. В

Советской исторической энциклопедии и в большинстве других советских

изданий годом рождения Распутина считается 1864-й или 1865-й. Ни один

советский историк не удосужился заглянуть в, где родился и провел большую

часть своей жизни этот человек. Правда, книги эти сохранились не все, но

есть полная подборка сведений о родившихся, умерших и вступивших в брак с

1862 по 1868 год. Пролистаем метрические книги церкви села Покровского,

ветхие, подпорченные жучком и влагой, прежде всего, в 1862 году

сталкиваемся с записью от 21 января о бракосочетании “Покровской слободы

крестьянина Якова Васильева Распутина сына Ефима Яковлевича, 20 лет, с

девицей Анной Васильевной, дочерью деревни Усалки крестьянина Василия

Паршукова, 22 лет”. Это родители Григория Ефимовича Распутина. Фамилия

Распутиных встречается в книге многократно. Всего в селе Покровском живет 7

семей, носящих фамилию Распутины. Кстати говоря, фамилия эта встречается в

Сибири довольно часто и обыкновенно имеет происхождение от слова

“распутье”, что, по словарю Даля: “разъездная дорога, развилина, развилы

пути, место, где сходятся или расходятся дороги, перекресток”. Люди, жившие

в подобных местах, нередко получали прозвище Распутьины, впоследствии

превратившееся в фамилию Распутины.

По церковным книгам, 11 февраля 1863 года у Ефима Яковлевича и Анны

Васильевны рождается дочь Евдокия, которая через несколько месяцев умирает.

2 августа 1864 года у них рождается еще дочь, которую они, как и умершую,

снова называют Евдокией, но и она прожила недолго. Следующее рождение в

семье Ефима Яковлевича Распутина занесено в книгу 8 мая 1866 года -

родилась дочь Гликерия, тоже умершая через 4 месяца “от поноса”. И наконец,

17 августа 1867 года у Распутиных родился сын Андрей, которому тоже не было

суждено жить. В 1868 году в церковной книге нет записей о родившихся в

семье Е.Я. Распутина. Таким образом, согласно церковным книгам Григорий

Распутин не мог родиться в период с 1863 по 1868 год. Более поздние

метрические книги в Покровской церкви не сохранились, но зато остались

заполненные бланки Всероссийской переписи населения за 1897 год, согласно

которым Григорию Ефимовичу Распутину в этом году 28 лет. Перепись велась

очень тщательно, и поэтому можно считать установленным год рождения

Распутина - 1869-й.

Гриша Распутин рос единственным ребенком в семье, к тому же слабого

здоровья. Можно предположить, что в этих условиях, после смерти первых

четырех детей, родители Гриши уделяли ему больше внимания, чем это возможно

в обыкновенной крестьянской семье, где много детей, и, наверное, даже

баловали. Но как единственный помощник отца Григорий рано стал работать,

сначала помогал пасти скот, ходил с отцом в извоз, затем участвовал в

земледельческих работах, помогал убирать урожай, но и, конечно, ловил рыбу

в Туре и окрестных озерах. В Покровском школы не было, и Гриша вплоть до

начала своего странничества, как и его родители, был неграмотен. В общем,

он ничем не выделялся среди других крестьян, разве только своей

болезненностью, которая в крестьянских семьях понималась как ущербность и

давала повод к насмешкам.

“Когда я жил сперва, - рассказывает он сам, - как говорится, в мире,

до 28 лет, то был с миром, то есть любил мир и то, что в мире, и был

справедлив и искал утешения с мирской точки зрения. Много в обозах ходил,

много ямщичил и рыбу ловил, и пашню пахал. Действительно, это все хорошо

для крестьянина!

Много скорбен было мне: где бы какая сделалась ошибка, будто как я, а

я вовсе ни при чем. В артелях переносил разные насмешки. Пахал усердно и

мало спал, а все-таки в сердце помышлял, как бы чего найти, как люди

спасаются”.

Приблизительно в 1892 году в душе его начинает происходить перелом.

Происходит он не сразу, а постепенно. Григорий сначала посещает

сравнительно недалеко расположенные монастыри: абалакский, тюменский,

тобольские: перестает есть мясо (его он не употреблял вплоть до своей

гибели), а через пять лет бросает “курить табак и пить вино”. Начинается

период далеких странствий по монастырям и святым местам России.

Что побудило его на этот шаг? Ответ на вопрос - в его записках.

“Вся жизнь моя, - пишет он, - была болезни. Всякую весну я по сорок

ночей не спал. Сон будто как забытье, так и проводил все время с 15 лет до

28 лет. Вот что тем более толкнуло меня на новую жизнь. Медицина мне не

помогала, со мною ночами бывало как с маленьким, мочился в постели.

Киевские сродники исцелили, и Симеон Праведный Верхотурский дал силы

познать путь истины и уврачевал болезнь бессонницы. Очень трудно это было

все перенесть, а делать нужно было, но все-таки Господь помогал работать, и

никого не нанимал, трудился сам, ночи с пашней мало спал”.

Кстати, внешний вид Григория Распутина не соответствовал тому образу,

который создавался леворадикальной прессой. Он был не только слабого

здоровья, но и невысокого роста, физически не очень силен. Жители села

Покровского, когда в 1980-е годы показывали фильм о Распутине “Агония”,

вначале “бежали” на него, чтобы посмотреть на своего земляка, но старики,

помнившие Григория Ефимовича, как один сказали: “Совсем не похож”. “В

фильме, - по мнению стариков, - огромный, высокий и страшный, а мы его

помним совсем другим, ну, может быть, чуть-чуть выше среднего роста, даже

тщедушный. И все манеры, и поведение другие были. Лицо бледное, глаза

впалые, вид, как правило, измученный. Ходил с посохом”.

В полицейских бумагах сохранилось множество описаний Распутина.

“Телосложения - обыкновенного; цвет волос - светлый шатен; лицо

продолговатое; нос - умеренный; борода - кружком, темно-русая; тип -

русский.”

По переписи 1897 года Григорий Ефимович Распутин числился в составе

семьи своего отца, а не считался самостоятельным хозяином.

Скупые строки бланка переписи, увенчанного двуглавым орлом, включали

всех тогдашних членов распутинского семейства: хозяина - Ефима Яковлевича,

55 лет; жену хозяина - Анну Васильевну, 57 лет; сына хозяина - Григория

Ефимовича, 28 лет; жену сына хозяина - Прасковью Федоровну, 30 лет; внука

хозяина - Дмитрия Григорьевича, 1 год (сына Григория Ефимовича).

Все члены семьи числились земледельцами из государственных крестьян,

все были неграмотными.

ГОДЫ СТРАНСТВИЙ

Сегодня большинству из нас трудно понять, что вкладывалось в слова

“странник”, “странничество” русским человеком в XIX веке. Это были понятия,

с которыми жила Святая Русь, а обычай странничества носил народный

характер.

Были в крестьянской среде люди, которые совершали странничество не раз

и не два в жизни, а регулярно, почти каждый год. У них были свои хозяйства,

дома: возвращаясь домой, они продолжали крестьянствовать. Таким регулярным,

опытным, по его собственным словам, странником и был Григорий Распутин. Он

не бросал своего крестьянского хозяйства вплоть до смерти и, где бы ни был,

как правило, на весенние работы и уборку урожая приезжал в Покровское.

Настоящих странников можно было узнать по внешнему виду - строгий,

серьезный, пронизывающий взгляд, одежда из грубого, крестьянского сукна,

перепоясанная ремнем или просто веревкой. Из-под одежды иногда выглядывала

власяница или даже вериги. В руках посох, ноги босы. Примерно так выглядел

во времена своих странствий и Григорий Распутин, три года он носил вериги.

В день странники проделывали десятки верст, несмотря на погоду.

Ходоком Распутин был хорошим, неустанным. Как сам он рассказывает: “Я шел

по 40-50 верст в день и не спрашивал ни бури, ни ветра, ни дождя. Мне редко

приходилось кушать, по Тамбовской губернии - на одних картошках; не имея с

собой капитала и не собирал во век: придется - Бог пошлет, с ночлегом

пустят - тут и покушаю.

Так не один раз приходил в Киев из Тобольска, не переменял белья по

полугоду и не налагал руки до тела - это вериги тайные, то есть это делал

для опыта и испытания, нередко шел по три дня, вкушал только самую малость.

В жаркие дни налагал на себя пост: не пил квасу, а работал с поденщиками,

как они; работал и убегал в кусты молиться. Не один раз пахал пашню и

убегал на отдохновение на молитву”.

По-видимому, первым монастырем, где совершил свое богомолье Григорий

Распутин, был Абалакский мужской монастырь, находившийся в красивейшем

месте на берегу Иртыша. Историю этого монастыря Распутин часто рассказывал

и в Петербурге, и в Москве.

«Мне приходилось - рассказывает Григорий Распутин, - переносить

нередко всякие беды и напасти; так приходилось, что убийцы предпринимали

против меня, что разные были погони, но на все милость Божья! То скажут:

“Одежда неладная”, то в чем-нибудь да забудутся клеветники неправды. С

ночлега уходил с полночи, а враг завистлив всяким добрым делам, пошлет

какого-нибудь смутителя, он познакомится, чего-нибудь у хозяина возьмет, а

за мной погоня, и все это пережито мною! а виновник тот час же находится.

Не один раз нападали волки, но они разбегались. Не один раз нападали

хищники, хотели обобрать, я им сказывал: “Это не мое, а все Божье, вы

возьмите у меня, я вам помощник, с радостью отдаю”, - им что-то особенно

скажет в сердцах их, они подумают и скажут: “Откуда ты и что такое с тобой?

“Я человек - посланный брат вам и преданный Богу”.

Верхотурский Николаевский монастырь, располагавшийся в Пермской

губернии, Григорий Распутин обычно посещал не один, а собирал на

паломничество крестьян из окрестных сел. Шли пешком сотни верст старым

сибирским трактом от Тюмени на Туринск, а потом на город Верхотурье.

Странничество для Распутина - не самоцель и тем более не средство

ухода от жизни, а внесение в нее духовного начала, придание ей высшего

смысла через подвижническое служение. Григорий осуждает странников, для

которых богомолье стало своего рода профессией, которые избегают труда. Он

этого не принимает.

В странствовании Григорий измождает свою плоть до того, что ему

начинают являться видения. “Злодей враг завидовал всему моему доброму делу,

то он являлся в виде нищего, а все-таки знатно, что не нищий, а враг в

тумане. Я успевал в то время крестным знамением себя осенять, и вдруг

исчезал как прах. То мне казал, что деревня еще более как 30 верст,

смотришь из-за леску и вышел на долинку - тут и село. Экой сатана!”

Григорий не лукавит, не обманывает, не стесняется признаваться в своих

человеческих слабостях. Порой его охватывают “помыслы нечестивые, усталость

неописанная, голод невысказанный, жажда питья неопределенная”. Но Григорий

понимает, что это искушение. Старается с ним бороться, хотя это дается

нелегко. Когда после дальней дороги приходит в село, возникает страстное

желание попить и поесть. Но это искушение, и его надо пересилить, пойти в

церковь, отстоять службу, а потом уже думать о еде и питье.

Самой далекой дорогой Григория в этот период стало паломничество в

киевские монастыри. От Покровского до Киева свыше 3000 верст. Какую-то

часть этого расстояния он преодолевал на пароходе, иногда подвозили

крестьяне на своих телегах, однако основной путь Григорий шел пешком.

Вставая рано на рассвете, выходил натощак. Шел от села к селу, от деревни к

деревне, от монастыря к монастырю, питался тем, что подавали крестьяне или

что в пути зарабатывал поденной работой. Ночевал где придется, куда

положат: и в избе, и в сарае, и на сеновале, а бывало, и в чистом поле на

кочке: “березонька под боком и зорьку не проспишь”.

Восхищение Киевом, и прежде всего Киево-Печерской Лаврой, Григорий

сохранил на всю жизнь. Когда после многих недель пути открылись перед ним

купола киевских святынь, Григорий встал на колени и заплакал.

Вернувшись из странствий, Григорий продолжает заниматься крестьянским

трудом, но никогда не забывает о молитве. В конюшне он выкопал себе

небольшую пещерку и в течение восьми лет уходил туда между обеднями и

заутренями молиться. “Я удалялся туда и там мне было вкусно, то есть

приятно, что в тесном месте не разбегается мысль, нередко и ночи все там

проводил”.

Вначале 1900-х годов Григорий Распутин - совершенно очевидно духовно

зрелый человек, “опытный странник”, как он сам себя называет. Полтора

десятка лет странствий и духовных поисков превратили его в человека,

умудренного опытом, ориентирующегося в человеческой душе, способного дать

полезный совет. И это притягивало к нему людей. Сначала небольшое число

крестьян из окрестных деревень приходило к нему, позднее слава об опытном

страннике распространяется шире и шире! К нему приезжают люди издалека, он

всех принимает, устраивает на ночлег, выслушивает и дает советы.

Неграмотный еще в 1897 году, крестьянин Григорий Распутин начинает

читать и писать, осваивает Священное Писание так, что знает его почти

наизусть, толкует его для всех желающих.

Надо заметить, что в этом общественном положении Григория Распутина

пока нет еще ничего необыкновенного. В те годы во многих местах России

живут люди, подобные Григорию, умудренные опытом странников и богомольцев,

готовые дать духовный совет. Григорий еще незнаком ни с кем из “сильных”

мира сего, и те, кому он помогает духовным советом, - свои братья-крестьяне

или люди из городских низов. Позднее, когда его многочисленные

недоброжелатели стали искать в этом периоде жизни Распутина криминал, им не

удалось его найти и пришлось придумывать заведомую ложь (но об этом в своем

месте). Нет ни одного убедительного свидетельства, чтобы в этот отрезок

жизни Григорий совершил какой-либо недостойный поступок. Напротив, именно в

это время формируется привлекательный образ мудрого крестьянина, духовного

учителя, человека, слава которого достигнет столицы.

ЗНАКОМСТВО С “ВЫСШИМИ СФЕРАМИ”

В 1903-1904 годах в душе Григория Распутина зрела мысль построить в

родном селе новый храм, ибо по словам апостола Павла, - “кто устроит храм,

того адовы врата не одолеют никогда”. Но откуда взять деньги? Сам Распутин

живет небогато, еле перебивается. Хотя и помогают ему его почитатели, но на

эту помощь церкви не построишь. И стал Григорий искать благодетелей,

которые бы дали денег на храм. В1904 году отправился он с одним рублем в

кармане в Петербург. По дороге голодал, даже на чай порой денег не хватало.

Приехав в столицу, усталый и голодный, отправился сразу же в Александро-

Невскую лавру поклониться мощам. На последние пять копеек, которые не

тратил даже на еду, заказал сиротский молебен за 3 копейки и 2 копейки

отдал на свечку.

Отстояв молебен, воспрянув духом, отправился на прием к ректору

духовной академии епископу Сергию (ставшему в 1942 году патриархом

Московским и всея Руси). Однако полиция его к епископу не пропустила.

Григорий задними дворами с помощью привратника разыскал швейцара, который

вначале его побил. Но когда Григорий, встав на колени, объяснил цель

приезда, швейцар все-таки доложил о нем владыке. “Епископ, - пишет

Распутин, - призвал меня, увидел, и вот мы стали беседовать тогда.

Рассказывая мне о Петербурге, знакомил с улицами и прочим, а потом с

Высокопоставленными, а там дошло и до Батюшки Царя, который оказал мне

милость, понял меня и дал денег на храм”. Впрочем, с момента разговора с

епископом Сергием до знакомства с царской семьей пройдет еще целый год. Но

в этот год епископ Сергий познакомит Григория с высокопоставленными

архиереями и, в частности, епископами Феофаном и Гермогеном. В это время о

Распутине, из осторожности, наводятся подробные справки, в том числе

делается запрос в Тобольскую консисторию. Но ничего плохого о Распутине

тогда никто сказать не мог.

Епископ Феофан вводит Григория в дом Великих княгинь Милицы Николаевны

и Анастасии Николаевны, с которыми в то время в тесной дружбе находилась

сама царица. Именно в доме этих Великих княгинь Григорий Распутин в октябре

1905 года впервые познакомился с царской четой. На царицу сибирский

странник с самого начала произвел глубокое впечатление. А чуть позднее

происходит знакомство Распутина с подругой царицы Анной Вырубовой.

“За месяц до моей свадьбы (конец 1905 года), - пишет Вырубова, - Ее

Величество просила Великую княгиню Милицу Николаевну познакомить меня с

Распутиным. Приняла она меня в своем дворце на Английской набережной, была

ласкова и час или два говорила со мной на религиозные темы. Помню, что я

очень волновалась, когда доложили о приходе Распутина. “Не удивляйтесь, -

сказала она, - я с ним всегда христосуюсь”. Вошел Григорий Ефимович, худой,

с бледным, изможденным лицом, в черной сибирке, глаза его, необыкновенно

проницательные, сразу меня поразили и напомнили глаза О. Иоанна

Кронштадтского. “Попросите, чтобы он помолился о чем-нибудь в особенности”,

- сказала Великая княжна по-французски. Я просила его помолиться, чтобы я

всю жизнь могла положить на служение Их Величествам. “Так и будет”, -

ответил он, и я ушла домой. Через месяц я написала Великой княгине, прося

ее спросить Распутина о моей свадьбе. Она ответила мне, что Распутин

сказал, что я выйду замуж, но счастья в моей жизни не будет”. Так и

произошло на самом деле. Муж Вырубовой оказался очень недобрым человеком,

мучил ее, к тому же был неполноценен как мужчина. Следующая встреча

Вырубовой с Распутиным состоялась только через год.

В 1904-1906 годах Григорий знакомится с десятками представителей

российской знати. Перед ним открывают двери салонов высшего света. Его

приглашают с просьбой помолиться и дать духовный совет. Как правило, он не

отказывает никому. В то трудное, смутное время, когда то тут, то там

взрывались бомбы и раздавались выстрелы, как никогда, требовалась духовная

поддержка. Кроме Великих княгинь Милицы Николаевны и Станы Николаевны,

Григорий близко знакомится и с мужем последней - Великим князем Николаем

Николаевичем, который пытается использовать Распутина, чтобы влиять на

царскую семью.

В августе 1906 года террористами была взорвана дача Столыпина на

Аптекарском острове. Взрывом было убито 25 невинных людей, пришедших на

прием к Столыпину. Кроме того, были ранены его дочь и сын. Председатель

Совета Министров приглашает Распутина к себе, чтобы он помолился о здоровье

его дочери.

Люди приходили к Распутину для разъяснения разных религиозных

вопросов. Как рассказывают очевидцы, после ранней обедни в каком-нибудь

монастыре, причастившись Святых Тайн, богомольцы собирались вокруг него,

слушая его беседы. Для многих представителей высшего света “после вечных

интриг и зла придворной обстановки” беседы с ним служили утешением. Даже

ученые люди и священники находили его интересным. Хотя Григорий по-прежнему

был малограмотен, он тем не менее наизусть знал Священное Писание и умело

толковал его. Знавшие его в то время отмечают, что он помогал во всякой

нужде, то есть отдавал все, что у него было, и утешал советами и

объяснениями тех, кто приходил к нему поделиться своими заботами. Терпеливо

выслушивал разных дам, которые являлись по сердечным вопросам, всегда

строго порицая греховные дела.

Для царской семьи Григорий был олицетворением надежд и молитв. Встречи

эти были не часты, но так как проводились негласно и даже тайно, то

рассматривались придворными как события огромной важности, о которых на

следующий день становилось известно всему Петербургу. Григория проводили,

как правило, боковым входом, по маленькой лесенке и принимали не в

приемной, а в кабинете царицы. При встречах Григорий целовался со всеми

членами царской семьи, а затем уж велись неторопливые беседы. Распутин

рассказывал о жизни и нуждах сибирских крестьян, о святых местах, где ему

приходилось бывать. Слушали его очень внимательно и никогда не перебивали.

Царь с царицей делились с ним своими заботами и тревогами и прежде всего,

конечно, постоянной тревогой за жизнь сына и наследника, больного

неизлечимой болезнью несворачиваемости крови (гемофилией). Как правило, и

он, если не был болен, сидел здесь же и слушал.

Григорий Распутин был единственным человеком, способным помочь

наследнику в его болезни. Как он это делал, наверно, навсегда останется

тайной. Но факт есть факт, страшная болезнь несворачиваемости крови, перед

которой были бессильны лучшие доктора, отступала при вмешательстве

Григория. Тому есть множество свидетельств, даже со стороны лиц,

ненавидевших Григория. Так, дворцовый комендант В.Н. Воейков писал в своих

воспоминаниях “С царем и без царя”: “С первого же раза, когда Распутин

появился у постели больного наследника, облегчение последовало немедленно.

Всем приближенным царской семьи хорошо известен случай в Спалле, когда

доктора не находили способа помочь сильно страдавшему и стонавшему от болей

Алексею Николаевичу. Как только по совету А.А. Вырубовой была послана

телеграмма Распутину и был получен на нее ответ, боли стали утихать,

температура стала падать и в скором времени наследник поправился”.

Все эти годы Распутин живет до предела напряженной жизнью. Приезжая из

Покровского в Петербург, он просто “разрывается” от приглашений. И сам

постоянно принимает гостей в доме, где останавливается.

“Много, много я кое-где был, бывал у сановников и офицеров и князей

даже, пришлось Романовское поколение видеть и быть в покоях Батюшки Царя.

Везде нужна подготовка и смирение, и любовь. Вот и я ценю, что в любви

пребывает Христос, то есть неотходно есть на тебя благодать - только бы не

искоренилась любовь, а она никогда не искоренится, если ставить себя

невысоко, а любить побольше. Все ученые и знатные бояре и князья слушают от

любви слово правды, потому что, если в тебе любовь есть, - ложь не

приблизится.

Не так как пишется, но на деле-то попасть к Высокопоставленным нужно

быть очень осторожным и приготовленным ко всему, тогда от веры твоей

повлияет на них Господь своею красотой. Они встрепещут и твое простое слово

примут за самое высокое образование, потому что в них скажется особенно

чего не опишешь, то есть повлияет Сам Господь своею благодатью. Я грешный

тут бывал, то высказать не могу, у всех и вся и много кое-чего видел. Одно

главное: кто живет со Христом нищий и убогий, у того радость больше его

хаты, а и во дворцах и у Высокопоставленных, как Бога нет, уныние больше

хижин. Действительно, много и среди аристократов таких, что благодати выше

дворцов и умению к благочестию. Которые умеют себя унизить, у тех и

благодать выше дворцов, не добиваются сей славы, а добиваются высшей

благодати им и скорби как овсянна плева для ветра. А которые ждут от царя

почестей и награды, а сами не заслужили - у них фундамент-то на песке. Вода

пришла, и все унесло, то есть маленькая ошибка, а они уже то давятся, то

стреляются, то напиваются, потому что они не искали небесной славы, а

искали земного удовольствия. Бога и то купили в магазине - изумруд. А он-

то, изумруд, у них заржавел и ржавчина послужила свидетелем. Кто Богу Царю

служил и не искал славы, трудился - заслуга, не спал день и ночь, делал

правду, служил Богу и уноровлял Батюшке Царю, на того и гора упадет - его

не задавит, перенесет всесрадостию и получит наслаждение даже больше

старого”.

В высших сферах Григорий держит себя независимо и уверенно, как

человек, чувствующий свое высшее предназначение. Он ни перед кем не

склоняет голову и не боится говорить правду в глаза, что многим и не

нравится. Кстати, такую независимую позицию он занимает еще до своего

знакомства с царской семьей и Великими князьями. По движению души он может

отказаться от встречи с князем или графом и шагать пешком на окраину

города, чтобы поговорить с ремесленником или простым крестьянином. Князья и

графы такую независимость “простому мужику”, как правило, не прощают. По

этой и другим причинам, о Григории начинают злословить. Эпицентр злословия

идет из дворца дяди Николая Второго Великого князя Николая Николаевича и

его жены Анастасии Николаевны. Между Григорием и Великим князем происходит

размолвка, впоследствии переросшая в настоящую вражду. Николай Николаевич

убеждается в том, что ему не удастся сделать Распутина орудием своего

воздействия на царскую семью. Уже в те годы Распутин считает этого Великого

князя двуличным, неискренним человеком. И надо сказать, небезосновательно:

его поведение во время войны доказало это вполне достоверно. Из дворца

Николая Николаевича исходят первые слухи о распутном поведении Григория,

бросающем своими появлениями во дворце тень на императрицу.

Вместе с тем отношения с царской семьей с каждым годом становятся все

ближе и ближе, превращаясь в настоящую дружбу. Всегда приезжая по первому

зову царской семьи, Григорий денег от них для себя лично никогда не

принимал, за исключением сотни рублей, которые они ему посылали на дорогу

(а позднее они оплачивали его квартиру). Хотя иногда он брал у них деньги

для передачи на разные благотворительные нужды, в частности, от них он

получил 5 тысяч рублей на строительство церкви в селе Покровском.

По желанию царской семьи Распутину специальным Указом дается другая

фамилия - Новых. Это слово было одним из первых слов, которые произнес

наследник Алексей, когда начал говорить. По легенде, увидев Григория,

младенец закричал: “Новый! Новый!”. Отсюда и эта фамилия.

“ДЛЯ НАРОДУШКА ЖИТЬ НУЖНО”

Известный исследователь русских религиозных движений В.Д. Бонч-Бруевич

считал Григория Распутина одной из самых ярких личностей своей эпохи.

Передавая свои впечатления от встреч с Распутиным, ученый, в частности,

рассказывал: “Много мне приходилось видеть восторженных, людей из народной

среды, ищущих чего-то, мятущихся, “взыскующих града”, куда-то стремящихся,

что-то строящих и разрушающих, но Г.Е. Распутин какой-то другой, на нас

непохожий. Не имея никакой политической точки зрения, он что-то стремится

сделать. Для кого?..

“Для народушка жить нужно, о нем помыслить...” - любит говорить он”.

Святой Иоанн Кронштадтский верил в Григория Распутина, считая его

выдающимся странником и молитвенником, то есть человеком, чья молитва Богу

угодна.

Множество людей приходило к Распутину с просьбой помолиться за их

дела, присылали телеграммы и письма. В архивах сохранилось немало

телеграмм, содержащих эту просьбу. Для верующего человека начала XX века

эта просьба была вполне естественна.

“Если болезнь бывала сестры, или брата, или моя, - рассказывала

Вырубова, - я писала телеграммы, чтобы он помолился, или если что-нибудь

особенное в семье, я ему писала и получала в ответ телеграммы”.

Но больше всего, конечно, ценился прямой контакт с ним. Непредвзятые

источники свидетельствуют, что в личной встрече он просто очаровывал людей

своей какой-то особой уверенностью, умением поставить себя,

доброжелательностью и просто добротой. Многие старики из села Покровского

говорили мне, что главным в нем была доброта. “Он был добрый и хороший

человек, только какой-то юродивый, не такой, как все”, - рассказывали мне

старушки в Покровском. Зло о людях не говорил. Это подтверждают показания

министра внутренних дел Протопопова: “...зло не говорил про людей, это мне

нравилось...”, а также личные впечатления других людей, встречавшихся с

ним, как, например, графа Витте: “...Распутин... добрый человек, всегда

желающий творить добро”.

Многие отмечают глубокую проницательность и интуицию Распутина. Только

познакомившись с человеком, он мог его очень метко охарактеризовать. Тонкое

психологическое чутье на людей поражало в нем многих, но это не значит, что

он совсем не ошибался. Ошибался, и еще как! К своему будущему убийце Ф.

Юсупову он относился как к сыну, с особой добротой и теплотой, и даже

ласково называл его “маленьким”. Видимо, никакое самое тонкое знание

человека не может смоделировать все линии поведения человеческой души.

Однако сам Распутин говорил так, что лучше ошибиться в человеке, нежели

думать о нем хуже, чем он есть на самом деле.

Особые психологические способности Распутина, видимо, и служили

основанием умения излечивать болезни. Документально известен целый ряд

случаев, подтверждающих его значительный психологический дар. Эти случаи

подтверждаются и материалами комиссии Временного правительства.

Самым классическим примером были исцеления царского сына Алексея,

больного наследственной болезнью гемофилией (плохая свертываемость крови).

В 1915 году с царевичем Алексеем произошло страшное кровоизлияние

носом, которого все очень боялись, так как при плохой свертываемости крови

оно могло кончиться смертельным исходом. Кровоизлияние произошло в поезде

по дороге в Ставку. Доктор Деревенко, отчаявшись остановить кровь, просит

вернуть поезд в Царское Село. И только вмешательство Распутина в тот день

смогло предотвратить трагедию. Рассказывает Вырубова: “С огромными

предостережениями перенесли его из поезда. Я видела его, когда он лежал в

детской: маленькое восковое лицо, в ноздрях окровавленная вата. Профессор

Федоров и доктор Деревенко возились около него, но кровь не унималась.

Федоров сказал мне, что он хочет попробовать последнее средство - это

достать какую-то железу из морских свинок. Императрица стояла на коленях

около кровати, ломая себе голову, что дальше предпринять. Вернувшись домой,

я получила от нее записку с приказанием вызвать Григория Ефимовича. Он

приехал во дворец и с родителями прошел к Алексею Николаевичу, по их

рассказам, он, подойдя к кровати, перекрестил наследника, сказав родителям,

что серьезного ничего нет и им нечего беспокоиться, повернулся и ушел.

Кровотечение прекратилось. Государь на следующий день уехал в Ставку.

Доктора говорили, что они совершенно не понимают, как это произошло. Но это

- факт”.

Умение врачевать Распутин проявлял в своей жизни много раз. Об этом

его умении рассказывали некоторые жители Покровского. Рассказывают об этом

и его почитатели, О. Лахтина, страдавшая неврастенией кишок, пять лет не

покидавшая кровати, бывшая полной калекой и потерявшая надежду на исцеление

докторами, была возвращена им к жизни. Следователь комиссии Временного

правительства В. Руднев установил несомненный факт излечения им припадков

пляски Св. Витта у сына близкого знакомого Распутина - Симановича, студента

коммерческого института, причем все явления болезни исчезли навсегда после

двух сеансов, когда Распутин усыплял больного.

Тот же Руднев описывает и другой яркий случай проявлений этой

особенной психической силы Распутина, когда он был вызван зимой 1914-1915

года в будку железнодорожного сторожа Царскосельской дороги, где после

крушения поезда лежала в совершенно бессознательном состоянии с

раздробленными ногами и тазобедренной костью и с трещинами черепа Анна

Александровна Вырубова. Около нее в то время находились Государь и

Императрица. Распутин поднял руки кверху, обратился к лежащей Вырубовой со

словами: “Аннушка, открой глаза”. И тотчас она открыла глаза и обвела теми

комнату, в которой лежала. Конечно, это произвело сильное впечатление на

окружающих...”.

Большая часть посещений Распутиным других лиц связана с приглашениями

помочь больному. В этом он, как правило, не отказывал никому. Приходя к

больному, он прежде всего молился, проводя руками над его телом.

Кстати говоря, лечил Распутин и своего будущего убийцу Ф. Юсупова от

разных психических расстройств, и той последней ночью он шел к нему не на

кутеж, а помочь его жене, которая, по словам убийцы, была якобы больна.

Такой повод нашли убийцы, чтобы заманить Распутина.

Кроме молитвенной помощи и исцеления, люди шли к Распутину и с чисто

материальными просьбами, ходатайствами, жалобами на обиды и притеснения.

Квартира Распутина в Петрограде, где он проводил больше всего времени,

по рассказам очевидцев, была переполнена всевозможной беднотой и разными

просителями, которые, веря слухам, что он имеет громадное влияние на царя,

приходили к нему со своими нуждами. Распутин редко кому отказывал в просьбе

помочь, если видел, что человек действительно в нужде. Выслушав просьбу, он

рукой, непривычной к письму, писал трудно разбираемыми каракулями, в

которых, безусловно, понятны были только слова-обращения: “милый, дорогой,

прими” или “милый, дорогой, выслушай”.

Вот образцы некоторых записок, хранящихся в архивах:

“Милай дарагой посмотри сие что можно”,

“Милай дарагой извиняюсь за срочное беспокойство плачет горько

просит”.

Следователь комиссии Временного правительства В. Руднев пишет: “При

осмотре бумаг Протопопова было найдено несколько типичных писем Распутина,

начинающихся словами “милай, дарагой”, но всегда говоривших только о каких-

либо интересах частных лиц, за которых Распутин хлопотал. Среди бумаг

Протопопова, так же как и среди бумаг всех остальных высокопоставленных

лиц, не было найдено ни одного документа, указывающего на влияние Распутина

на внешнюю и внутреннюю политику”.

Вместе с тем совершенно определенно можно сказать, что Распутин влиял

на назначение тех или иных министров, хотя здесь его мнение было далеко не

всегда определяющим. С мнением Распутина, делившего людей по своей

крестьянской логике на “своих” и “чужих”, царь считался.

На вопрос Протопопову при допросе его в комиссии Временного

правительства, влиял ли Распутин на него как на министра внутренних дел, он

ответил, что да, это постоянно бывало. “Масса записок была... Он на меня

особенно не давил, а просто писал: “Милай, дарагой...” ...Я исполнял только

то, что казалось возможным, а остальных требований не исполнял...”

Примерно так же поступали и другие министры, кроме тех, которые

принципиально не признавали Распутина. Комиссии Временного правительства не

удалось установить ни одного реального случая (а слухов об этом была тьма),

когда по запискам Распутина выполнялась просьба, идущая в нарушение закона.

Абсолютное большинство записок было с просьбой о помощи вдовам,

сиротам, больным и бедным, что и делалось путем предоставления им

различного пособия. Много записок было с просьбой устроить на работу,

включая рабочие профессии, помочь в повышении по службе и т.п.

Однако во многих случаях, особенно после 1912 года, эти ходатайства

Распутина только вредили делу. “Несчастные не знали, что менее всего могли

рассчитывать на успех, прося через него, так как все относились к нему

отрицательно... Все эти прошения, которые шли через Григория Ефимовича и

которые он привозил последние годы в карманах Их Величествам, только их

сердили; они складывали их в общий пакет на имя графа Ростовцева, который

рассматривал их и давал законный ход”.

Комиссия Временного правительства, допросившая многие десятки лиц,

посещавших Распутина, установила, что он нередко получал деньги от

просителей за удовлетворение их ходатайств. Как правило, это были лица

состоятельные, просившие Григория передать на Высочайшее имя свою просьбу

или ходатайствовать в том или ином министерстве. Деньги давали добровольно,

но он их на себя не тратил, а раздавал тем же просителям, только победнее,

- на пальто, на оплату врачей, на лекарства, детям на учебу и т.д.

Как показали допросы свидетелей, произведенные комиссией Временного

правительства, “Распутин категорически отказывался от каких-либо денежных

пособий, наград и почестей, несмотря на прямые обращения со стороны их

Величеств, предложения, как бы тем самым подчеркивая свою неподкупность,

бессеребреность и глубокую преданность престолу... Единственное, что

позволял себе Распутин - это оплату его квартиры из средств собственной Его

Величества канцелярии, а также принимал подарки собственной работы царской

семьи - рубашки, пояса и прочее”.

Как отмечается многими современниками, Распутин по природе был человек

широкого размаха, двери его дома всегда были открыты; там всегда толпились

многочисленные посетители. Если кто-то голодный приходил и просил есть, у

него не спрашивали имени - кормили тем, что было у самих хозяев. “Распутин

постоянно получал деньги от просителей за удовлетворение их ходатайств,

широко раздавал эти деньги нуждающимся и вообще лицам бедных классов, к

нему обращавшимся тоже с какими-либо просьбами, даже нематериального

характера. Этим он создал себе популярность благотворителя и

бессребреника...” - писал член следственной комиссии Руднев. Когда

требовалась большая сумма, он писал записку тому или иному богатому

человеку, нередко богатым евреям, с просьбой выделить определенную сумму

нуждающемуся человеку. Это была их плата за помощь, которую Распутин иногда

оказывал богатым.

Раздавал он деньги не только в Петербурге, но и в Москве, и по дороге

своим случайным попутчикам, и, конечно, у себя на родине, в Покровском.

Анфиса Федотовна Моторина, 88 лет, рассказывает: как только Григорий

приезжал в село, дети бедных крестьян прибегали к нему, знали, что он

всегда угостит их конфетами, орехами или еще какими лакомствами, заведет

разговор. Как живете? Все ли у вас есть, есть ли сапоги, рубашки, платье?

Коль узнает, что нет, пишет записку лавочнику - он в том доме, где сейчас

почта, раньше располагался. С этой запиской летит детвора к лавочнику, и

тот подбирает нужную вещь. Ну а потом Распутин за все расплачивается. Таких

случаев было очень много. О них рассказывали практически все опрошенные.

Иванова Анна Федоровна, 93 лет, вспоминает, как у ее сестры Марины не было

ботинок, нельзя было в церковь на праздник пойти, а об этом узнал Распутин,

написал записку лавочнику; Киреевой Матрене Алексеевне дал на платье.

Но это не самое главное. Если кто у бедных женился, денег на свадьбу

давал Григорий.

Старушки передают сцену: приходит бедняк: “Помоги, Григорий Ефимович,

свадьба скоро”. - “А сколько надо?” - “Ну рублей 50” - “Что на 50 сделаешь,

бери 100”.

Почивалову Михаилу Григорьевичу построил на свои деньги дом. Другим

покупал то лошадь, то корову, давал деньги детям на учебу, на лекарства.

Многое делал Распутин для своего села вообще. Источники свидетельствуют,

что он регулярно жертвовал то 500, то 100, то 300 рублей на общественные

нужды, строительство общественных зданий, ремонт волостного правления,

которое размещалось рядом с его домом.

Часто Распутин выступает ходатаем по общественным делам. Однажды,

когда крестьяне села Покровского узнали, что у них отобрали озеро Большое,

богатое рыбой, то решили ходатайствовать по этому делу перед губернатором,

который в то время проезжал через село. Однако официальную делегацию

крестьян к губернатору не допустили, а Распутин сумел пройти к нему сам и

через некоторое время вернулся к крестьянам с бумагой, по которой озеро

снова возвратилось селу.

В общем, к деньгам Распутин относился по-философски: если их не было,

не горевал, а если появились, легко раздавал их. Как было установлено

следственной комиссией Временного правительства, после его убийства семья

осталась без гроша, так что его дети вынуждены были ходатайствовать пособия

у царя. В начале 1917 года царь перевел семье Распутина на банк в городе

Тюмени пособие 150 тысяч рублей.

Неоднократно делались различные попытки подкупить Распутина, дать ему

“отступного”, чтобы он уехал из Петербурга.

В 1913 году министр финансов Коковцев предложил Распутину 200 тысяч

рублей, с тем чтобы он навсегда покинул Петербург. Предложение это обидело

Григория. Он ответил Коковцеву, что если “Папа и Мама (то есть царь и

царица) хотят, то он, конечно, уедет, но зачем же его покупать?”

Бывший председатель Совета министров граф Витте, знавший Распутина

лично, был самого высокого мнения о его нравственных качествах и

интеллекте. По его мнению, Распутин был своего рода “сверхчеловеком”,

“силой природы”, которую нельзя мерить обыкновенной меркой холодного

рассудка.

Политику и многих политиканов Распутин глубоко презирал, имея в виду,

конечно, постыдное политиканство и интриганство, которые вершили люди,

подобные Гучкову, Милюкову, Родзянко, Пуришкевичу. “Вся политика вредна, -

говорил он, - вредна политика... Понимаешь? - Все эти Пуришкевичи,

Дубровины беса тешат, бесу служат. Служи народу... Вот тебе и политика... А

прочее - от лукавого... Понимаешь, от лукавого...”

До конца дней своих Распутин был малограмотен. Писем сам не писал. За

него их писал кто-то из почитателей. Они же читали письма, приходящие к

нему со всех концов России. Сам Распутин писал только телеграммы и короткие

записки. Все свои книжечки он диктовал кому-то из своих последователей, и

они слово в слово записывали все, что он говорил, даже если это казалось и

не совсем грамотным.

С ЦАРСКОЙ СЕМЬЕЙ

Трагедию Распутина невозможно понять без знания тех особых

взаимоотношений, которые сложились между ним и царской семьей. Все нападки,

клевета, ложь, которые обрушились на Распутина, на самом деле

предназначались не ему, а царю и его близким. Нащупав самое тонкое, самое

нежное, самое интимное место в жизни царской семьи, враги царя и России

стали с методической старательностью и изощренностью бить в него, как в

свое время они били по Иоанну Кронштадтскому, находившемуся в дружеских

отношениях с Александром III.

В течение более десяти лет Григорий Распутин был для царской семьи

одним из самых близких людей, а в какие-то периоды даже самым близким. И

царь, и царица, и царские дети, безусловно, любили его и верили ему. Это,

конечно, не означало, что их вера была слепа. Существуют достоверные

сведения, что царь и царица неоднократно собирали информацию о нем и

проверяли те клеветнические сведения, которые довольно часто представляли

им, чтобы оттолкнуть их от Распутина.

Царь и царица не были религиозными фанатиками. Их религиозность носила

органичный, традиционный характер. Православие для них было ядром

существования. Идеалом - кристальная вера русских царей эпохи первых

Романовых, вера, неразрывно сплетенная с другими идеалами Святой Руси,

народными традициями и обычаями.

“Я люблю народ, крестьян. Вот Распутин действительно из народа”, -

говорила царица, а царь считал, что Григорий - “хороший, простой,

религиозный русский человек. В минуты сомнения и душевной тревоги я люблю с

ним беседовать, и после такой беседы мне всегда на душе делается легко и

спокойно”. Эту мысль он неоднократно повторяет в переписке и в беседах.

Царь с царицей уважительно называли Распутина “наш друг” или

“Григорий”, а Распутин их “Папой и Мамой”, вкладывая в это смысл “отец и

мать народа”. Беседовали друге другом только на “ты”.

В жизни царской семьи - по мнению Вырубовой - Распутин играл такую же

роль, как святой Иоанн Кронштадтский. “Они также верили ему, как отцу

Иоанну Кронштадтскому, страшно ему верили, и когда у них горе было, когда,

например, наследник был болен, обращались к нему с просьбой помолиться” (из

протокола допроса Вырубовой А.А.).

Письма царицы супругу наполнены глубочайшей верой в Григория

Распутина.

“Да, одни молитвы и беззаветная вера в Божью милость, - пишет она, -

дают человеку силу все переносить. И наш Друг помогает нести твой тяжелый

крест и великую ответственность” (24 сентября 1914 г.).

“Нет, слушай нашего Друга, верь ему, его сердцу дороги интересы России

и твои. Бог недаром его нам послал, только мы должны обращать больше

внимания на его слова - они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь

не только его молитвы, но и советы!” (10 июня 1915 г.)

“Ах, милый, я так горячо молю Бога, чтоб он просветил тебя, что в нем

наше спасение: не будь его здесь, не знаю, что было бы с нами. Он спасает

нас своими молитвами, мудрыми советами. Он - наша опора и помощь” (10

ноября 1916 г.).

И наконец, незадолго до убийства Григория, 5 декабря 1916 года:

“Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов нашего Друга. Он так

горячо, денно и нощно, молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был,

только Он, - как я в том глубоко убеждена... Страна, где Божий человек

помогает Государю, никогда не погибает. Это верно - только нужно слушаться,

доверять и спрашивать совета - не думать, что Он чего-нибудь не знает. Бог

все ему открывает. Вот почему люди, которые не постигают его души, так

восхищаются его умом, способным все понять. И когда он благословляет какое-

нибудь начинание, оно удается, и если он рекомендует людей, то можно быть

уверенным, что они - хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то

это уже не его вина - но Он меньше ошибается в людях, нежели мы: у Него -

жизненный опыт, благословенный Богом”.

Мы не имеем морального права комментировать эти слова, ибо еще так

мало знаем мир высших чувств, которыми жила царская семья. Спасение России

- в следовании народным традициям, основам и идеалам - было отвергнуто

большинством образованного общества. Мозг нации был болен недугом

чужебесия, при котором отечественные ценности представлялись мракобесием и

реакцией.

“Я твердо верю в слова нашего Друга, - писала царица супругу, - что

слава твоего царствования впереди. Всякий раз, когда ты, наперекор желанию

кого бы то ни было, упорствуешь в своем решении, мы видим его хороший

результат”.

Сегодня кто-то может усмехнуться, прочитав эти слова, но если

посмотреть на историю России с более высоких позиций, то можно истолковать

слова Распутина и так, что значение твоего царствования поймут в будущем. А

ведь так и есть. Период правления Николая Второго характеризовался

культурным и экономическим расцветом России. И только сегодня мы можем

спокойно оценить высокие достижения России. Это совсем не противоречит тем

катастрофическим событиям, которые последовали потом. Ядовитые плоды

антирусской революции, созревшие в царствование Николая Второго, начали

вызревать задолго до него. И то, что они созрели в его правление, - не его

вина, а его беда.

Царь и царица часто обращаются к Распутину за помощью и молитвой. Вот

довольно характерная строчка из письма царицы царю: “Я просила Аню

телеграфировать нашему Другу, что дело обстоит очень серьезно и что мы

просим его помолиться” (24 ноября 1914 г.).

Или: “Меня беспокоит твоя мысль о поездке в Литву и Польшу, не рано ли

едешь, - пишет царица супругу, - ведь настроение так враждебно России... Я

попрошу нашего Друга особенно за тебя помолиться, когда ты там будешь” (6

апреля 1915г.).

“Наш Друг благословляет твою поездку”, - нередко пишет царица царю.

Дело доходит до того, что царица видит особые свойства в вещах,

принадлежащих Распутину, рассматривает как своего рода святыню.

“Благословляю и целую, мой дорогой, не забудь причесаться маленькой

гребенкой”, - говорила царица супругу в особо ответственные периоды.

Гребенка эта была подарена царю Распутиным. Или в другом месте: “Не забудь

перед заседанием министров подержать в руке образок и несколько раз

расчесать волосы его гребнем” (15 сентября 1915 г.). После убийства

Распутина Николай Второй носил его нательный крест.

Царица старательно переписывает для царя телеграммы от Распутина.

“С принятием Св. Тайн умоляю Христа вкушая Тело и Кровь духовно

созерцание небесную красоту радости, пусть небесная сила в пути с вами

ангелы в ряды воинов наших спасение непоколебимых героев с отрадой и

победой” (20 октября 1914 г.).

“Ублажишь раненых Бог имя твое прославит за ласкоту и за подвиг твой”

(21 ноября 1914 г.) - “Так трогательно! - восклицает царица, - это даст мне

силы преодолеть мою застенчивость”.

“Увенчайтесь земным благом небесными венцами во пути с вами” (1

декабря 1914 г.).

“Крепость духа - буду на днях у вас, переговорим обо всем” (разговор

по телефону 16 декабря 1914г.).

“Что вас смущает, не бойтесь, покров Матери Божией над вами - ездите

во славу больницам, врачи пугают, верьте” (6 сентября 1915 г.).

“Не ужасайтесь, хуже не будет, чем было, вера и знамя обласкает нас”

(8 сентября 1915 г.).

“Не опоздайте в испытании прославит Господь своим явлением”.

Распутин еще на первых встречах с дядей царя Великим князем Николаем

Николаевичем по тону разговоров, которые велись в его окружении, понял,

какой замысел он скрывает в своей душе. Дело в том, что часть Дома

Романовых считала Николая Второго слабым царем, полагая, что укрепить

положение династии может только отречение его от престола и возведение на

него Великого князя Николая Николаевича (Николая Большого). Первоначально

поднимался вопрос о коронации Николая Николаевича на царствование в Польше

или Галиции. Распутин пишет царице, опасается, что царь пойдет на это.

“Григорий ревниво любит тебя, и для него невыносимо, чтобы Николай

(Николаевич.) играл какую-либо роль” (письмо от 20 сентября 1914 г.).

Неоднократно Распутин напоминает царю об этой опасности, усугубленной тем,

что назначенный верховным главнокомандующим, Николай Николаевич

сосредоточил в своих руках огромную власть, минуя царя, стал приглашать в

свою ставку для отчета министров, требовать назначения на посты министров

своих кандидатов. В этом намерении Николая Николаевича поддерживают не

только некоторые представители Дома Романовых, но и часть высших чиновников

государственного аппарата и высшего духовенства. 10 сентября 1915 года

царица пишет царю: “Когда в эти три постных дня читались молитвы за тебя,

то перед Казанским собором от синода было роздано 1000 портретов Николая

Николаевича. Что это значит? Они замыслили совершенно иную игру. Наш Друг

вовремя раскрыл их карты и спас тебя тем, что убедил прогнать Н. (Николая

Николаевича) и принять на себя командование”.

Смещение Николая Николаевича с поста верховного главнокомандующего

было неожиданным и спутало все планы заговорщиков. Реакция министров на его

отставку (они даже написали письмо царю с просьбой изменить свое решение)

показала, насколько велико было влияние Николая Николаевича и насколько он

был близок к цели в 1914-1915 годах.

Незадолго до своей смерти Распутин говорил царице, и это она

передавала царю в письме от 8 декабря 1916 года. “Наш Друг говорит, что

пришла смута, которая должна была быть в России во время или после войны, и

если наш (ты) не взял бы места Николая Николаевича, то летел бы с престола

теперь”.

Распутин безоговорочно не одобряет либеральную, масонскую струю,

которую вносил в Дом Романовых Великий князь Николай Михайлович, известный

как историк. В разговоре с царицей Распутин о нем однажды сказал так:

“Не проглянуло нигде милости Божией, ни в одной черте письма, а одно

зло - как брат Милюков, как все братья зла...”, “Человек он ничтожный,

добра-то он делает, а милости Божией и на делах нет, никто его не слушает,

а потом убедись на нем”. В то время эти слова могли быть смело отнесены ко

всему российскому либерализму.

Безусловно, царь прислушивался к советам Григория. Из царской

переписки видно, что царь с вниманием выслушивал предложения Распутина и

нередко принимал их. Особенно это касалось кандидатур на посты

руководителей Святейшего Синода и передвижения епископов в различные

епархии, хотя на последнем этапе своей жизни Григорий принимает участие и в

подборе кандидатур на посты министров и губернаторов. Во всех случаях он

высказывал только свое мнение. Влияние его на царя было чисто духовным. А

царь ждал от Григория высших духовных откровений, как бы санкций

Божественной власти.

“Наш Друг желает, - писала царица супругу (25 августа 1915 г.), -

чтобы Орловский был назначен губернатором. Он теперь председатель казенной

палаты в Перми. Помнишь, он поднес тебе книгу, написанную им про Чердынь,

где похоронен один из Романовых, которого они почитают как святого?” И

Орловский был назначен Тобольским губернатором.

Советы Распутина касались не только назначения министров. Бывало ему

ночью во сне явление, и он пересказывал его царю. Так, 15 ноября 1915 года

царица пишет супругу: “Теперь, чтоб не забыть, я должна передать тебе

поручение нашего Друга, вызванное его ночным видением. Он просит тебя

приказать начать наступление возле Риги, говорит, что это необходимо, а то

германцы там твердо засядут на всю зиму, что будет стоить много крови, и

трудно будет заставить их уйти. Теперь же мы застигнем их врасплох и

добьемся того, что отступят. Он говорит, что именно теперь это самое

важное, и настоятельно просит тебя, чтобы ты приказал нашим наступать. Он

говорит, что мы должны это сделать, и просил меня немедленно тебе об этом

написать”.

Кстати говоря, многие военные советы Распутина, как это кому-то ни

покажется странным, были, как правило, очень удачны. Принятие Николаем

Вторым верховного командования военными действиями на себя и ряд удачных

операций позволили остановить наступление немцев и стабилизировать фронт.

Как справедливо отмечал У. Черчилль, не произойди революция, победа русской

армии, возглавляемой царем, была бы обеспечена.

Распутин дает царю советы и по продовольственному вопросу. Он

понимает, насколько серьезно этот вопрос может быть обыгран враждебными

антирусскими силами. В феврале 1915 года царица пишет супругу: “Григорий

несколько расстроен “мясным” вопросом, - купцы не хотят понизить цены на

мясо, хотя правительство этого требует, и было даже нечто вроде мясной

забастовки. Наш Друг думает, что один из министров должен был бы призвать к

себе нескольких главных купцов и объяснить им, что преступно в такое

тяжелое время повышать цены, и устыдить их”.

В октябре 1915 года вопрос с продовольствием обострился еще сильнее.

Провинция была полна различных продуктов, а в главных городах не хватало

самого насущного. И вот Григорий начинает выдвигать идею необходимости

обеспечения первоочередного подвоза вагонов с мукой, маслом, сахаром. Ему

ночью, рассказывал он своим поклонникам, было видение - “всё города,

железные дороги и т.д., трудно передать”. Распутин предлагает, чтобы в

течение трех дней приходили исключительно вагоны с мукой, маслом и сахаром.

“Это в данную минуту, - утверждал он, - более необходимо, чем снаряды или

мясо” Распутин считает, что 40 человек старых солдат могут нагружать в час

по одному поезду, которые можно отправлять один за другим, но не все к

одному месту - этого тоже не следует делать, а к Петрограду и Москве. Для

этого надо сократить пассажирское движение, уничтожить 4-е классы на эти

дни и вместо них прицепить вагоны с мукой и мясом из Сибири. Только так

можно избегнуть продовольственных беспорядков”.

Или однажды Григорий со своими близкими обсуждает, а впоследствии

предлагает царю способ, каким образом уменьшить очереди за продовольствием

в Петрограде. Осенью 1916 года, когда были сильные перебои в снабжении,

Распутин предлагает, чтобы продовольствие: мука, масло, хлеб, сахар - все

предварительно развешивать в лавках, и тогда каждый покупатель получал бы

свою покупку гораздо быстрее, и бесконечные хвосты были бы ликвидированы.

Многие предложения Распутина были приняты царем.

Только не надо считать Николая послушным исполнителем указов

Распутина. То, что он советовался с Григорием, вовсе не означало, что он

исполнял все его советы. При решении абсолютного большинства вопросов

Николай не ставил в известность ни Распутина, ни даже Императрицу. О многих

его решениях они узнавали уже из газет или других источников. В одном из

писем к своей супруге Николай достаточно твердо и даже жестко говорит:

“Только прошу тебя не вмешивать нашего Друга. Ответственность несу я и

поэтому желаю быть свободным в своем выборе” (10 ноября 1916 г.).

Историк С.С. Ольденбург специально проследил, как выполнялись

политические советы Распутина. Оказалось следующее:

1. Распутин (6.04.191”5) не советует Государю ехать в Галицию до

окончания войны: поездка состоялась.

Распутин (17.04.1915) не советует созывать Г.Думу: Дума созывается.

Распутин советует (15.11.1915) “начать наступление около Риги”. Нечего

и говорить, что никакого наступления не происходит.

Распутин (15 и 29.11.1915), наоборот, убеждает созвать Г. Думу:

“Теперь все желают работать, нужно оказать им немного доверия”. - Созыв

Думы откладывается на февраль.

Распутин умоляет (12.10.1916) “остановить бесполезное кровопролитие” -

атаки на Ковельском направлении; в этом он сходился с весьма широкими

кругами, включая деятелей “блока”; на военных операциях эти “мольбы”, опять-

таки, не отразились никак.

Распутин “предлагает” в министры финансов гр. Татищева (19.12.1915), в

военные министры - ген. Иванова (29.01.1916), в мин. путей сообщения - инж.

Валуева (10.11.1916); Государь просто игнорирует эти “предложения”. Он даже

не отвечает на них Государыне. Ген. Н.И. Иванов, кстати, около того же

времени увольняется с должности командующего юго-западным фронтом...

Распутин просит: не назначать Самарина (16.06.1915); не назначать

Маркова (23.05.1916). Такое же игнорирование со стороны Государя.

Распутин предлагает в товарищи министра к Протопопову кн. Оболенского

и “недолюбливает” Курлова; фактически назначается именно Курлов.

Как отмечает Ольденбург, все эти советы Государь отвергает молчаливо,

не желая задеть чувства Государыни. Иногда у него, однако, прорывается и

некоторое раздражение. “Мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень

странными, как ты сама это знаешь”. (9.11.1916).

Царь и царица ужасно страдали от той кампании лжи и клеветы, которая

организованно велась против Распутина, а на самом деле против них самих.

После газетной кампании по поводу очередного сфабрикованного дела против

Григория (о кутеже в ресторане “Яр”) царица написала царю (22 июня 1915

г.): “Если мы дадим преследовать нашего Друга, то мы и наша страна

пострадаем за это. - Год тому назад уже было покушение на него, и его уже

достаточно оклеветали. Как будто бы не могли призвать полицию немедленно и

схватить его на месте преступления - какой ужас! (царица имеет в виду, что

дело основывалось только на слухах, протоколы были сфабрикованы задним

числом - об этом деле мы еще расскажем).

...Я так разбита, такие боли в сердце от всего этого! - Я больна от

мысли, что опять закидывают грязью человека, которого мы все уважаем, - это

более чем ужасно”.

Эта мысль, что они не могут защитить близкого им человека, все время

тревожит царскую чету, как и мысль, что он страдает за них. 26 февраля 1917

года царица пишет мужу после посещения могилы Распутина: “Я ощущала такое

спокойствие и мир на его дорогой могиле. Он умер, чтобы спасти нас”.

ТРАВЛЯ

Трагической этап в жизни Григория Распутина - период его

организованной травли, начался в 1910 году по взмаху палочки невидимого

дирижера одновременно во многих органах печати.

Сразу не возможно понять механизм этой травли - откуда и куда шли

нити, кто руководил и кто был заинтересован в этой кампании?

Изучение источников и архивных данных позволили составить список

организаторов и самых активных участников травли.

Это Гучков, Львов, Чхеидзе, Некрасов, Амфитеатров, Джунковский,

Маклаков, Керенский и многие другие.

Что объединяло разных людей в этой кампании организованной лжи против

Распутина.

Из материалов книги Н. Берберовой “Люди и ложи (Русские масоны XX

столетия)”, основанной на архивных материалах и письменных свидетельствах

членов масонской организации, следует, что все лица, занесенные в список,

являются членами масонской организации. Дальнейшее изучение материалов,

документов, воспоминаний современников позволило установить, что именно

перед началом организованной травли Распутина в Брюсселе на Всемирной

ассамблее этой организации вырабатывается идея расшатывания русской

императорской власти путем организованной кампании против Распутина как

человека, близкого царской семье (свидетельство председателя

Государственной думы М.В. Родзянко в его воспоминаниях “Крушение империи”).

Об организации кампании масонов против Распутина свидетельствует также

исследование Б. И. Николаевского “Русские масоны и революция”.

Настоящая травля Распутина, создание его мифологического вымышленного

образа начинается в 1910-1912 годах. В это время происходит сближение

интересов ущемленной Распутиным части высшего духовенства, придворной

антираспутинской партии, душой которой был Великий князь Николай

Николаевич, и откровенно антирусских сил, мечтающих о разрушении России.

Если для первых создание мифа о Распутине - метод его устранения, то для

последних - средство подрыва национальных ценностей страны. На масонском

съезде в Брюсселе уже тогда обсуждается идея о том, что образ Распутина

может быть использован как средство осуществления в России планов

революционных партий и под его разлагающим влиянием русская династия не

продержится и двух лет. Наступление на Распутина разворачивается в виде

хорошо организованной кампании, главными козырями в которой становятся уже

известный нам сфабрикованный в Тобольской консистории доклад о

принадлежности Распутина к секте хлыстов и, позднее, выдуманные обвинения

монаха-расстриги Илиодора.

Начало кампании положено выходом в свет брошюры некоего “специалиста

по делам сектантства” Михаила Новоселова, в которой он бездоказательно

объявляет Распутина сектантом-хлыстом, ссылается на известное нам

тобольское дело, как на полностью доказывавшее вину Распутина. При гласном

расследовании содержания брошюры Новоселова легко было бы опровергнуть, но

власти (и здесь дело, видимо, не обошлось без влияния определенных

церковных иерархов и Великого князя Николая Николаевича) пошли по пути

возбуждения внимания к этому делу. Брошюра была изъята. В результате к ней

спровоцировали нездоровый интерес в обществе. Эту брошюру, как и изложение

её в газете “Голос Москвы”, подпольно перепечатывают за большие деньги. Во

многих левых газетах вдруг почти одновременно начинают публиковаться

выдуманные письма “жертв Распутина”, прилагаются также фальшивые

фотографии.

Центром этой кампании становятся газеты “Речь” и “Русское слово”,

руководящее место в которых занимали масоны Маклаков В.А., Гессен, Винавер,

Амфитеатров, братья Долгоруковы. Через личные связи они распространяют свое

влияние и на другие газеты.

Председатель Совета министров Коковцев в своих воспоминаниях отмечает

организованный характер газетной кампании против Распутина, который он

почувствовал во время встречи с редактором газеты “Новое Время” М.

Сувориными его ближайшим сотрудником Мазаевым. “Оба эти лица, - пишет

Коковцев, - ...твердили, что они тут ни при чем, что “Новое Время”

неповинно в распространении сведений о распутинском кружке, и когда я

привел ряд заметок, перепечатанных и у них же, то они только отмалчивались

или кивали на “Речь” и “Русское слово”, которые были действительно главными

распространителями этих известий. Для меня было ясно, что и в редакции

“Нового Времени” какая-то рука делала уже своё недоброе дело...

Газетная кампания не предвещала ничего доброго. Она разрасталась всё

больше и больше, и как это ни странно, вопрос о Распутине невольно сделался

центральным вопросом ближайшего будущего и не сходит со сцены почти за всё

время моего председательства в Совете министров...”

Большая группа депутатов, преимущественно левого толка, делает в

Государственной думе запрос правительству по поводу Распутина. Дело

становится известным по всей России, так как бездоказательная статья в

газете “Голос Москвы” за подписью того же Новоселова, за которую номер был

конфискован, полностью приводится в тексте запроса: соответственно она

попала в стенографические отчеты заседания Государственной думы и была

опубликована во многих газетах. В ней, в частности, говорилось: “Почему

молчат епископы, которым хорошо известна деятельность наглого обманщика и

растлителя? Почему молчат и стражи Израилевы, когда в письмах ко мне

некоторые из них откровенно называют этого лжеучителя - лжехлыстом,

эротоманом, шарлатаном? Где Его Святейшество, если он по нерадению или

малодушию не блюдет чистоты веры Церкви Божией и попускает развратного

хлыста творить дело тьмы под личиной света? Где его правящая десница, если

он пальцем не хочет шевельнуть, чтобы низвергнуть дерзкого растлителя и

еретика из ограды церковной? Быть может, ему недостаточно известна

деятельность Григория Распутина? В таком случае прошу прощения за негодующи

дерзновенные слова и почтительнейше прошу меня вызвать в высшее церковное

учреждение для представления данных, доказывающих истину моей оценки

хлыстовского обольстителя”. И в подтверждение - та же куцая брошюрка с

голословными обвинениями.

То, что кампания была организована деятелями масонства,

свидетельствуют следующие факты. Во-первых, газета “Голос Москвы”

издавалась на средства группы московских промышленников во главе с масоном

А.И. Гучковым, а её редактором был родной брат масона Ф.И. Гучков.

Во-вторых, инициатором запроса в Государственной думе был тот же

Гучков, а по вопросу о спешности запроса выступали Гучков и другой видный

масон В.Н. Львов.

Если бы депутаты Государственной думы повнимательней и непредубежденно

ознакомились бы с фактической стороной доказательств обвинений, выдвигаемых

против Распутина, то сразу бы поняли, что они не стоят и выеденного яйца.

Но организаторы намеренно торопились, и запрос был принят безо всякой

предварительной проработки.

Председатель Государственной думы Родзянко подготавливает доклад для

царя, в котором он излагает все известные ему “факты”, представленные

Гучковым, Новоселовым и некоторыми другими лицами.

Перед встречей с царем Родзянко показывает эти материалы вдовствующей

императрице Марии Федоровне, которая поддерживает его, отражая в этом

интересы значительной части царской фамилии, не понимая, что тем самым

готовит ловушку для собственного сына.

26 февраля 1912 года Родзянко делает доклад царю: “Ваше Величество,

присутствие при дворе в интимной его обстановке человека столь

опороченного, развратного и грязного, представляет из себя небывалое

явление в истории русского царствования. Влияние, которое он оказывает на

церковные и государственные дела, внушает немалую тревогу решительно во

всех слоях общества. В защиту этого проходимца выставляется весь

государственный аппарат, начиная с министров и кончая низшими чинами

охранной полиции. Распутин - оружие в руках врагов России, которые через

него подкапываются под церковь и монархию. Никакая революционная пропаганда

не могла бы сделать того, что делает присутствие Распутина. Всех пугает

близость его к царской семье. Это волнует умы”.

- Но отчего же такие нападки на Распутина? - перебил “речь” Родзянко

царь. - Отчего его считают вредным?

Родзянко, ссылаясь на публикацию в газетах и на разные слухи, сообщил

царю, что Распутин влияет на перемещение церковных иерархов. Способствовал

смещению епископов Гермогена, Феофана, Антония, иеромонаха Илиодора. Все

знают, что Распутин хлыст и ходит с женщинами в баню.

Родзянко зачитывает царю несколько писем.

Царь внимательно слушает.

- Вот письмо одного сибирского священника, - говорит царю Родзянко, -

в котором он умоляет довести до сведения начальства о поведении Распутина,

о развратной его жизни и о том, какие слухи он распространяет о своем

значении в Петербурге и при дворе (зачитывает его).

Вот письмо, в котором одна барыня кается, что Распутин её совратил,

нравственно изуродовал, отшатнулась от него, покаялась, и после этого она

вдруг видит, что Распутин выходит из бани с её двумя дочерьми. Жена

инженера Л. тоже увлеклась этим учением. Она сошла с ума и теперь ещё в

сумасшедшем доме. Поверьте, Ваше Величество.

- Но отчего вы думаете, что он хлыст?

- Ваше Величество, прочтите брошюру Новоселова. Он специально занялся

этим вопросом. Там есть указание на то, что Распутина судили за

хлыстовство, но дело почему-то было прекращено. Кроме того, известно, что

радения приверженца Распутина происходили на квартире Сазонова, где

Распутин жил.

Родзянко обманывал царя. Письма, которые он ему зачитал, при проверке

оказались выдумкой, и сам Родзянко их никогда больше не использовал.

Посещение бань с женщинами подтверждалось только предположениями

полицейских агентов, которые следили за Распутиным. Григорий Ефимович

действительно часто посещал баню, иногда его сопровождали и женщины, но в

любой бане есть мужские и женские отделения, а не только семейные номера.

Несмотря на все старания, полицейским агентам не удалось получить показания

банщиков, что Распутин мылся с женщинами в одном помещении. А ведь для

этого у полицейских агентов были все возможности, включая денежные фонды

полиции.

Родзянко обманывает царя своим утверждением, что Распутине, судили за

хлыстовство. Дело до суда не могло быть доведено из-за отсутствия, так

сказать, состава преступления. Выдумкой оказывается факт о проведении

хлыстовских радений на квартире издателя журнала “Экономия России”

Сазонова. Ни Родзянко, ни полиция этот факт больше не используют, так как

не имеют никаких доказательств, кроме беспочвенных домыслов и слухов.

Это вскроется позже, а пока царь дает Родзянко поручение произвести

расследование по делу Распутина. Он получает возможность изучить то самое

тобольское дело о хлыстовстве и целый ряд других документов, позволявших

сделать вывод о том, что кампания против Распутина намеренно сфабрикована.

Но Родзянко не интересует истина. Запряженный в колесницу своих

политических устремлений, он продолжает намеренно искажать факты. Вот как,

например, он представляет уже известное нам дело о принадлежности Распутина

к секте хлыстов. Миссионер Тобольской епархии “представил обширный доклад,

изобилующий документальными данными, сделал обыск в квартире Распутина,

произвёл несколько выемок вещественных доказательств и раскрыл много бывших

неясными обстоятельств, несомненно изобличающих принадлежность Распутина к

хлыстовству. Некоторые из этих подробностей, указанных в докладе, были до

того безнравственны и противны, что без отвращения нельзя было их читать”.

Так намеренно производится шельмование неугодного человека, создается миф о

Распутине.

Однако царь параллельно с Родзянко поручает разобраться в деле

Распутина и другим, более честным, людям, а также сам затребовал и изучил

обвинительные материалы. В результате царь, всегда доверявший Родзянко,

после этого стал относиться к нему холоднее и даже некоторое время

отказывался его принимать. Это недоверие к нему он сохранил до конца своих

дней.

При дворе оружием враждебных Распутину сил стала фрейлина царицы София

Ивановна Тютчева, тесно связанная с окружением Великого князя Николая

Николаевича. Тютчева собирает о Распутине компрометирующие материалы

(слухи, “одна дама сказала”) и передает их царице, которая, проверив их,

убеждается в их вымышленности.

Фрейлина Тютчева с удивительной настойчивостью продолжает распускать

слухи о том, что Распутин чуть ли не ежедневно бывает во дворце, купает

Великих княжон. Дошло до того, что царь был вынужден пригласить Тютчеву к

себе и сделать ей внушение.

Однако и после беседы с царем Тютчева продолжала распускать слухи и

интриговать. Как рассказывает Вырубова, “она бегала жаловаться семье Её

Величества на неё же. Она повлияла на фрейлину княжну Оболенскую, которая

ушла от Государыни, несмотря на то, что служила много лет и была ей

предана. В детской она перессорила нянь, так что Её Величество, которая

жила с детьми, избегала ходить наверх, чтобы не встречаться с надутыми

лицами. Когда Великие княжны стали жаловаться, что она восстанавливает их

против матери, Её Величество решила с ней расстаться (это произошло в 1912

г.). В глазах московского общества Тютчева прослыла “жертвой Распутина”, в

самом же деле все нелепые выдумки шли от неё, и она сама была главной

виновницей чудовищных сплетен на семью их Величеств”.

В те же годы распространяются слухи, что Распутин соблазнил нянюшку

царских детей М.И. Вишнякову. Распускается сплетня, что в этом она якобы

каялась своему духовному отцу, признавалась, что ходила со своим

соблазнителем в баню, но потом одумалась, поняла своей грех и во всём

призналась царице. Разбирательство этого дела, проведенное по приказанию

царя, показало, что речь идёт о больном воображении психически

неуравновешенного человека. При допросе она не подтвердила фактом ни

интимной связи с Распутиным, ни хождения с ним в баню, зато рассказала, что

слышала о его якобы безнравственном поведении от других лиц. В Центральном

государственном архиве РФ сохранилась её маленькая записочка, в которой она

перечисляла лиц, якобы соблазненных Распутиным (Решетникова в Москве

(семидесятилетняя старуха) и баронесса Врангель в Ялте). В конце концов её

отправили на лечение.

Как подавалось в высших придворных сферах дело Распутина, можно судить

по секретному донесению, хранящемуся ныне в Центральном государственном

архиве. Донесение напечатано на хорошей бумаге, написано обтекаемым языком,

рассчитанным на деликатную публику (избегаются резкие выражения,

скабрезности передаются эзоповым языком), датировано февралём 1912 года.

“По кулуарным слухам, - сообщается в донесении, - история Григория

Распутина представляется к данному моменту в следующей схеме: значение

Распутина двояко, оно заключается, во-первых, в политическом влиянии на

Государыню.

Политические учения Распутина изложены в его сочинении, посвященном

киевским торжествам, где проводится мысль о государстве как полном

народовластии, “единственным выразителем которого является царь,

представляющий собой наиболее совершенное выражение народного разума,

народной совести и народной воли”.

По мнению “секретного доносителя”, это учение принадлежит не самому

Распутину, а приготовлено для него “Союзом русского народа”.

“Секретный доноситель” сообщает о якобы покровительстве Распутина со

стороны графа Витте, в последнее время весьма стремящегося к примирению с

“Союзом русского народа”, что, по мнению правых членов Думы, “возможно,

хотя и трудно”.

Влияние Распутина на Императрицу, по мнению “доносителя”, можно

понять, прочитав трактат Блаженного Августина “О граде Божием”, в котором

грехопадение трактуется как нарушение гармонии между духовным и

физиологическим. Свою теорию восстановления гармонии между духовным и

физиологическим началами человеческой природы Распутин осуществляет столь

изощрёнными способами, что многие из жертв добросовестно заблуждаются в

истинном значении производимых над ними манипуляций (намёк на “развратное”

поведение Распутина, хождения с женщинами в баню).

При дворе идёт борьба двух империатриц. Против Распутина выступает

вдовствующая императрица с генералом Дедюлиным, которая стала побеждать,

чему способствовала жалоба горничной государыни Вишняковой, которую

Распутин якобы хотел соблазнить.

“Доноситель” сообщает подробности отъезда Распутина в Тобольск. На

вокзале его провожали Вырубова и Пистолькорс, а перед самым отправлением

поезда лейб-казак привез Распутину из царского дворца букет белых роз.

Распутин беседовал с сотрудником газеты “Новое время” и якобы сказал ему,

что едет в Тобольск за дочерью, которую Государь обещал воспитать вместе с

Великими княжнами (чистой воды вымысел газетчика), а затем вместе с царской

семьей поедет в Крым.

“Доноситель” зловеще заявляет, что “последнее слово по распутинской

эпопее будет сказано именно в Крыму, вдали от Правительства и от русского

общества и его представителей”. Нет ли здесь намека на готовящееся

покушение, которое хотел организовать ялтинский градоначальник Думбадзе? Во

всяком случае, совпадение поразительное!

В конце 1911 года Гермоген и Илиодор в присутствии ещё нескольких лиц

пытаются по-свойски разделаться с Распутиным. По рассказам участников этой

истории, Гермоген пригласил к себе Распутина и заявил ему:

“Ты обманщик и лицемер, ты изображаешь из себя святого старца, а жизнь

твоя нечестна и грязна. Ты меня обошёл, а теперь я вижу, какой ты есть на

самом деле, и вижу, что на мне лежит грех - приближения тебя к царской

семье. Ты позоришь её своим присутствием, своим поведением и своими

рассказами, ты порочишь имя Царицы, ты осмеливаешься своими недостойными

руками прикасаться к её священной особе. Это нельзя терпеть дальше. Я

заклинаю тебя именем Бога живого исчезнуть и не волновать русского люду

своим присутствием при царском дворе”. После этих слов Распутин высказал

резкое несогласие с несправедливыми выпадами и выводами в свой адрес. Тогда

Илиодор, келейник Гермогена и ещё один участник встречи кинулись его

избивать.

Слежка за Распутиным была заведена ещё при Столыпине. Тогда её

организовал П.Г. Курлов. Однако делалось это очень незаметно,

сверхсекретно.

После известной речи Гучкова и депутатского запроса в Государственной

думе, выступления с клеветническими обвинениями в адрес Распутина царь

приказывает принять меры к охране его жизни. Дается соответствующий приказ

министру внутренних дел А.А. Макарову.

Но под предлогом охраны враждебно настроенные к Распутину чиновники

разрабатывают систему слежки за всей жизнью и деятельностью Распутина,

стремясь всеми возможными способами найти в ней криминал, не гнушаясь идти

даже на обман и фальсификацию. На первых порах подобный подход был задан

А.А. Макаровым. Позднее, при министре Маклакове Н.А., - масоном

Джунковским, который, по словам Белецкого, “с первых своих шагов...

относился к нему отрицательно демонстративно”.

Как показал на допросе чрезвычайной комиссии Временного правительства

Белецкий, и это подтверждается другими показаниями, был выработан план,

сводившийся к командированию развитых и конспиративных филеров, которым

было поручено, кроме охраны Распутина, тщательно наблюдать за его жизнью,

вести подробный дневник, на основании которого составлялись сводки обзора.

В Покровское был командирован филер на постоянное жительство, но не для

охраны, а для всестороннего шпионажа.

Причем с самого начала у полиции возникли трудности.

Прикомандированные к Распутину агенты для охраны сошлись с ним довольно

близко, вели разговоры, пили чай, читали ему газеты и тенденциозный

компромат на него давать, судя по всему, отказывались. Из показаний

Белецкого видно, что этим агентам в плане сбора сведений они не доверяли.

Местной агентуры в Покровском завести не удалось. Как пишет Белецкий,

“служащий элемент, поставленный Распутиным, держался им и мог бы ему

передать и специальные наблюдения за ним, а правительство местное жило с

ним в хороших, добросовестных отношениях, и он многое сделал для своего

селения”.

Сведения о Распутине в письменной форме представляли министрам и их

заместителям. С самого начала большой интерес к этим сведениям проявлял

председатель Совета министров (1911 - 1914 гг.) В.Н. Коковцов.

Полиция использует самые недозволенные приёмы. Министр внутренних дел

Макаров, получив в руки несколько писем Царицы Распутину, пытается сыграть

на этом и дискредитировать его в глазах царской семьи. Письма были украдены

у Распутина и вложены в руки Илиодора некими Каробовичем из Вильно и

Замысловским.

То есть Илиодор здесь был использован для интриги против Распутина. Но

такое грубое вмешательство в личную сферу царской семьи вызвало крайне

отрицательную реакцию с её стороны и, естественно, окончилось отставкой

Макарова.

За спиной этих людей стоял тот же масон Гучков А.И. Бывший глава

правительства России Коковцов В.Н. пишет об этом:

“Особенное обострение получил этот вопрос (о влиянии Распутина на

царя) в связи с именем Гучкова А.И. В начале декабря или в конце ноября

(1912 г.) стали распространяться по городу отпечатанные на гектографе копии

4-х или 5-ти писем - одно императрицы Александры Федоровны, остальные от

Великих княжон, к Распутину. Все эти письма относились к 1910 или 1909

году, и содержание их, и в особенности отдельные места и выражения из

письма императрицы, составляющие, в сущности, проявление её мистического

настроения, давали повод к самым возмутительным пересудам”.

Когда о Распутине поползли слухи как о хлысте и некоторые доверчивые

люди стали остерегаться знакомства с ним, царская чета, по-видимому, по

совету вдовствующей императрицы посылает на родину Григория своего

ближайшего друга Анну Вырубову “посмотреть, как он живет у себя” Вырубова

поехала не одна, а ещё с тремя дамами и своей горничной. Из Петербурга

поездом до Тюмени. Там их уже встречал Распутин на тарантасе, запряженном

сильными лошадьми, и повез их по пыльной дороге 80 вёрст до села

Покровского. Вырубову поражала зажиточность сибирских крестьян. У многих

были двухэтажные дома, довольно много земли, крепкое хозяйство.

В последние годы Распутин купил и перестроил двухэтажный дом, скромно

украшенный резными наличниками и балясинами, как это принято в Сибири. Дом

был достаточно вместителен. Несколько комнат на первом этаже, несколько

комнат на втором. Сам Григорий жил на втором, эти же комнаты отводились

почетным гостям. Семья и работники жили на первом этаже. Кроме того, во

дворе главного дома стоял ещё один старый одноэтажный домик, в котором жил

отец Распутина.

Второй этаж главного дома был хорошо, по крестьянским меркам отделан:

цветные обои, расписанные потолки, дорогие иконы и царские портреты (и те,

и другие - все подарки). Зашторенные окна, кресла, диван, большой стол, за

которым собирались гости. В гостиной висело жутковатое изображение

страшного суда Господня, так, как оно часто изображается на западной стене

русских церквей со всеми муками ада для грешников.

В этот дом и приехала Вырубова.

“Встретила нас, - пишет она, - его жена - симпатичная пожилая женщина,

трое детей, две немолодые девушки-работницы и дедушка-рыбак. Все три ночи

мы, гости, спали в довольно большой комнате наверху, на тюфяках, которые

расстилали на полу. В углу было несколько больших икон, перед которыми

теплились лампады. Внизу, в длинной тёмной комнате, с большим столом и

лавками по стенам обедали; там была огромная икона Казанской Божьей Матери,

которую они считали чудотворной. Вечером перед ней собирались вся семья и

“братья” (так называли четырех других мужиков-рыбаков), все вместе пели

молитвы и каноны.

Водили нас на берег реки, где неводами ловили массу рыбы и тут же, ещё

живую и трепетавшую, чистили и варили из неё уху; пока ловили рыбу, все

время пели псалмы и молитвы. Ходили в гости в семьи “братьев”. Везде

сибирское угощение: белые булки с изюмом и вареньем, кедровые орехи и

пироги с рыбой. Крестьяне относились к гостям Распутина с любопытством, к

нему же безразлично, а священники враждебно. Был Успенский пост, молока и

молочного в этот раз нигде не ели; Григорий Ефимович никогда ни мяса, ни

молочного не ел. По возвращении я рассказывала всё, что видела”.

В 1912 году против Распутина пытаются сфабриковать ещё одно дело о

хлыстовстве.

Содержание этого дела передают воспоминания семинариста, учившегося в

Тобольской семинарии в 1907-1913 годах, некоего М.В. Андреева. В 1913 году

он был семинаристом выпускного курса, на котором вел занятия некто

священник Юрьевский. И вот однажды этот Юрьевский пришел к семинаристам

очень расстроенный и начал жаловаться, что Владыко Алексий бросил в горящую

печь его трехмесячный труд о Распутине, выполненный им по заказу епископа

Евсевия.

Юрьевский пересказывает семинаристам свой доклад, содержащий

откровенно фантастические сведения. 30 молодых людей, затаив дыхание ловят

каждое его слово.

Начал он с того, что Распутин был конокрадом, его поймали, избили и

только после этого он стал ходить по богомольям. Легко опровергаемая ложь,

ибо если бы этот факт действительно был, его бы использовали ещё в деле

1907 года, но ни один недоброжелатель об этом не сказал, а на селе такие

вещи не забываются. Нет ни одного документа, который хотя бы косвенно

говорил о конокрадстве Распутина.

Более того, в 1915 году, когда слухи о “конокрадстве” Распутина стали

распространяться ещё шире и “Сибирская торговая газета” напечатала об этом

информацию, редакция получила от Распутина такую телеграмму:

“Тюмень, редактору Крылову. Немедленно докажи, где, когда, у кого я

воровал лошадей, как напечатано в твоей газете; ты очень осведомлён; жду

ответа три дня; если не ответишь, я знаю, кому жаловаться и с кем говорить.

Распутин” Через некоторое время газета напечатала опровержение о том, что

не имеет доказательств обвинения Распутина в конокрадстве (но очень мелким

шрифтом и мало понятным языком).

“Странствовал Распутин вместе с Варнавой года три, а впоследствии он

сделал его епископом”, - продолжал свой рассказ Юрьевский. Это тоже

выдумка, легко опровержимая, так как Распутин познакомился с Варнавой,

когда тот был уже в высоком духовном чине настоятеля монастыря.

Далее Юрьевский рассказывает семинаристам настоящие скабрезности,

фантастические детали, не имеющие никакой документальной основы.

Кто был заказчиком этой истории - сегодня мы можем только

предполагать. Но одно определенно ясно: она сильно способствовала развитию

мифа о Распутине, внеся в него множество новых, неприличных деталей,

ставших объектом самого широкого обсуждения. Следующим шагом в развитии

этого мифа был переход от приписывания Распутину разврата на религиозной

(хлыстовской) основе к разврату бытовому. Но это стали делать уже позднее,

после 1914 года. Общественное сознание должно было привыкнуть к чудовищным

деталям неслыханного разврата.

Можно понять реакцию Владыки Алексия на эти фантастические выдумки.

Внимательно изучив их, собрав достоверные сведения и даже сам выехав на

место, Владыко Алексий убедился, что доклад Юрьевского носит чисто

клеветнический характер.

И когда Юрьевский пришёл к епископу Алексию, тот ему спокойно сказал:

“А я, батюшка, тобой сочиненное дело в печь бросил, и оно сгорело”.

Чтобы прекратить клеветнические слухи, Алексий лично взялся за это

дело, изучил материалы, затребовал сведения от причта Покровской церкви,

неоднократно беседовал с самим Распутиным. По результатам этого нового

расследования было подготовлено заключение Тобольской духовной консистории,

разосланное многим высокопоставленным лицам и некоторым депутатам

Государственной думы.

Вот это заключение:

“Заключение Тобольской духовной консистории о принадлежности Распутина

к секте хлыстов. 29 ноября 1912 г.

По вопросу о принадлежности крестьянина слободы Покровской Тюменского

уезда Тобольской губ. Григория Распутина-Новаго к секте хлыстов.

Преосвященный Алексий Епископ Тобольский, ныне почивший Экзарх Грузии,

основательно изучил следственное дело о Григории Новом. Проезжая по

Тюменскому уезду для обозрения церквей епархии, он останавливался в слободе

Покровской и подолгу здесь беседовал с кр. Григорием Новым о предметах его

веры и упования, разговаривал о нём с людьми его хорошо знающими дал ему

возможность быть дважды у себя в Тобольске и здесь испытывал его

религиозные убеждения. Из всего вышеуказанного Преосвященный Алексий вынес

впечатление, что дело о принадлежности крестьянина Григория Распутина-

Новаго к секте хлыстов возбуждено в своё время без достаточных к тому

оснований и со своей стороны считает крестьянина Григория Новаго

православным христианином, человеком очень умным, духовно настроенным,

ищущим правды Христовой, могущим подавать при случае добрый совет тому, кто

в нём нуждается.

В дополнении к своим личным впечатлениям по сему делу Преосвященный

Алексий предложил причту слободы Покровской церкви доставить ему точные,

подробные и верные сведения о жизни, деятельности и учении кр. Григория

Новаго. Причт донёс, что ни в обстановке - домашней и усадебной, ни в

образе жизни крестьянина Григория Новаго и его семьи ему, причту, не

приходилось наблюдать, видеть и слышать что-либо такое, что указывало бы на

принадлежность крестьянина Григория Новаго к хлыстовству. По донесению того

же причта, Григорий Новый заботится о своём приходском храме. Так, он

пожертвовал 500 рублей на построение храма в слободе Покровской,

пожертвовал в приходский храм серебряный, 84% золочёный напрестольный

крест, четыре серебряных вызолоченных лампады и приложил к чтимой иконе

Спасителя массивный настольный золотой крест.

Передав это донесение еп. Покровской притча Тобольской духовной

консистории, он, с сообщения своих личных наблюдений и исследований о кр.

Григории Новом, в связи с новыми данными и доложил консистории, которая

протокольным определением от 29 ноября 1912 года постановила: “Принимая во

внимание, что вопрос о принадлежности кр. слоб. Покровской Григория

Распутина-Новаго к секте хлыстов внимательно рассмотрен Его Преосвященством

Преосвященнейшим Алексием, Епископом Тобольским и Сибирским по данным

следственного дела, на основании личного наблюдения кр. Григория Новаго и

на основании сведений, полученных о нём от людей хорошо его знающих, и что

по таким личным обследованиям этого дела Его Преосвященство считает кр.

Григория Распутина-Новаго православным христианином, человеком духовно

настроенным и ищущим правды Христовой - дело о кр. ел. Покровской Григории

Распутине-Новом дальнейшим производством прекратить и причислить

оконченным”. Такое определение консистории Преосвященным Алексием того же

29 ноября утверждено.

ПРОХОДИМЕЦ ИЛИОДОР

Начало двадцатого века было богато на аферистов и проходимцев всех

видов и мастей. Ощущение перепутья, в котором находилась страна,

противоборство разных сил, возможность мигрировать от одной силы к другой

создавали условия для возникновения самых низких и подлых личностей,

способных на любые преступления, подлоги и обманы для достижения своих

целей.

Именно к таким людям и принадлежал Сергей Михайлович Труфанов, более

известный для многих как Илиодор. Огромные амбиции и отсутствие всякой

совести, страстное желание быть на виду заставляли его искать средства

обогащения и делать карьеру всюду, где это можно. Монах-расстрига,

отступник от веры, аферист, шантажист, политический заговорщик-убийца и,

наконец, сотрудник большевистской ЧК - вот немногое из того, чем занимался

в своей жизни этот человек. Заглянем в его послужной список, хранящийся в

Тобольском архиве.

Знакомство с Распутиным происходит в 1908 году в Петербурге у

архимандрита Феофана, находившегося в дружеских отношениях с саратовским

епископом Гермогеном. В 1909 - 1910 годах Григорий приезжает в Саратов и

Царицын, где близко знакомится с деятельностью Илиодора. В свою очередь, в

декабре 1909 года Илиодор приезжал погостить к Распутину в Покровское, где,

воспользовавшись моментом, украл у него важное письмо, которое впоследствии

будет использовать для шантажа. Присмотревшись к Илиодору, увидев в нём

типичного карьериста и проходимца, Распутин прекращает его поддерживать, в

частности, отказывается дать ему денег на своеобразную агитационую поездку

пароходом по Волге, а также финансировать его газету с громким названием

“Гром и молния”.

Илиодор оказался очень мстительным человеком и примерно с 1910 года

начинает сначала исподтишка, а потом и открыто травить Распутина

(распускает о нём грязные слухи, тем более что чувствует за своей спиной

поддержку епископов Гермогена и Феофана).

В конце 1910 года Илиодор уличается в лживой демагогии,

распространении клеветнических слухов, провокации и карьеризме. В феврале

1911 года в Царицын командируется царский флигель-адьютант Мандрыко А.И.,

чтобы на месте разобраться в клеветнических обвинениях, которые

распространяются там о деятельности Распутина. Разобравшись в деле,

Мандрыко рекомендует Илиодора из Царицына выслать, так как он ведет вредную

агитацию, в которой затрагиваются даже царь и Синод. Открывается интрига, в

которой были завязаны Гермоген, Феофан и Илиодор. Гермогена ссылают в

Жировицкий монастырь, Феофана понижают в должности, Илиодора отправляют во

Флорищеву пустынь.

Илиодор понимает, что церковная карьера его окончена. И в течение

полугода из ревнителя православия он превращается в его неутомимого

критика. Илиодор поносит русскую Церковь и её иерархов.

А тем временем Илиодор сочиняет книгу о Распутине, в которой

использует материалы, придуманные им еще в царицынский период. Книга

называется “Святой черт”.

Факты и события, о которых рассказывается в книге, полностью

вымышлены, хотя в отдельных случаях лица, о которых идет рассказ, и

существовали.

Осью книги является бессовестное обыгрывание эротической темы, по сути

дела, порнографическая фантазия автора представляется как факт и

доказательство. Труфанов придумывает целую классификацию “жертв” Распутина.

“Жертвы” Григория, - пишет Труфанов, - разделяю на четыре категории: жертвы

поцелуев и бань, жертвы особого рода прикосновений, жертвы изгнания бесов и

жертвы плотского совокупления”.

Труфанов приводит примеры, которые характеризуют его буйную

эротическую фантазию.

...Распутин растлил няню царских детей Марию Ивановну Вишнякову (как

мы уже видели, это не соответствует действительности).

... Распутин растлил девицу Елену Михайловну Т. (вымысел).

...В спальном вагоне поезда Распутин изнасиловал вдову офицера Хеонию

В., уверяя, что это не грех, а когда она продолжала сомневаться, заставил

ее бить 200 поклонов (вымысел).

...В Царицыне Распутин якобы в присутствии Илиодора пытался “изгнать

беса” (путем половых сношений) из девицы К., но Илиодор решительно

воспротивился (вымысел).

...Распутин водил в баню голых женщин по 12 вместе в селе Покровском и

в других местах (вымысел). Вот в таком духе даются все “факты” в книге

Илиодора.

В книге нет ни одного достоверного факта. Этот вывод мы сделали путем

анализа и сопоставления приведенных Илиодором сведений с достоверными

источниками информации в архивах и заслуживающих доверия воспоминаниях.

Все письма и телеграммы, приведенные в книге, вымышлены. Это в свое

время подтвердила и следственная комиссия Временного правительства, которая

первоначально рассматривала книгу “Святой черт” как источник достоверной

информации. Как пишет член комиссии А.Ф. Романов, книга эта “была проверена

документально и оказалась наполненной вымыслом, множество телеграмм,

которые приводит в ней Илиодор, никогда в действительности посылаемы не

были. Проверка производилась по номерам телеграмм, а кроме того, комиссия

имела в своем распоряжении не только телеграфные ленты, но даже подлинники

всех посланных телеграмм”.

Было бы совершенно неверно думать, что книга направлена только против

Распутина. Нет, книга создана, прежде всего, для дискредитации царской

семьи, и в этом ее главная задача.

Перед выходом этой книги, видимо, для рекламы и придания ей какой-то

достоверности планировалась провокация против царской четы. Илиодор

направляет на имя Императрицы письменное предложение купить эту книгу за 60

тысяч рублей, грозя в противном случае издать ее в Америке. Труфанов и

компания, по-видимому, надеялись, что Царица согласится на их шантаж, и

соответственно, передачу рукописи обставить так, чтобы об этом стало

известно во всем мире, мол, Царица боится правды. Это еще в большей степени

способствовало бы “эффекту” этой книги. Но Царица не поддалась на шантаж.

“Помню, это было в Ставке, в 1916 году, - вспоминает Вырубова. - Государыня

возмутилась этим предложением, заявив, что пусть Илиодор пишет, что он

хочет, и на бумаге написала - отклонить”.

Книга стала выходить из номера в номер в газетах и получила значение

самого солидного первоисточника сведений о Распутине. Отталкиваясь от

опубликованных в ней выдуманных историй, газетчики стали сочинять все новые

и новые их варианты. Значительная часть читателей восприняла ее как смелые

и правдивые откровения “жертв” Распутина. Номера газет с главами из этой

книги зачитывались до дыр. Миф о Распутине множился и раздувался, как

никогда раньше.

На этой книге Труфанов заработал большие деньги. Значительную сумму он

получил от одного американского журнала за продажу ему подлинного письма

русской Царицы, украденного у Распутина.

Гнусная, клеветническая книга Труфанова пришлась по душе многим

революционерам и активно использовалась в агитационной работе всех

антирусских партий. Недаром после революции она была издана журналом “Голос

минувшего”, известным своими публикациями разных сфабрикованных и

вымышленных сочинений и воспоминаний, вроде дневника Вырубовой. Сам

Труфанов-Илиодор поступил на службу в ЧК. Предложение стать чекистом, по

словам того же Труфанова, сделал ему сам Дзержинский, который привлекал его

к выполнению самых “деликатных” (а значит, самых грязных и кровавых)

поручений. Позднее, когда Труфанов сбежал за границу, он зарабатывал на

жизнь рассказами типа того, что своими глазами видел в 1919 году в Кремле

заспиртованную голову Николая Второго. Впрочем, до того, как стать

сотрудником ЧК, Труфанову нужно было пройти “школу” подготовки убийства

Распутина.

“Я ВЕДЬ ЗА МУЖИЧКОВ”

Среднего роста, с крупными чертами лица, длинной бородой,

полуопущенными сзади в скобку волосами, одетый в серенькое летнее пальто,

из-под которого виднелась потертая, черного сукна поддевка, в соломенной

шляпе, лакированных сапогах, с камышовой палочкой в руках - так выглядел

Распутин незадолго до первой мировой войны.

К этому времени уже в основном был создан его вымышленный

мифологический образ - могущественного человека, близкого царской семье,

способного на любые преступления, ведущего развратный образ жизни. В

образованном обществе, особенно среди левых, распространяются самые нелепые

и чудовищные слухи о его похождениях.

В погоне за сенсацией за Распутиным охотятся левые журналисты. В мае

1914 года Распутин обращается в полицию об ограждении его квартиры от

посещения журналистов и одновременно меняет номер домашнего телефона (по

старому номеру кто-то постоянно звонил и всячески оскорблял его). Но не

только левые нападают на Распутина. Часть российских патриотических сил

тоже рассматривает его как врага, заглотив обманку вымышленного образа

Распутина, который, мол, дискредитирует царскую семью. Против Распутина

резко выступает Пуришкевич, человек не вполне серьезный, помешанный на

хвастливой фразеологии, политикан, стремившийся играть роль руководителя

патриотического движения и принесший ему много вреда. Когда левая печать

объявила всюду, что Распутин вступил в Союз Михаила Архангела, Пуришкевич

гневно опроверг это сообщение, заявив, что, если “какой-либо отдел Союза

позволил себе войти в соприкосновения с Распутиным, я немедленно, слышите,

немедленно, по телеграфу закрыл бы такой отдел”.

Однако не следует думать, что не делались попытки защитить Распутина

от подлой клеветы. Делались, и неоднократно, но они тонули в грязном потоке

левой и бульварной печати. Приведем только две доброжелательные оценки,

даваемые Распутину в печати:

“Благоволение и доверие, которыми Распутин пользуется у некоторых лиц,

не дают покоя злобствующим и завистливым людям, не только близким к высшим

сферам, но и бесконечно от них далеким.

Простой крестьянин дерзает говорить то, что считает истиною, лицам,

особам высокого положения и редко слышащим откровенное слово - слово

незлобливого, всем сердцем любящего ближнего своего, мужика. И вот за

недолгое время около имени Григория Распутина успела уже вырасти целая

обширная легенда. Пользуются ею, увы, не только борзописцы бульварной

прессы, но и весьма солидные органы печати и даже политические деятели с

именем, как, например, П.Н. Милюков, с думской трибуны утверждавший, что

“церковь православная попала в плен распутного проходимца”, или сорвавшийся

демагог А.И. Гучков, распространявший с той же кафедры небылицы, за что в

другом правовом государстве ему пришлось бы понести ответ.

Вполне понятно, куда направляются все эти подлые выстрелы,

доказывающие всесилие Распутина”.

“Будучи знаком с Григорием Распутиным более двух лет и наблюдая его в

домашней обстановке, - писал Г. Клепацкий, - я положительно утверждаю, что

не имею никаких данных, которые бы свидетельствовали об его отрицательных

сторонах жизни и характера, еще менее о чем-либо, напоминающем хлыстовство.

Простой мужик, одаренный бесхитростным, здравым и проницательным умом,

искренний и прямой в ответе, Распутин может быть любопытен, как отражения

дел мира сего в миросозерцании и понимании народном. А его своеобразное,

никому покоя не дающее “положение” создалось по воле всемогущего случая и

содействием нападающих на него в печати и политиканствующих с думской

кафедры, а никак не происками самого Распутина, немудрствующего лукаво, но

прямого и добродушного простеца”.

Конечно, отдельные благожелательные статьи не могли остановить

кампанию травли и лжи. Каждый месяц появляется что-то “новенькое” о

Распутине. То “свидетель” рассказывает, как видел Распутина с княгиней X. и

двумя ее дочерьми, входящими в баню, то распространяется известие, что он

потомок старца Федора Кузьмича, то проходит слух, что он решил принять

священнический сан, то газета печатает с намеком на него, что какой-то

старец в Петровском парке в Москве изнасиловал гимназистку. Грязные слухи

распространяются о жене и дочерях Распутина и, конечно, о его почитателях,

особенно Вырубовой, якобы живущей с Распутиным, с царем и еще с десятком

других мужчин. Во всей этой кампании чувствуется опытная рука.

Душевное состояние Распутина в это время передает телефонный разговор

с одним надоедливым журналистом.

“Чего от меня хотят? Неужели не хотят понять, что я маленькая мушка и

что мне ничего ни от кого не надо.

...Мне очень тяжело, что меня не оставляют в покое... все обо мне

говорят... словно о большой персоне.

...Неужели не о чем больше писать и говорить, как обо мне... Я никого

не трогаю... Да и трогать не могу, так как не имею силы... Дался я им...

Видишь, какой интересный...

Каждый шаг мой обсуждают... все перевирают... Видно, кому-то очень

нужно меня во что бы то ни стало таскать по свету и зубоскалить... Говорю

тебе, никого не трогаю... Делаю свое маленькое дело, как умею... как

понимаю... То меня хвалят... то ругают...только не хотят оставить в

покое... Если что плохо делаю, рассудит Господь... Искренне говорю тебе:

плохо делать не хочу... Поступаю по умению... Хотел бы, чтобы, значит,

вышло хорошо... Со всех сторон только и занимаются мною... Говорю тебе:

маленькая мушка, и ни от кого и ничего мне не нужно... Самое было бы лучшее

оставить меня в покое...”

Старец волнуется. По нескольку раз повторяет одну и ту же фразу:

“Оставьте в покое... Дайте человеку жить... Все одно и то же... Я, да,

я... Говорю тебе, что хочу покоя... Не надо мне хвалы... Не за что меня

хулить... От всего устал... Голова начинает кружиться. Куда ни взглянешь,

все одно и одно... Кажется, живу в тиши, а выходит, что кругом все

галдят...

Кажется, в России есть больше о чем писать, чем обо мне... а все не

могут успокоиться... Бог все видит и рассудит, были ли правы те, кто на

меня нападал... Говорю тебе: я - маленькая мушка, и нечего мною

заниматься... Кругом большие дела, а вы все одно и то же... Распутин да

Распутин”.

Распутин вдруг резко обрывает речь и кричит в телефон:

“Ни хулы... Ни похвалы... ничего не надо... Молчите... Довольно

писать... Мне наплевать... Пишите... Ответите перед Богом... Он один и все

видит... Он один понимает... Рассудит... Коль нужно, пишите... Я больше

ничего говорить не буду... Да нечего говорить-то, врать-то можно сколько

угодно... Ответ придется, придется-то держать... Махнул рукой...

Сочиняйте... Говорю тебе - наплевать... прежде волновался... Принимал

близко к сердцу... Теперь перегорело... Понял, что к чему идет и зачем...

Говорю тебе, наплевать... Пусть все пишут... Все галдят... Меня не

тронут... Я сам знаю, что делаю, и перед кем отвечаю... Такая, видно, моя

судьба... Все перенесу, уже перенес много... Говорю тебе, что знаю, перед

кем держу ответ... Ничего не боюсь... пишите... Сколько в душу влезет...

Говорю тебе наплевать... Прощай...”.

Конечно, Распутину очень тяжело, он переживает, не спит ночами,

становится нервным, к телефону сам уже почти не подходит.

Утешает он себя мыслью, что вся эта травля - испытание, преподанное

ему свыше, которое он по-христиански должен стерпеть, перенести. Главное -

продолжать делать свое дело.

Мысль, которую чаще всего высказывает Распутин в то время, это мысль о

помощи простому народу и, прежде всего, крестьянству, - в его жизни,

образовании, лечении. Григорий считает, что в духовном развитии России

главную ставку нужно делать на выходцев из крестьян.

“Интересуюсь я теперь мужичком (делится он с корреспондентом газеты

“Петербургский курьер”), от него все. Вот построил вокзал. Хороший

вокзал... А где же мужички? Их под лавку загнали. А ведь деньги-то они

давали на постройку.

Вы вот все пишете про меня небылицы, врете, а я ведь за мужичков. Вот

едет Макарий Московский - это светильник. Вот и ваш архиерей хороший, как и

Варнава Тобольский. Мы теперь решили ставить архиереев из мужичков. Ведь на

мужицкие деньги духовные семинарии строятся...

- На чем Россия держится? - внезапно возвращается он к прежней теме. -

На мужике. Вот закрывают кабаки - два закроют, а один откроют, а мужики

тащат да тащат деньги. Поеду в Петербург, буду стараться за мужичков...”.

Другое сокровенное желание Распутина - организовать настоящую,

народную, православную газету, пропагандирующую идеи Святой Руси. Эта

газета, по его мысли, будет чужда всякого политиканства и широко откроет

свои страницы каждому православному человеку. Об этом Распутин делится и со

своими почитателями, и с журналистами.

“Приеду осенью в Питер и начну выпускать свою газету. Поборемся еще у

меня, коль в мыслях что-либо есть, то я и в дело претворю.

- Надумал я самую настоящую правдивую, народную газету в ход пустить.

Денег мне дадут, люди верующие нашлись, соберу я людей хороших,

перекрещусь, да и - Господи, благослови, - в колокол ударю”.

Как и многих русских людей, Распутина волнует призрак грядущей войны.

Его позиция в этом вопросе однозначна - Россия воевать за чужие территории

не должна, своей земли много, рук не хватает обработать. Так думают многие

крестьяне. Война - нарушение завета Христа, страшный грех. “Воевать вообще

не стоит: лишать жизни друг друга, отнимать блага жизни, нарушать завет

Христа и преждевременно убивать собственную душу, - считает Распутин. -

Пусть забирают друг друга немцы и турки - это их несчастье и ослепление, а

мы любовно и тихо, смотря в самих себя, выше всех станем...”

Эта позиция Распутина, по мнению графа Витте, отодвинула мировую войну

на два с половиной года. Во время балканской войны в 1912 году Россия была

готова вмешаться, но тогда бы её противниками становились Австрия и

Германия. Сторонником войны был Великий князь Николай Николаевич. По его

настоянию и давлению на царя был уже подписан указ о всеобщей мобилизации,

были заготовлены военные и санитарные поезда. Рассказывают, что в эти дни

Распутин употребил все своё влияние, чтобы предотвратить войну. Доказывая

пагубность войны, он стал перед царём на колени.

“Пришёл Распутин, - рассказывает Витте, - в пламенной речи, лишенной

конечно, красот присяжных ораторов, но проникнутой глубокой и пламенной

искренностью, он доказал все гибельные результаты европейского пожара. - и

стрелки истории передвинулись по другому направлению.

Война была предотвращена”.

Такую же непримиримую антивоенную позицию Распутин занимал и перед

началом первой мировой войны. Нам нужно укреплять страну, решать

собственные дела. Война нужна только врагам России и революционерам,

которые страстно мечтают о новых потрясениях.

Коренным же русским людям война принесет гибель. Тяжело раненый уже

перед самым началом войны, Распутин обращается к царю с мольбой не

ввязываться в войну.

“Милый друг, - молит он царя, - ещё раз скажу: грозна туча над

Россией, беда, горя много, темно и просвету нет; слез-то море и меры нет, а

крови?

Что скажу? Слов нет, неописуемый ужас. Знаю, все от тебя войны хотят и

верные, не зная, что ради гибели. Тяжко Божье наказание, когда уж отымет

путь, - начало конца.

Ты - царь, отец народа, не попусти безумным торжествовать и погубить

себя и народ. Вот Германию победят, а Россия? Подумать, так все по-другому.

Не было от веку горшей страдалицы, вся тонет в крови великой, погибель без

конца, печаль. Григорий”.

Есть много оснований утверждать, что будь Распутин рядом с царём в те

решающие дни 1914 года, Россия, возможно бы, не вступила в войну. Но

Распутин лежал тяжело раненый в тысячах километров от царя и не мог ничего

сделать, кроме как послать телеграмму.

Антивоенная позиция Распутина была глубоко ненавистна всем антирусским

и революционным силам. Враги России и внутри и за рубежом испытанным

способом пытаются оклеветать Распутина, представить его сторонником войны.

В разных странах появляется целый ряд статей, в которых намеренно

искажается его позиция, с целью представить дело так, мол, Россия готовится

к агрессивной войне.

В немецкой газете “Гамбургер Фремденблат” от 21 июня 1914 года за

подписью Акселя Шмидта заявляется, что прежний апостол мира Распутин всё

больше склоняется в панславистскому образу мыслей. Теперь он стал

проповедовать соединение всех православных и славян под скипетром русского

царя. Если это так, то европейскому миру угрожает немалая опасность.

Русской народной думе, утверждает немецкая газета, можно только на почве

религии внушить воинственные замыслы. “Борьба против неверных, водружение

креста на Св.Софии” - эти слова ещё не потеряли волшебной силы над душой

простого народа. Будет ли в таком случае небольшой образованный и мирно

настроенный верхний слой общества в состоянии бороться с этой агитацией -

ещё неизвестно. Во всяком случае, просто смешно думать, что мир Европы

зависит теперь от нескольких желаний и воли хитрого мистика или даже просто

авантюриста. Но в стране неограниченных невозможностей всё возможно”, -

заявляет газета. Так намеренно истина переворачивалась с ног на голову.

Простой русский народ обвинялся в воинственных замыслах, а верхний слой,

которому преимущественно и была близка мысль о войне, объявлялся миролюбиво

настроенным.

Тем не менее, конечно, не следует воспринимать Распутина наивным

пацифистом. Он отчетливо понимал, если войны не удастся избежать и будет

совершено нападение, нужно поднимать всю народную мощь, нужно иметь

надежных союзников. Здравый смысл и практическая сметка чувствуются в его

беседе с корреспондентом “Биржевых ведомостей” по поводу убийства

австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда, выступавшего категорически

против войны с Россией: “Что тут, братец, может сказать Григорий Ефимович?

Убили уж, ау. Назад-то не вернешь, хоть плачь, хоть вой. Что хочешь делай,

а конец-то один. Судьба такова. А вот английским гостям, бывшим в

Петербурге, нельзя не порадоваться. Доброе предзнаменование. Думаю своим

мужицким умом, что это дело большое - начало дружбы с Россией, с

английскими народами . Союз, голубчик, Англии с Россией, да ещё находящейся

в дружбе с Францией, это не фунт изюма, а грозная сила, право хорошо”.

В предвоенные месяцы в российских газетах ещё можно прочитать более

или менее объективные интервью с Распутиным. Время от времени газеты,

наряду с клеветническим, сфабрикованным материалом, помещают очень

интересные беседы с ним. Эти беседы хорошо отражают его настроение и мысли.

“- Надолго ли пожаловали в Петербург? - спросил Распутина

петербургский журналист С. Никитин.

- Совсем ненадолго... через несколько деньков уеду, - отвечал

Григорий.

- Извиняюсь за нескромный вопрос: каковы цели настоящего приезда

вашего в Петербург? Быть может, чисто личные дела?..

- Вот-вот, по личным делам приехал, именно...

- С дочерью?

- А вот что, родной, - отреагировал на вопрос Никитина Григорий

Ефимович, - и в тоне его голоса - по словам журналиста - послышалась нотка

не то раздражения, не то искренней, нескрываемой боли. - Не будем говорить

о моих дочерях.

- Вам неприятно, Григорий Ефимович, что о них упоминалось в газетах?

- Ну да, стало быть, так. Правильно понимаешь... Ну? Нешто приятно? То

про институт там какой-то целую историю натворили, то о том, то о сём. Уж

брешут обо мне, ну и пусть себе брешут, а родню-то мою надо пощадить. Оне-

то при чем тут, ну?...

- Говорят, что при вашем личном участии и ближайшем руководстве

организуется ряд новых обществ трезвости?

- Дело борьбы с исконным злом Руси - пьянством... - сказал на это

Григорий Ефимович, - конечно, дело почтенное, и тем более будет в этом деле

замечаться усердие и старание на общую пользу, тем оно, дело-то, значит,

будет успешнее. А что касается насчёт слухов, о которых ты говоришь, так на

это скажу вот что: нет дыма без огня. А только насчёт каких подробностев

уволь, братец, не скажу. А почему? - спросишь... Да очень просто: хотим

дело начать, и дело настоящее, без всякого шума.

- А вот ещё, Григорий Ефимович, настойчиво ходят слухи, что вы

становитесь во главе нарождающейся большой народной газеты?

- А на это ответить могу вот что: подумать ещё надо, прежде чем решать

то, много и толково подумать...Не “тяп-ляп - вышел корабль”. Дело-то

большое. Одним духом не решить, и не скажешь.

- А нужна, Григорий Ефимович, народу специально для него

предназначенная газета?

- Народу всякое живое слово нужно. Живым словом он питается и о нём

жив бывает...

- А как, по-вашему, Григорий Ефимович, сокращается за последнее время

народное пьянство? Начинают ли уже складываться благие результаты,

предпринимаемые правительством, борьбы с пьянством?

- И очень даже начинают. Пьянство на убыль пошло, это так...

- Известно ли вам, Григорий Ефимович, что граф С.Ю. Витте в беседе с

одним из иностранных корреспондентов много, по-видимому, приятной для

вашего самолюбия правды говорил о ваших добрых стараниях и заступничестве

против тех, кто накликал войну?

- О приятности или неприятности там для самолюбия говорить не будем...

Это особая статья... А вот относительно противничества войне, то оно -

конечно, кто же станет желать зла себе и своим?

Достоинство своё национальное соблюдать нам надо, конечно, но оружием

бряцать не пристало. Я всегда это высказывал. Ну, а что касаемо графа С.Ю.

Витте, то он говорил очень разумно, потому что сам он разумный.

А вот, кстати, - спохватился Григорий Ефимович, - спрашивал меня об

этой, бишь, о трезвости, как её насаждать надо...

Так ещё скажу вот что: много позаботиться об отрезвлении народном

надлежит пастырям нашим, многое от них тоже зависимо, и многое можно при

желании и умении им сделать...

- Григорий Ефимович, а слыхали ли вы, что бывший иеромонах Илиодор,

ныне Труфанов, собирается выпустить за границей специальную книгу о вас?

- Ну так что же? - с философским равнодушием отвечает Распутин, -

пусть себе пишет, коль охота есть. Да пусть не одну, а хоть десять книг

испишет, потому бумага всё терпит. А что касаемо именно Илиодора, то ведь

песня его спета уж, так что, чтобы ни писал, аль не хотел там писать,

прошлого не вернешь. Все хорошо во благовремении...”

“Ну, здравствуй, здравствуй, дорогой, - тепло, с благодушной улыбкой

приветствовал в следующий раз журналиста С. Никитина Григорий Распутин. -

Ну, что опять писать надумал? Экий, братец, ты такой неугомонный, право!

Все-то тебе знать, а проповедовать надо, чтобы это в газете тискать... Ну

что ж, всяк на своём деле хорош, - весело-шутливо говорит Распутин своим

“особым и нервным, теплотонным, типично крестьянским говором”.

- Ты вот что, дорогой, напиши, коль ты так уж писать хочешь, -

оживленно заговорил Григорий Ефимович, - вот что: всяка аристократия

мужичком питается... Да, да, питается мужичком, аристократия-то, слышь,

дорогой, - с особой настойчивостью говорил Распутин.

- Мужичок, - продолжал он, - есть сила и охрана её, аристократии-то.

Мужичок - знамя, и знамя это всегда было и всегда будет высоко.

- Единство нам надо всеобщее, дорогой, - продолжал Распутин, -

единство и дружество! Остальное всё само придёт.

Что всему делу глава?

А вот что: Любовь! Она всё венчает, довершает, и она же все созидает.

Только вот любви у нас и мало, а будь её поболее, - Григорий Ефимович

сокрушенно вздохнул, - не то бы, дорогой, было...

Было бы тогда тепло и радостно, так вот совсем, как когда солнце на

заре светит, а то холодно, да...

- А вот скоро поеду на родину... На отдых... Не забываю я родину-то.

Родина успокаивает...”

А вот как описывает визит к Распутину сотрудник “Ялтинского вестника”.

“Принял он меня в высшей мере любезно. Несмотря на то, что Григорий

Распутин находился в пути довольно продолжительное время, совершив длинный

путь сначала из Тобольской губернии в Петербург, а оттуда затем в Ялту, он

выглядел довольно бодрым”.

“Увидеться со старцем, - пишет журналист, - мне пришлось впервые, и

скажу откровенно, он произвёл на меня глубокое впечатление лучистыми

взглядами своих необыкновенных глаз, проникающими, как казалось, в тайники

человеческой души.

- Правда ли, Григорий Ефимович, что вы намерены принять на себя сан

священства? - спросил я.

- Нет, это неверно, - последовал ответ, - и я, право, не знаю, кем и с

какой целью был пущен этот слух”.

Коснувшись затем тех статей, которые появлялись в столичной печати,

корреспондент “Ялтинского вестника” также спросил:

“- В петербургских газетах на днях были напечатаны заметки о том, что

вы, Григорий Ефимович, намерены в скором времени выступить в печати с

какими-то сенсационными разоблачениями. Правда ли это?

- Нет, неправда... Я далек от всяких выступов... Да и на что мне это.

Незадолго до покушения почитатели Распутина, встревоженные слухами о

готовящемся покушении, уговаривают его принять меры или по крайней мере

приобрести пистолет.

- Я не городовой, - ответил Распутин, - и носить оружие смерти дело не

моё. Оружие мира, а не смерти должен носить я. Смерти не боюсь. Напротив,

буду рад, что Господь Бог прекратит мои земные страдания. Конечно, приятнее

умереть не от руки злодея, да и вряд ли, чтобы кто-нибудь мог поднять на

меня свою руку.

Вместе с тем готовящееся злодейство он по-своему предчувствовал и

говорил своим почитателям:

- Чувствую, что вскоре придется пережить опасную болезнь, но я не

боюсь. Господь страдал больше за наши грехи, так почему же и мне не

пострадать за свои”.

ПОКУШЕНИЕ НА УБИЙСТВО

Распутин, конечно, заблуждался, когда говорил, что не найдется

человека, способного поднять на него руку. Он рассуждал по себе: “Если

любишь, не убьёшь”. Но в России того времени была масса людей, живших не

любовью, а ненавистью, и прежде всего ненавистью к исторической России и ко

всем, кто её поддерживал. Больше всего их было в образованном обществе,

которое в значительной своей части одобрило кровавый бандитский террор

революционеров. Акции убийства, как правило, не осуждались, а считались

вполне приемлемыми способами борьбы с представителями “реакции и

мракобесия”. Как это ни странно, значительное число убийц-террористов вышло

из среды священнослужителей и людей, считавших себя близкими к Церкви. Дух

ненависти проникал в самые глубины национальной жизни, парализуя духовные

идеалы Святой Руси.

В те тревожные предвоенные месяцы в России было немало групп людей,

мечтающих о физической ликвидации Распутина. Своей неуемной деятельностью и

близостью к царю Распутин ущемил интересы определенной части высших слоев

госаппарата, духовенства и даже некоторых представителей Дома Романовых.

Не в меньшей степени в ликвидации Распутина были заинтересованы силы,

втягивающие Россию в мировую войну - от “военной партии” при царском дворе

(прежде всего Великого князя Николая. Николаевича и К°) до зарубежных

поджигателей будущей бойни, от революционных кругов, мечтающих о разрушении

России (Ленина и К°) до масонских членов Государственной думы (Гучкова,

Керенского и К°). Каждый из этих сторонников войны помнил роль Распутина в

балканских событиях, убедившего царя не участвовать в военных действиях.

Поэтому нити заговора на жизнь Распутина неизбежно тянутся к одной из

этих сил.

Первая попытка физического устранения Распутина предпринимается ещё в

1912 году. “В последние месяцы моего директорства при Н.А. Маклакове, -

пишет Белецкий, - когда августейшая семья находилась в Ливадии и Распутин

был вызван в Ялту, от Ялтинского градоначальника, покойного генерала

Думбадзе, пользовавшегося особым расположением Государя и бывшего под

большим воздействием генерала Богдановича (входившего в ближайшее окружение

В.к. Николая Николаевича), который протежировал Думбадзе, мною была

получена шифрованная телеграмма с надписью “лично” приблизительно

следующего содержания: “Разрешите мне избавиться от Распутина во время его

переезда на катере из Севастополя в Ялту”. Расшифровал эту телеграмму

работавший в секретарской части департамента полиции А.Н. Митрофанов,

посылая мне на квартиру шифровку, предупредил меня по телефону, что

телеграмма интересна. Я, подписав, препроводительный бланк, послал её

срочно с надписью: “В собственные руки Н.А. Маклакову” - и затем по особому

- для разговоров только с министром - телефону, спросил его: не последует

ли каких-либо распоряжений, но он мне ответил, что “нет, я сам”. Какие были

посланы указания Думбадзе и были ли посланы, я не знаю, но приезд в

сопровождении филеров состоялся безо всяких осложнений. Этой телеграммы в

деле нет, так как Н.А. Маклаков мне её не возвратил, а Митрофанов по

расшифровке порвал подлинник...”

Думбадзе хотел привезти Распутина в железный замок, стоявший за Ялтой

над морем, и сбросить его оттуда.

По каким-то причинам это покушение сорвалось.

Новое покушение на убийство Григория Ефимовича Распутина произошло в

селе Покровском в три часа дня 29 июня 1914 года. До начала первой мировой

войны оставался месяц и два дня.

Через несколько часов исправник Скатов направляет прямо в Петербург в

департамент полиции телеграмму. (Хранится в ГАРФ.)

“Петербург, департамент полиции.

Три часа дня 29 июня Покровском Григорию Ефимовичу Распутину Новому,

вернувшемуся Петербурга вечером накануне, улице, около его дома, куда он

вышел послать телеграмму, нанесена рана живот кинжалом сызранской мещанкой

Хионией Кузьминой Гусевой, 33 лет, проживающей Царицыне... Гусева

задержана, преступлении созналась, заявив, приехала Покровское убить

Распутина Нового религиозным побуждениям, участников не было, Гусева их

тоже отрицает, проверка подозрительных Покровском более нет, здесь оказался

петербургский корреспондент газеты Курьер крещеный еврей мещанин Литовцев

Киевской (губернии) Вениамин Борисович ДУВИДЗОН... без паспорта

удостоверения метрикой причта церкви Вилинского Воспитательного дома

крещение телеграммы курьера запросил Петербургское сыскное отделение

личности Дувидзона. Пострадавшему сделана операция. Наблюдает врач, рана

порядочная, положение пока неопределенное. Исправник СКАТОВ “.

Архивные материалы - сотни страниц, написанных от руки и только

изредка отпечатанных на машинке. Через почерки людей другой эпохи порою

пробираешься как через дремучий лес. Попробуем сначала дать общую картину

преступления, как она излагается в многочисленных документах, а затем

приведём некоторые, наиболее важные, протоколы допросов и освещение этого

дела в печати того времени.

Распутин вернулся в Покровское из Петербурга вечером 28 июня. По

дороге заезжал в Ялуторовск к своим друзьям Патушинским.

29 июня около 3 часов пополудни разносчик телеграмм Михаил Распутин

(родственник Григория Ефимовича) принёс телеграмму и ушёл. Григорий

Ефимович, по-видимому, решил дать ответ и побежал догнать Михаила. Выйдя за

ворота, он кликнул его. В этот момент к нему подошла мещанка Хиония

Кузьминична Гусева и низко поклонилась. Григорий Ефимович со словами “не

надо кланяться” хотел было подать ей милостыню. Гусева, воспользовавшись

этим моментом, выхватила из-под платка остроотточенный, обоюдоострый кинжал

и ударила Григория Ефимовича в живот. Распутин вскрикнул: “Ох, тошно мне”,

побежал по улице от дома примерно на 108 шагов. Гусева преследовала его с

кинжалом в руках. Григорий Ефимович на бегу схватил с земли палку и ударил

Гусеву по голове. На помощь подбежал народ и задержал преступницу. Один из

крестьян, Степан Подигивалов, сильно толкнул Гусеву так, что она упала

левой рукой прямо на кинжал, ранив себя ниже кисти. Гусеву сразу же

арестовали и отправили в каталажку Покровского волостного правления.

Распутину оказали срочную помощь врачи Иевлева, Высоцкий и хирург

Владимиров. Операцию провели прямо в доме Распутина. Хотя она прошла

успешно, у врачей не было полной уверенности, что Распутин выживет. Они не

могли определить, ранены или нет тонкие кишки.

Вернёмся к первым часам покушения. Распутина с большой осторожностью

перенесли домой. Когда очевидец вошёл в полутемную комнату, в которой

находился уже перевязанный фельдшером Распутин, “здесь творилось нечто

невообразимое”.

Дети и близкие Распутина плакали, суетились и все добивались, кого бы

из врачей вытребовать из Тюмени.

Тут же присутствовал бледный, растерянный урядник. Распутин лежал в

беспамятстве.

“Часа через 2 с половиной он очнулся и узнал очевидца.

- Как вы себя чувствуете? - спросил я.

- Плохо... - отвечал Распутин. - Какая-то баба меня пырнула. Это... по

проискам проклятого Илиодора... Удивительно... И за что такая напасть? Но,

Бог даст, я выживу... Буду здоров...”

Очевидец стал успокаивать раненого. Сказал, что послана телеграмма

врачей в Тобольск и Тюмень.

Вскоре Распутин снова впал в беспамятство. Так продолжалось два дня.

Когда раненый приходил в себя, с ним беседовали врачи, исправник и

работники прокуратуры.

В этом состоянии он даёт свои первые показания.

ПОКАЗАНИЯ ГРИГОРИЯ РАСПУТИНА

“Зовут меня Григорий Ефимович Распутин-Новый, 50 лет, православный,

крестьянин с. Покровского, где и живу, малограмотный, под судом не был,

показываю:

Вчерась после обеда, часа в 4 дня, я побежал дать телеграмму и вышел

за ворота своего дома на улицу; вижу, ко мне от правой калитки наших ворот

подошла незнакомая мне женщина с завязанным ртом и лицом так, что видны

были одни лишь глаза (как её зовут, не знаю), с поклоном. Я приготовился ей

дать милостыню и вынул из кармана портмоне. В этот момент у неё блеснул в

руках предъявляемый мне кинжал (был предъявлен по просьбе потерпевшего

Григория Распутина-Нового кинжал и бывшая на нём одежда 29 сего июня), и

она им меня один раз ткнула в живот около пупка, и я почувствовал, что из

меня полилась кровь; сделала она это молча, а раньше как бы спросила у меня

милостыню, и я её принял за прошателъницу. Я бросился от неё бежать по

улице к нашей церкви, поддерживая обеими руками рану на животе.

За мной побежала и эта женщина с кинжалом, и мы добежали до моста

Дорофеевых. Собрался народ, и меня не стала резать эта женщина. Её я не

видел в жизни ни разу и каких-либо столкновений и дел с ней у меня не было.

Она меня хотела убить, а не ранить и не побежала бы за мною, когда бы меня

хотела только ранить. Я думаю, что она была подослана убить меня Илиодором

Труфановым, так как он на меня имеет все подлости; других доказательств

моего подозрения на Илиодора в участии и покушении на убийство я не имею.

Его я только подозреваю, сумлеваюсь. Я считаю ненормальным, когда он

отрекся от Бога, от Церкви святой.

Я четыре года назад был у Илиодора в Царицыне. Он меня встречал с

толпами народа и говорил про меня проповеди о моей жизни. Я жил с ним

дружно и делился с ним своими впечатлениями. Его я выручал, а когда

перестал выручать, он провалился. Он на меня писал жалобы в Святейший Синод

и посылал обо мне телеграммы. Сазонову, министру иностранных дел, где

писал, что он погибает; телеграммы эти были адресованы ко мне, а читали их

сазоновские, так как я человек безграмотный. Наша распря пошла из-за того,

что я не пускал его по Волге с богомольцами и был против выдачи ему денег

на газету “Гром и молния”. Был Илиодор у меня года четыре назад в

Покровском, где похитил важное письмо, которое и передал высшим властям.

Больше показать ничего не имею. Прошу протокол мне не читать, потому что я

не люблю слушать мной продиктованное”.

Во время дачи показаний Распутин неоднократно впадал в беспамятство.

Рана была очень опасной, и врачи считали, что Распутин, возможно, не

выживет, в газетах уже стали появляться сообщения о его смерти. Григорий

Ефимович готовился к смерти и сам вызвал священника, который причастил его.

Основания для опасения были серьезные. При судебно-медицинском

освидетельствовании Григория Ефимовича Распутина, произведенном 4 июля, у

него в области живота на середине между пупком и лобком обнаружена косвенно

продолговатая рана длиной в два сантиметра и шириною по середине в один

сантиметр; края раны ровные, концы острые, в глубине раны свертки крови,

рана проникает в брюшную полость; в глубине раны на брюшине после сделанной

ночью, 29 июня, операции наложены швы. По объяснению проводившего операцию

врача Владимирова ранения кишок не оказалось, а на брыжейке был найден

небольшой порез; по своему характеру рана отнесена к разряду тяжелых,

опасных для жизни.

3 июля Распутина перевозят на пароходе “Ласточка” в Тюмень. На пароход

несли очень осторожно. Но и здесь не обошлось без неожиданности. Предлагали

нести на носилках. Но кому-то из домашних пришло в голову испытать их

прочность. На приготовленные носилки лёг сын Григория Ефимовича. К ужасу

всех, носилки сломались. В квартире поднялся неистовый плач и крик. Начали

делать новые, которые оказались уже более подходящими. На них отнесли

старца на пароход. Рядом с носилками шли жена и дети. На улицу вышло все

население Покровского. Перед отходом парохода был отслужен молебен о

благополучном путешествии. Пароход отвалил от берега под звон колоколов.

Берега были запружены крестьянами не только из Покровского, но и из других

близлежащих селений.

Тем временем в Тюмени тоже ожидали приезда Распутина. Возле пристани

собралась масса народа. Так как пароход запаздывал, в толпе начали

распространяться тревожные слухи о смерти старца. Была отправлена срочная

телеграмма с запросом. Немного времени спустя пришла телеграмма,

подписанная сопровождавшим Распутина врачом Владимировым: “Ждите, сегодня

будет в Тюмени, самочувствие хорошее”.

В Тюмени Распутина привезли в городскую больницу, где врач Владимиров

произвёл вскрытие брюшной полости. Операция была произведена удачно. Но

вместе с тем было установлено, что задета и поцарапана брыжейка, а значит

сохранялась опасность рокового исхода.

В тюменской больнице Распутин пролежал до 17 августа. Здесь его

окружили вниманием и заботой. Кроме жены и детей, за ним постоянно

ухаживали его друзья Патушинские и Стряпчевы. Приезжали епископ Варнава и

Мартиниан. Во многих местах совершались молебны. В Москве молебны о здравии

Распутина были у Иверской Иконы Божьей Матери, в Чудовом и Новодевичьем

монастырях и др. Со всей России Распутину идут сочувственные письма и

телеграммы. Русский богатырь борец И.М. Заикин прислал Распутину

телеграмму: “Молю Бога об укреплении вашего душевного и физического

здоровья”.

Слухи о смерти Распутина породили массу новых фальшивок. Газеты

“Петербургский курьер”, “Утро России” объявляют о том, что Распутин вёл род

дневника. Эти записки, под заглавием “По Божьему пути”, составлялись

специально приглашенным лицом, не безучастным к занятию журналистикой, из

духовного звания, давнишнего знакомства и репетитора сыновей одной сановной

дамы.

Газеты публикуют массу выдуманных подробностей. “В этот дневник,

который велся нерегулярно, а время от времени, заносились самые

разнообразные данные: как о состоянии здоровья автора и членов его семьи,

так и о встречах, впечатлениях, приёмах, подношениях, путешествиях

Распутина и его близких”.

Газетчики выдумывают несуществующую беседу с Распутиным, во время

которой он якобы отвечал на вопрос: “Опубликует ли он свои записки?”

“Нет, как можно, нельзя, - возразил он. - Пусть дети мои, если найдет

нужным, сделают это”.

А “дневник” был уже сфабрикован. Определенные силы готовились его

пустить в ход сразу же после смерти Распутина.

Газеты продолжали распространять нелепые слухи. “Петербургский

курьер”, например, со ссылкой на секретаря Распутина Лаптинскую, сообщает о

существовании некоего завещания Распутина.

Сам Распутин, утверждает корреспондент этой газеты, частенько упоминал

о своем завещании, но это касалось не материальных сторон, а его

нравственных требований от наследников, и даже нечто вроде поучения детям.

Кроме того, у Распутина хранится нечто вроде его политического завещания,

составленного им при помощи одного литератора из правого лагеря. В этом

завещании, по утверждению газеты, Распутин много говорит о своей роли, о

борьбе с представителями светской власти при церкви, о С.М. Лукьянове, о

своей дружбе с епископом Феофаном и с другими отдельными иерархами Церкви.

Газета ссылается на неких лиц, от которых Распутин не скрывал своего

завещания, которые якобы свидетельствовали, что оно написано грубым языком

фактов и производит громадное впечатление. Те же лица, по утверждению

газеты, свидетельствовали, что все от первого до последнего слова - правда.

“Судьба этого документа, - пишет “Петербургский курьер”, - в настоящее

время неизвестна, хотя к делу о покушении на него он никакого отношения не

имеет”.

Но Распутин уже не собирается умирать. Как только он приходит в себя,

ещё лёжа в постели, он начинает рассылать телеграммы близким и знакомым по

неотложным делам. Особенно волнует его надвигающаяся война. Всеми силами он

стремится повлиять на Царя. Одну телеграмму к Царю по поводу войны мы

приводили, а есть ещё одна: “Верю, надеюсь на мирный покой, большое

злодеяние затевают, не мы участники, знаю все ваши страдания, очень трудно

друг друга не видеть, окружающие в сердце тайно воспользовались, могли ли

помочь” (19 июля 1914г.).

А тем временем полиция продолжает расследование этого дела. В качестве

свидетелей допрашиваются домашние Распутина, живущие в его доме работники,

а также одна из его последовательниц Латинская.

Познакомимся с показаниями самой покушавшейся.

В некоторых случаях возникает впечатление, что ей дали выучить текст.

ИЗ ПОКАЗАНИЙ ХИОНИИ ГУСЕВОЙ

“Я признаю себя виновной в том, что 29 июня в с. Покровском днём с

обдуманным заранее намерением с целью лишения жизни ударом кинжала в

полость живота причинила крестьянину села Покровского Григорию Ефимовичу

Распутину-Новому рану, но задуманного осуществить не могла по

обстоятельствам, от меня независимым, и в свое оправдание заявляю

следующее: последние 15 лет своей жизни я прожила в г. Царицыне по

Балтийской улице, в доме № 3 вместе со своей родной сестрой Пелагеей

Кузьминичной Заворотковой, её дочкой Марией Григорьевной Заворотковой. Я -

сирота. Я за это время четыре года до 1910 года прожила келейницей в

частном доме Натальи Емельяновой Толмачёвой, на той же Балтийской улице,

напротив дома № 3. Наставницей у меня была названная Наталья Толмачёва; с

нами жила Евдокия Цуцкина, отчество её забыла. Читали здесь на квартире

сорокоусты.

Четыре года назад у нас в г. Царицыне был Григорий Ефимович Распутин,

заходил к нам в келью. Его мы и все принимали со славой, как человека,

принятого бывшим архиереем Гермогеном. Гермоген велел отцу Илиодору водить

Распутина по частным домам г. Царицына, где он прожил около недели и уехал

от нас не знаю куда. В скором времени Распутин поссорился с названным

Гермогеном и Илиодором в С.-Петербурге, после чего я спросила Илиодора:

“Батюшка, чего не едет, как обещался, братец Григорий Ефимович Распутин?”

На что Илиодор мне ответил, что славу ему он, Илиодор, дал через Гермогена

и во время своей славы, Распутин открылся ему, Илиодору, в частной беседе,

что он был развратником, пакостником и клеветал на батюшку Илиодора и

архиерея Гермогена, что они как будто хотят убить его и за это они, Илиодор

и Гермоген, пострадали, так как они в газетах написали про жизнь Распутина,

например, в предъявляемом мне номере газеты “Свет” (был предъявлен № 127 от

18 мая 1914 г. газеты “Свет”, где помещен фельетон “Илиодор и Гриша”).

Слова Илиодора про Распутина из статьи этой газеты “Илиодор и Гриша” и

повлияли на меня так, что я решила убить Григория Ефимович Распутина,

подражая святому пророку Илье, который заколол ножом 400 ложных пророков; и

я, ревнуя о правде Христовой, решила над Распутиным сотворить Суд Божий с

целью убийства Распутина на первой неделе после прочтения статьи “Илиодор и

Гриша”.

Я купила за три рубля на толкучке, на базаре в г. Царицыне, у

неизвестного мне человека-черкеса или армянина, как его звать не знаю,

предъявленный мне кинжал. Покупать кинжал мне никто не советовал, не давал

на его покупку денег; три рубля эти я сама скопила.

У меня было своих 39 рублей, и я уехала после Троицы, спустя неделю, в

г. Тюмень машиной и пароходом. Отметка в паспорте. Неделю назад в

воскресенье я приехала в село Покровское Тюменского уезда, где, как мне

известно из газеты, Григорий Распутин проживает. Об этом я узнала в г. Ялте

в редакции местной газеты “Ялта”. В г. Тюмени я никуда не заезжала, а села

сразу на пароход, на котором приехала в село Покровское. Здесь я

остановилась на квартире у крестьян, как их звать, не знаю. О своём

намерении убить Распутина я не сказала этим крестьянам, объяснив, что я

прибыла в с. Покровское побывать у прозорливого старца Григория Распутина.

Я пришла к нему в дом и спросила у девки (как её звать - не знаю), когда

вернется домой Распутин. Она мне ответила, что он даст им телеграмму и

приедет. Прошла неделя. Девочка моей хозяйки, имя её забыла, мне сообщила,

что она у обедни видела Распутина, который уже приехал домой. С этого дня я

стала следить за Григорием Распутиным возле его дома, сидела на крылечке

местного волосного правления и вчера днём, после обеда, увидела идущего

напротив меня знакомого мне Григория Распутина; он шёл домой, и я

повстречала у ворот его же дома; под шалью у меня был спрятан предъявленный

мне кинжал. Ему я не кланялась. Один раз его этим кинжалом ударила в живот.

После чего Распутин отбежал от меня, я за ним бросилась с кинжалом, чтобы.

нанести ему смертельный удар, но в этот момент он схватил лежащую на земле

оглоблю и ею ударил меня один раз по голове, отчего я тотчас упала на землю

и разрезала себе нечаянно левую руку повыше кисти (обвиняемой Гусевой была

показана забинтованная повыше кисти левая рука). Это было днём, и сбежался

народ, который говорил: “Убьём её!”, то есть меня, и взяли ту же оглоблю. Я

быстро поднялась и сказала толпе: “Отдайте меня полицейскому! Не убивайте

меня!” Кинжал я бросила около ограды. Мне связали руки и повели в волость и

по дороге меня толкали, пинали, но не били.

Больше добавить в своё оправдание я ничего не имею. Показание мне

прочитано. Добавлю: Распутин сознался Илиодору, что он ложный пророк, а что

его везде восхваляют и он хвалится этой славой, - я славы его не признаю и

считаю его ложным пророком.

Хиония Кузьминична Гусева”.

Тем временем полиция поднимает старое дело Илиодора и в нём находит

доказательство подготовки покушения против Распутина.

Из переписки Илиодора следовало, что он связан с какой-то сторонней

подпольной организацией. В одном из писем Илиодора некоему Сёмушке, по-

видимому, связному, говорилось: “Объясни, если они будут так неразумно

вести себя, то я брошу дело и уеду за границу” (что он и сделал

впоследствии).

Следствие продолжалось около года. Во время него была полностью

доказана вина Труфанова (Илиодора) в подготовке к убийству.

12 октября 1914-го судебный следователь Тюменского уезда выносит

постановление о предъявлении обвинений в подстрекательстве к убийству

Труфанову (Илиодору) и розыске его мерами полиции.

Да, обвинение формулируется именно так, а не “организация покушения на

убийство”, что следует из документов и показаний, а только

“подстрекательство к убийству”

Но самое главное впереди - 3 июля 1915 года Гусева объявляется

ненормальной и от уголовного преследования освобождается.

Резолюция Тобольского окружного суда от 3 июля 1915 года гласила:

“Ввиду состоявшегося 20 июня 1915 года определения Томского окружного

суда о признании мещанки города Сызрани Хионии Кузьминичны Гусевой,

обвиняемой в покушении её 29 июня 1914 года в селе Покровском... на

крестьянина Григория Ефимова Распутина в том, что она во время состояния

сумасшествия под влиянием аффекта, связанного с возникшей у неё идеей

религиозно-политического характера, в каковом она находится в настоящее

время... поместить в специальную психиатрическую лечебницу, для лечения до

её выздоровления. Вещественные доказательства сохранить до рассмотрения

дела обвиняемого Труфанова”.

Гусеву помещают в хорошие условия, отличные от других настоящих

психических больных, она получает посылки с едой, фруктами, теплой одеждой.

Свободно переписывается со своими единомышленниками, считающими её

героиней.

В начале марта 1917 года, сразу же после отречения царя, по личному

указанию новоиспеченного министра юстиции Керенского Гусеву отпускают из

лечебницы. Медицинское освидетельствование, сделанное Гусевой перед

“выпиской” из лечебницы, говорило, что она совершенно нормальна.

В Тюменском музее сохранилась копия удостоверения, выданного Гусевой

при освобождении тобольским комиссаром Пигнатти:

“27 марта 1917

Удостоверение

Предъявительница сего есть освобожденная из-под стражи по распоряжению

Временного правительства, покушавшаяся на убийство Распутина, - Хиония

Кузьминична Гусева.

Тобольский губернский комиссар”.

Вот так. Умение и желание убивать становятся общественной заслугой.

Гусеву освободили от уголовного наказания 3 июля 1915 года. А уже 6

июля этого же года выносят заключение товарища прокурора г. Тобольска о

прекращении уголовного преследования против Сергея Труфанова.

И это несмотря на все неопровержимые улики и выводы судебной

экспертизы! Так сработала мощная поддержка, которая стояла за спиной лиц,

покушавшихся на убийство Распутина.

“Я вышел победителем из этой борьбы”, - смело мог сказать будущий

большевик и чекист Илиодор. Атмосфера ненависти и клеветы, пронизавшая

большую часть образованного общества России, делала Григория Распутина

беззащитным перед происками тёмных сил.