интеллигенция не получили права на участие в выборах.
Наиболее последовательной была судебная реформа 1864 г. Старый сословный
суд заменен буржуазным, введена гласность суда, устанавливались его
независимость от властей, а также состязательность судебного процесса, в
котором принимали участие прокурор и адвокат. В рассмотрении уголовных дел
участвовали присяжные заседатели, избиравшиеся из дворян, а также из
городской и сельской буржуазии. В связи с судебной реформой были отменены
телесные наказания. Однако реформа сохраняла ведомственные и сословные суды
для военных, духовенства, крестьянства, казачества. В 1874 г. был принят
новый устав о всеобщей воинской повинности, а также проведены реформы в
области финансов и просвещения.
Буржуазные по своей сути реформы 1860—1870-х гг. не были
последовательными. Проведенные сверху, они .не затронули господства
самодержавия, стремились оградить права дворян, крупной буржуазии,
фактически сохраняли бесправное положение податных сословий. В
экономическом, социальном, политическом строе пореформенной России
сохранялись крепостнические пережитки, в том числе экономическая база,
политического господства . помещиков — помещичье землевладение. И тем не
менее отмена крепостного права создала более благоприятные условия для
развития капитализма. «После 61-го года развитие капитализма в России пошло
с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершались превращения,
занявшие в некоторых странах Европы целые века».
Пореформенная эпоха характеризовалась быстрым развитием товарного,
капиталистического, предпринимательского хозяйства. В России с ее огромной
территорией н разнообразными природно-климатическими условиями рост
товарности земледелия ярко проявлялся в порайонной специализации сельского
хозяйства. Украина, Нижнее Поволжье, Кубань, Дон производили зерновые
культуры, в северных губерниях Европейской России развивалось молочное
хозяйство, центральные и северо-западные губернии превратились в зоны
выращивания технических культур: льна, конопли и т. д. Расширение посевов
технических культур стало особенно характерным показателем этого процесса.
Специализация, с одной стороны, позволяла повысить производительность труда
даже на основании прежней агротехники, а с другой — создавала условия для
широкого использования машин н более совершенной агротехники. Технический
прогресс значительно повышал производительность труда, применение машин
приводило к росту концентрации сельскохозяйственного производства. Все это
углубляло развитие капитализма, ускоряло процесс социальной дифференциации
в российской деревне.
Проведение реформы 1861 г. «сверху» обусловило не только сохранение
огромных площадей в руках дворянства. Оно привело к тому, что в
распоряжении крестьянства оказалось меньше земли, чем до реформы, так как к
помещикам перешли значительные массивы удобных пахотных земель, лесов,
лугов, пастбищ и т. п., без которых крестьяне не могли вести
самостоятельное хозяйство. Земельный голод вынуждал их арендовать землю у
своих бывших хозяев-помещиков, чаще всего за отработки.
Кроме того, реформа оставила в силе многочисленные крестьянские
повинности, носившие феодальный характер: подушную подать (отмененную лишь
в середине 1880-х гг.), мирской и земский сборы, дорожную, подводную,
квартирную повинность и т. д. Из всей массы прямых налогов, сохраненных в
России, в 1881 г. 80% платили крестьяне. Свобода хозяйственной деятельности
крестьян ограничивалась сохранением общины, выход из которой был крайне
затруднен. Все это вело к тому, что значительная часть крестьян,
задавленная крепостническими пережитками и малоземельем, не могла вести
хозяйство по-новому.
Капиталистическая перестройка в помещичьем хозяйстве также осуществлялась
крайне медленно. Во-первых, «не было еще налицо тех условии, которые
требуются для капиталистического производства. Требовался класс людей,
привыкших к работе по найму, требовалась замена крестьянского инвентаря
помещичьим; требовалась организация земледелия как и всякого другого
торгово-промышленного предприятия, а не как господского дела) Все эти
условия могли сложиться лишь постепенно...»; во-вторых, отменой крепостного
права «старая барщинная система хозяйства была лишь подорвана, но не
уничтожена окончательно». Крестьянское хозяйство еще не вполне было
отделено от помещичьего. Крестьяне, вынужденные арендовать землю у
помещиков, нередко не могли предложить в качестве арендной платы ничего,
кроме своего труда. Оставались еще и некоторые черты внеэкономического
принуждения, в частности применение принудительных мер к крестьянам
(круговая порука, телесные наказания и пр.). Таким образом, малоземелье
обрекало крестьян на экономическую зависимость от помещиков, создавало
основу для засилья переходных, отработочно-кабальных форм производства.
Капиталистическая аграрная эволюция в России представляла собой сочетание
помещичьего (прусского) и крестьянского фермерского, американского) путей
развития капитализма в сельском хозяйстве. «В первом случае,— писал В. И.
Ленин,— крепостническое помещичье хозяйство медленно перерастает в
буржуазное, юнкерское. Осуждая крестьян на десятилетия самой мучительной
экспроприации и кабалы... Во втором случае помещичьего хозяйства нет или
оно разбивается революцией, которая конфискует и раздробляет феодальные
поместья. Крестьянин преобладает в таком случае, становясь исключительным
агентом земледелия и эволюционируя в капиталистического фермера». Буржуазно-
демократический путь аграрной эволюции создавал более благоприятные условия
для развития капитализма в сельском хозяйстве, чем помещичий.
Важнейшим условием успешного развития капитализма в промышленности было
расширение рынка сбыта промышленной продукции и рынка рабочей силы,
усиленное накопление капитала. Развитие капитализма в сельском хозяйстве
создавало огромный спрос и на орудия производства, и на предметы
потребления. Его возрастанию способствовал быстрый рост городов. Темпы
индустриального развития России по сравнению с дореформенным периодом
ускорились. По этому показателю она опережала многие капиталистические
страны Запада: за время с 1861 по 1900 г. объем промышленного производства
в России вырос более чем в 7 раз, тогда как в Германии—в 5 раз, во
Франции—примерно в 2— 2,5 раза, в Англии — более чем в 2 раза. Быстрыми
темпами шло формирование рынка наемной рабочей силы. Уже в ходе реформы
1861 г. значительная часть крестьян, не получивших вовсе или почти не
получивших земли в Европейской России, превратилась в пролетариев. В
дальнейшем основным источником пополнения рынка рабочей силы стали миллионы
разорившихся крестьян.
Развитие капитализма в промышленности в пореформенной России представляло
собой сложный и противоречивый процесс. С одной стороны, происходил
активный рост мелких, преимущественно крестьянских, промыслов, а с другой —
быстрое перерастание мануфактуры в фабрику, переход к крупной машинной
индустрии. Широкое развитие мелкотоварных промыслов подготавливало почву
для победы капитализма. Наиболее состоятельные из кустарей и ремесленников
превращались в мануфактуристов и фабрикантов, а разорившиеся вливались в
ряды пролетариев.
Промышленный переворот в России завершился к началу 1880-х гг., что
свидетельствовало об окончательном утверждении капиталистического способа
производства. К тому времени подавляющая масса продукции в ведущих отраслях
промышленности производилась фабриками. В частности, в текстильной,
металлообрабатывающей, свеклосахарной и ряде других отраслей фабричные
предприятия производили более 75% продукции. Переход к машинному
производству сопровождался процессом концентрации промышленности,
выражавшимся как в укрупнении предприятий, так и в том, что «крупные,
преимущественно паровые, фабрики, несмотря на свою незначительную
численность, сосредоточивают преобладающую и все возрастающую долю числа
рабочих и суммы производства всех "фабрик и заводов"». Если в 1866 г. в
России было лишь 42 фабрики с числом рабочих 1 тыс. человек, то в 1894—1895
гг. насчитывалось уже 117 таких предприятий".
Победа фабричного производства, быстрое развитие производительных сил
вызвали коренную ломку социальной структуры. Основная тенденция капитализма
состояла в превращении всей рабочей силы народного хозяйства России в
наемную рабочую силу. Завершение перехода от мануфактуры к фабрике,
образование капиталистических предприятий потребовали постоянного
использования наемных рабочих, произошло завершение в целом формирования
пролетариата как класса. Численность рабочего класса России, пополнявшегося
за счет разорявшегося крестьянства, ремесленников, кустарей, постоянно
возрастала. С 1860 по 1900 г. она увеличилась более чем в 4 раза (с 3,2 до
14,0 млн человек). Сложился слой крупной промышленной буржуазии, в руках
которой все более концентрировались промышленное производство, транспорт,
торговля, финансы.
В процессе буржуазной аграрной эволюции происходили разложение
крестьянства и формирование классов сельской буржуазии и сельского
пролетариата. Рост социальных противоречий внутри российского крестьянства
— новое явление в пореформенной деревне, где стали разгораться две
социальные войны: «1) борьба крестьянства против привилегированных
землевладельцев и против остатков крепостничества;
2) борьба нарождающегося сельского пролетариата с сельской буржуазией» ".
Главная особенность пореформенного экономического развития России
заключалась в растущем противоречии передовых форм капиталистической
промышленности и отсталого сельского хозяйства. Незавершенность аграрной
реформы в деревне делала пережитки крепостничества для основной массы
населения особенно нетерпимыми, вела к обнищанию крестьянства, сдерживала
процесс превращения зажиточных крестьян в мелких капиталистических
предпринимателей.
В. "И. Ленин указывал, что развитие капитализма имеет две стороны:
«...развитие капитализма вглубь, т. е. дальнейший рост капиталистического
земледелия и капиталистической промышленности в данной, определенной и
замкнутой территории,—и развитие капитализма вширь, т. е. распространение
сферы господства капитализма на новые территории». Наличие многочисленных
остатков крепостничества в народном хозяйстве России тормозило развитие
капитализма вглубь, способствуя
распространению капиталистических отношений на окраины. Особенностью России
являлось наличие огромных, слабо освоенных и заселенных территорий. «Юг и
юго-восток Европейской России, Кавказ, Средняя Азия, Сибирь служат как бы
колониями русского капитализма и обеспечивают ему громадное развитие не
только вглубь, но и вширь».
Возможность развиваться вширь временно сдерживала процесс развития
капитализма вглубь. «Разрешение свойственных капитализму и порождаемых им
противоречий временно отсрочивается вследствие того, что капитализм легко
может развиваться вширь,— подчеркивал В. И. Ленин.—Напр., одновременное
существование самых передовых форм промышленности и полусредневековых форм
земледелия представляет из себя, несомненно, противоречие... Но возможность
искать и находить рынок в колонизуемых окраинах (для фабриканта),
возможность уйти на новые земли (для крестьянина) ослабляет остроту
противоречия и замедляет его разрешение».
Эти два процесса — развитие капитализма вглубь и колонизация окраин, ь том
числе Дальнего Востока,— были теснейшим образом связаны и
взаимообусловлены. Рост трудовых ресурсов дальневосточного региона
осуществлялся главным образом за счет переселенческого движения. Массовая
аграрная колонизация, переселение крестьян, «выталкиваемых» из земледелия
Европейской России, являлись такой формой развития капитализма которую В.
И. Ленин характеризовал как «развитие капитализма на "новой земле"» или
«образование новых капиталистических отношений на новой территории».
Многочисленные пережитки крепостничества в центре страны, сильно сужавшие
развитие внутреннего рынка, заставляли российскую буржуазию искать новые
рынки сбыта на колонизуемых окраинах. «Необходимость внешнего рынка для
капитализма объясняется... тем обстоятельством, что капитализм не в
состоянии повторять одни и те же процессы производства в прежних размерах,
при неизменных условиях... он неизбежно ведет к безграничному росту
производства, перерастающему старые, узкие границы прежних хозяйственных
единиц», поэтому «если отсталость других сторон народного хозяйства
суживает рынок в старом районе», то фабриканты «будут искать рынка в другом
районе или в других странах или в колониях старой страны». Благодаря
наличию большого колонизационного фонда расширенное воспроизводство
капитала в России могло осуществляться в экстенсивной форме, т. е. путем
распространения вширь.
Позиция царизма и российской буржуазии, рассматривавших Сибирь и Дальний
Восток в первую очередь как рынок сбыта, как зону аграрной колонизации и
как источник сырья, оказывала тормозящее влияние на промышленное развитие
окраин: Урала, Сибири, Приамурского края. Положение аграрно-сырьевого
придатка в системе российского капитализма обусловило проявление таких черт
в экономическом развитии дальневосточного региона, которые дают основание
рассматривать его как экономическую колонию Европейской России) (по
ленинской терминологии, «как бы колония», «колония в экономическом смысле».
Распространение капитализма на новые территории — своеобразное
экономическое завоевание окраин.
Уровень и темпы развития окраин находились в прямой зависимости от
экономической связи их с центром страны. Узость дальневосточного рынка
усугублялась отсутствием дорог, отдаленные населенные пункты подолгу
находились в полной изоляции. Это сдерживало развитие товарно-денежных
отношений. Развитие капитализма в Приамурском крае вплоть до конца XIX в.
осуществлялось медленными темпами.
Говоря о развитии капитализма вглубь и вширь, В. И. Ленин подчеркивал,
что «в действительности обе стороны процесса тесно слиты». Если в 1860—1890
гг. на Дальнем Востоке России развитие капитализма вширь явно преобладало
над развитием вглубь, то в 1890-е гг. в социально-экономической сфере
произошли качественные изменения. Период с 1893 по 1900 г.— это время
крупнейшего в истории капиталистической Россия промышленного подъема,
охватившего все отрасли промышленности, связанного с усиленным
железнодорожным строительством. За десятилетие (1891-1900) сооружено свыше
21 тыс. верст новых железнодорожных путей. Это потребовало огромного
количества металла, леса и топлива, привело к значительному росту
соответствующих отраслей промышленности. Одно из самых грандиозных
сооружений этого периода — Транссибирская магистраль, строительство которой
оказало глубокое влияние на экономическое развитие Сибири и Дальнего
Востока, вызвало качественно новые сдвиги, свидетельствовавшие о развитии
капитализма вглубь, особенно в районах, прилегавших к железной дороге.
Необходимо отметить особую роль государственного капитала в ускорении
капиталистического развития края в конце XIX — начале XX в. Государство
строило и финансировало крупнейшие предприятия:
железные дороги, рудники, заводы, портовые сооружения и т. д. На казенных
подрядах и поставках наживались многие дальневосточные предприниматели. С
обширным казенным строительством связаны крупное
расширение рынка потребления и рынка наемной рабочей силы, приток капиталов
и рабочих па дальневосточную окраину, что, конечно, ускорило развитие
капитализма вглубь. К периоду империализма на Дальнем Востоке вполне
применима ленинская характеристика пореформенного периода в России: он
«...был периодом усиленного роста капитализма снизу н насаждения его
сверху». По мере втягивания России в мировой капиталистический рынок в
эксплуатации природных ресурсов окраин стала принимать участие и
иностранная буржуазия. Следует отметить, что экспансии иностранного
капитала в экономику региона способствовало и существование порто-франко,
окончательно отмененного лишь в 1909 г.
Развитие капитализма в промышленности и сельском хозяйстве Дальнего
Востока привело к изменению социальной структуры населения региона:
формированию рабочего класса и буржуазии, обострению социальных
противоречий. Вследствие этого и дальневосточная окраина России становится
ареной классовой борьбы, местом вызревания движущих сил буржуазно-
демократической революции.
Международное положение на Дальнем Востоке
во второй половине XIX в.
Несмотря на высокие темпы экономического развития в пореформенный период,
Россия продолжала отставать от таких капиталистических государств, как
Англия, Франция, Германия, США, Япония. Этот фактор, а также нехватка
финансовых ресурсов, слабость вооруженных сил и морского флота, отсутствие
развитых путей сообщения особенно негативно сказывались на ее положении на
Дальнем Востоке. В силу этого дальневосточная политика царизма во второй
половине XIX в. была направлена на сохранение статус-кво. Русская
дипломатия занимала традиционно доброжелательную позицию в политических
отношениях с ближайшими соседями: Китаем,, Японией, Кореей, стремясь
мирными средствами разрешать спорные вопросы. Другой задачей
дальневосточной политики России было сдерживание экспансии развитых
капиталистических держав, которые начиная с 70-х гг. XIX в. активизировали
борьбу за раздел мира, претендуя в том числе на земли Китая и других стран
Азии, а также на дальневосточные владения России.
Особенно большое значение имело установление дружественных отношений с
Китаем. Заключение Айгунского, Тяньцзиньского и Пекинского договоров
1858—1860 гг. привело к урегулированию пограничных вопросов и сближению
двух величайших государств Азии. Будучи заинтересованным в сохранении
мирных отношений с Китаем, царское правительство стремилось не выходить за
рамки условий этих договоров. Установление добрососедских отношений было
важно для обеих сторон, так-как со второй половины XIX в. Россия приступила
к плановому засолению земель Приамурья и Приморья, а цинский Китай усилил
колонизацию северо-восточных провинций (Маньчжурии). В процессе
хозяйственного освоения новых территорий основной формой экономических
отношений двух соседних стран стала приграничная сухопутная беспошлинная
торговля. Интенсивность русско-китайской торговли возрастала в течение всей
второй половины XIX в.
Отношения России с другим дальневосточным соседом — Японией также носили
мирный характер при сохранении принципа взаимного невмешательства во
внутренние дела. Фактически Россия являлась единственной из великих держав,
соблюдавшей нейтралитет в ходе буржуазной революции и гражданской войны в
Японии. Источником постоянных конфликтов с Японией до середины 70-х гг. XIX
в. являлась неразрешенность проблемы территориального разграничения.
Согласно Симодскому договору 1855 г., Сахалин был объявлен неразделенным
между Россией и Японией. Для России Сахалин, открытый русскими
землепроходцами еще в XVII в., приобретал все большее значение как
оборонительный рубеж и опорная база для русского флота. Немаловажным
фактором было и обнаружение на острове богатых месторождений угля,
потребность в котором с развитием морского пароходства все возрастала.
Интерес японцев к Сахалину стимулировался наличием обильных рыбных запасов.
Российское правительство неоднократно предпринимало попытки урегулировать
«сахалинский вопрос», однако все усилия русской дипломатии наталкивались на
неуступчивость японской стороны. Большую роль в определении позиции Японии
играли интриги капиталистических стран Европы и США, которые считали
зависимое японское правительство более удобным партнером и стремились
ослабить политические и экономические позиции России.
Между тем Россия и Япония нуждались в добрососедских отношениях. В апреле
1875 г. в Петербурге был наконец подписан договор, согласно которому
Сахалин признавался территорией России, японскому правительству за отказ от
притязаний на южную часть Сахалина передавались все Курильские острова.
Договор фактически означал большие территориальные уступки со стороны
России. Используя слабость царской России на Дальнем Востоке и Тихом
океане, учитывая ее занятость европейскими делами, а также зная о нежелании
России иметь новое вооруженное столкновение с Англией в Средней Азии,
Япония добилась успеха в решении спорной проблемы. Договор вызвал
справедливую критику со стороны русской прогрессивной общественности.
Договор 1875 г. предоставил японцам право заходить в сахалинский порт
Корсаков беспошлинно в течение 10 лет, Россия обязалась осуществить выплату
компенсации за оставшееся на Сахалине японское имущество и согласилась
предоставить японцам право рыбной ловли в Охотском море и на Камчатке, т.
е. во внутренних водах России.
В 70-х гг. XIX в. в японских правящих кругах получила распространение
концепция, согласно которой военная экспансия — единственный способ
обеспечить великое будущее страны в Азии. С того времени Япония активно
включилась в борьбу империалистических держав за передел мира.; Русско-
японский договор 1875 г. предоставил японскому капиталу благоприятные
возможности для проникновения в экономику русского Дальнего Востока.
Японские рыбопромышленники широко использовали право беспошлинно ловить и
вывозить рыбу с Сахалина. Они вели бесконтрольную хищническую добычу
лососевых в устье Амура и других местах Тихоокеанского побережья России.
Русские рыбопромышленники, будучи вынуждены платить высокие таможенные
.сборы. не могли конкурировать с японскими дельцами и разорялись Японский
капитал внедрялся также в китобойный промысел, добычу крабов, морских
котиков. К концу XIX в., когда численность котиков значительно снизилась и
их добыча стала невыгодной для европейцев, на смену им устремились японские
браконьеры, для которых вследствие дешевизны рабочих рук этот промысел был
очень прибыльным.
Во второй половине XIX в. царская дипломатия уделяла значительное
внимание взаимоотношениям с Кореей. Королевство граничило с русской
территорией, из Кореи доставлялись продовольствие и скот для войск и
населения Южно-Уссурийского края. Стараясь поддерживать дружественные
отношения с Кореей, русское правительство неоднократно отказывалось от
предложений западных политиков установить протекторат над этой страной,
постоянно подчеркивало, что Россия преследует мирные цели. В 1884 г. в
Сеуле был подписан Русско-корейский договор о дружбе и торговле.
Правительство Кореи открыло для русской торговли три порта и два города.
Договор, в котором содержалась статья о предоставлении режима наибольшего
благоприятствования российским подданным в Корее, способствовал укреплению
дружественных русско-корейских отношений, развитию экономических связей,
увеличению объема приграничной торговли в Приамурском крае.
Недостаток сил и средств для защиты дальневосточных земель при их
отдаленности и бездорожье не только ослаблял оборону тихоокеанских владений
России, но и вел к территориальным потерям. В 1867 г. царское правительство
продало Аляску и Алеутские острова США, что было прямым следствием военного
ослабления самодержавия, его неспособности защищать свои владения на
Американском континенте и эффективно управлять ими. Слабостью России
воспользовались США. Условия договора 1867 г. были исключительно выгодными
для них: за огромную территорию площадью 577 390 кв. миль было заплачено
всего 7,2 млн долл. золотом.
Приобретение Аляски и Алеутских островов упрочило позиции США в северо-
восточной части Тихого океана. Надежды русской дипломатии на то, что
уступка Аляски приведет к обострению англо-американских противоречий и
создаст благоприятные условия для политики России в Европе и Азии, не
оправдались. Более того, дальневосточные территории стали объектом
эксплуатации со стороны иностранных золотоискателей, торговцев и
зверопромышленников. Экспансия иностранных капиталистов, особенно
американских, приняла форму незаконных хищнических промыслов в русских
территориальных водах. Прибывавшие на русский Дальний Восток команды
заокеанских браконьеров и контрабандистов промышляли варварскими методами
и, употребляя запретное в морской охоте огнестрельное оружие, «губили
зверей в пять раз более того, что успевали взять на свои суда». Царское
правительство было неспособно обеспечить охрану дальневосточных границ
России. Изредка посылаемые в Охотское и Берингово моря одиночные крейсеры
не могли обеспечить эффективную защиту промыслов»
В США возникли специальные фирмы, которые направляли боевые корабли н
десятки шхун к тихоокеанским берегам России. Любители легкой наживы
высаживались порой вблизи населенных пунктов и вступали в перестрелку с
местными жителями.
Командированный Приамурском генерал-губернатором в 1885 г. на северо-
восточное побережье капитан Ресин собрал достоверный фактический материал о
браконьерской деятельности американских китобоев и зверобоев на русской
территории. Только от китового промысла прибыль иностранцев, по самым
заниженным подсчетам, составляла 1,06 млн р. ежегодно. С 1850 по 1870 г. из
Охотского моря вывезено 900 тыс. бочек ворвани и 10,8 млн фунтов китового
уса на 107,4 млн р. золотом. Столько же было добыто п в Беринговом море.
Хищническая добыча китов и пушных зверей американскими браконьерами привела
к резкому сокращению популяции этих животных в конце XIXв. «Еще не столь
давно,— констатировалось в официальном отчете,— поды, омывавшие паше северо-
восточное побережье, изобиловали китами наиболее ценных пород, что
привлекало сюда целые флотилии американских китобоев. Бесконтрольно
хозяйничая в наших водах в продолжение целого полустолетия, американцы
почти совершенно истребили более ценных китов».
Большие прибыли приносила заморским хищникам добыча морских котиков на
русской территории. «Ни для кого не составляет тайны, что пушные звери
убиваются на берегах, принадлежащих России, убиваются без пощады п без
расчета или за бесцепок вымениваются у населения, спаиваемого дрянным
спиртом». Хищение природных богатств дальневосточной окраины происходило и
через меновую торговлю, носившую грабительски неэквивалентный характер.
Спаивая местное население, иностранные контрабандисты за бесценок получали
меха соболя, черно-бурой лисицы, морского котика, голубого песца.
Однако, несмотря ил незаконные действия американских зверопромышленников в
русских владениях на Тихом океане, политика России по отношению к США
продолжала носить мирный, добрососедский характер. Россия не имела
достаточных сил, чтобы пойти на конфронтацию с дальневосточными соседями, и
стремилась действовать дипломатическими методами; основные интересы русских
помещиков и буржуазии были связаны с положением в Западной Европе, на
Ближнем Востоке и в Средней Азии, где главными противниками царской России
в тот период были Англия и Франция.
В 80-е гг. XIX в. происходили заметные перемены в дальневосточной
политике царской России. Развитие капитализма в условиях сохранения
многочисленных остатков крепостничества сдерживалось. Поиск новых рынков
стимулировал интерес русской буржуазии к окраинам, в том числе к Дальнему
Востоку, толкал ее на путь внешней экспансии. Вследствие этого все более
увеличивалось значение освоения окраин и проникновения на рынки соседних
стран. Складывались предпосылки к переходу царизма и крупной русской
буржуазии к империалистической политике на Дальнем Востоке, к осуществлению
экспансионистских планов.
Таким образом, после отмены крепостного права в России утвердился
капитализм. Это обеспечило быстрый прогресс производительных сил,
превращение России из страны аграрной в аграрно-индустриальную. Однако
развитие капитализма в различных районах России шло неравномерной
"...Экономический анализ,—писал В. И. Ленин,—заставляет различать в вопросе
о капитализме в России земледельческий центр, с обильными остатками
крепостничества,— и окраины, с отсутствием или слабостью этих остатков, с
чертами свободно-крестьянской капиталистической эволюции». Дальний Восток
являлся наиболее удаленной, слабо освоенной окраиной, где развитие
капитализма осуществлялось в экстенсивной форме. Остатки феодализма в
центре страны все больше тормозили развитие капитализма вглубь, толкая
фабрикантов на поиски новых рынков сбыта, а мелких сельских производителей
на поиск пригодных для земледелия земель. В связи с этим значение окраин
все возрастало.
Увеличение роли Дальнего Востока связано и с международной ситуацией,
сложившейся в тихоокеанском регионе в результате обострившейся борьбы
передовых капиталистических держав за передел мира. Это вызвало
озабоченность правящих кругов России за судьбу дальневосточной окраины,
ускорило постройку Транссибирской железной дороги.
В итоге сложились предпосылки, обусловившие более высокие, чем в целом по
стране, темпы социально-экономического развития Дальнего Востока в начале
XX в., «подтягивание» региона до общероссийского уровня. Капитализм,
осуществляя свою прогрессивную миссию, способствовал изживанию черт,
характерных для дальневосточной окраины как «колонии в экономическом
смысле». Однако более интенсивное развитие капитализма при сохранении до- и
раннекапиталистических форм хозяйствования, т. е. многоукладность
экономики, становится основой обострения социальных противоречий и
распространения на Дальний Восток ре-эволюционной ситуации, сложившейся в
стране в 1905 и 1917 гг.
Глава 2. ТЕРРИТОРИЯ, НАСЕЛЕНИЕ,
АДМИНИСТРАТИВНОЕ УСТРОЙСТВО ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
Территория и население
Во второй половине XIX в. русский Дальний Восток включал все области
восточнее оз. Байкал площадью 3894,5 тыс. кв. км. К началу 60-х гг. в
наиболее заселенной Забайкальской области проживало приблизительно 352,5
тыс. человек, в Приморской — 35,1 тыс., в Амурской — 13,9 тыс. Развитие
производительных сил региона целиком и полностью зависело от того, как
будет решена проблема трудовых pecypcoв.
Как подчеркивал К. Маркс, «...всякому исторически особенному способу
производства в действительности свойственны свои особенные, име-
ющие исторический характер законы народонаселения». (Формирование
народонаселения на Дальнем Востоке, т. е. численность и размещение
населения, его прирост (как естественный, так и механический),
национальный, половозрастной и профессиональный состав определялись уровнем
развития капитализма в России, степенью сохранения феодалъно-
крепостнических пережитков и положением «колонии в экономическом смысле»,
какой являлась дальневосточная окраина в системе российского капитализма.
Численность населения увеличивалась под влиянием различных факторов:
естественного прироста, переселения, ссылки. Особенно большое влияние на
рост народонаселения оказало крестьянское переселение. Всеобщей переписью
населения 1897 г. в Забайкальской области было зарегистрировано 672 тыс.
жителей, в Приморской — 223,3 тыс., в Амурской — 120,3 тыс. Таким образом,
по сравнению с началом 60-х гг. население в Забайкалье увеличилось в 1,9
раза, в Приморской области — в 6,4 и в Амурской—в 8,6 раза. К январю 1917
г. численность жителей в Забайкалье выросла до 1071,6 тыс.. Приморской,
Сахалинской и Камчатской областях (вместе взятых, что соответствует рамкам
прежней Приморской) — до 640 тыс., в Амурской — до 326,4 тыс., т. е. по
сравнению с 1897 г. население Забайкалья увеличилось в 1,6 раза,
Приморской, Сахалинской и Камчатской областей (вместе) — в 2,9, Амурской —
в 2,7 раза. В целом же за рассматриваемый период (с 60-х гг. XIX в. до 1917
г.) население Забайкалья выросло в 3 раза, Приморья—в 18,2, Амурской
области — в 23,5, а в целом Дальнего Востока — в 5,1 раза.
Соотношение механического и естественного прироста для различных районов
Дальнего Востока было неодинаковым. Так, по данным переписи 1897 г.,
неместные уроженцы в Амурской области составляли 54,3%, в Приморской —
61,4%, в то время как в Забайкальской—только 6,7%. За 1863—1897 гг.
неместные уроженцы составили в Западной Сибири 53,0% к приросту населения,
в—Восточной — 36,9, а на Дальнем Востоке—67,7%. Таким образом, (Дальний
Восток был наиболее активно осваиваемым регионом на востоке страны, на
увеличение его населенности определяющее влияние оказывал приток мигрантов.
Несмотря па высокие темпы роста, опережавшие средние показатели по
стране, плотность населения на Дальнем Востоке оставалась одной из самых
ипзкчх 11 России: в 1897 г. она составляла в Забайкалье 1,25 человека на Амур 712 «водворяемых рабочих». Однако опыт оказался неудачным и больше В Забайкальской области существовали
инородческие торжки. В округах Гижигинском, Удском, Охотском, на Камчатке и
Командорских островах торговля шла на пушнину. В результате
неэквивалентного обмена аборигенам приходилось как минимум вчетверо дороже
покупать предметы первой необходимости, причем товары нередко были
недоброкачественными.
Ярмарочная и базарная торговля развивалась медленно. В начале 90-х гг. в
Приморской области функционировал единственный настоящий базар в с.
Никольском с оборотом (в воскресные дни) от 1 тыс. до 2 тыс. р. Первые
ярмарки были организованы лишь в 1893 г. в с. Осиповке (товарооборот
составил 73,8 тыс. р.) иве. Шкотове (оказалась неудачной). К концу 90-х гг.
в Приморской области число ярмарок достигло 11 с общим оборотом 246 тыс. р.
