Судебники 1497 и 1550 гг. Основные институты. Общая характеристика

Судебники 1497 и 1550 гг. Общая характеристика.

Основные институты

Научный руководитель

Майкоп, 2000.

План:

Введение 3

Глава I. Судебник 1497 года 5

1.1. Общая характеристика 5

1.2. Центральное управление 12

1.3. Судопроизводство 16

Глава II. Судебник 1550 года. Общая характеристика 18

Заключение 23

Список литературы 26

Введение

Завершение политического объединения русских земель произошло в период

правления Ивана Васильевича III и первых лет княжения Василия III. Говоря о

централизации, следует иметь в виду два процесса: объединение земель

вокруг нового центра – Москвы и создание центрального государственного

аппарата, новой структуры власти в Московском государстве. Параллельно

объединению земель стали оформляться органы государственного управления.

Со времени образования единого централизованного государства создаются

новые сложные формы законодательства – кодексы: Судебник, уставные и

судебные грамоты. В XV-XVI вв. гражданско-правовые отношения постепенно

выделяются в особую сферу, и их регулирование осуществляется специальными

нормами, включаемыми в разного рода сборники (грамоты, судебники и пр.).

Договор – один из самых распространенных способов приобретения прав на

имущество. Широкое распространение получает письменная форма сделок,

оттесняющая на второй план свидетельские показания. Контроль за процедурой

прохождения в официальной инстанции договорных грамот в сделках о

недвижимости усиливается после введения писцовых книг.

Источники права централизованного государства основывались на

нормативных актах предшествующего периода, таких как Русская Правда,

вечевое законодательство, договоры города с князьями, иностранное

законодательство, судебная практика. Хотя, относительно Русской Правды в

литературе существуют значительные расхождения. Владимирский-Буданов,

например, считает, что уже с XIV в. в Московском государстве нет никаких

следов действия Русской Правды. Но, оговаривается, что "она применялась как

образец, которому нужно следовать в повседневной практике, скорее следуя ее

духу, но не букве…"[5] Он признает, что Русская Правда была не только

сокращена, но и переработана в связи с изменением общественно-экономических

условий. Зимин А.А., наоборот, не только признает правомерность

использования Русской Правды в качестве источника права XV в., но и

отмечает большой интерес к ней в изучаемый период; отмечает, что ее текст

часто переписывался, и ее нормы еще долго сохраняли действенность.[9]

Конец XV в. характеризуется резким повышением роли писанных источников

права и значительным увеличением объема законодательного материала с

расширением территории Московского княжества и усложнением управления стало

появляться большое число указов, получивших наименование "государственных

грамот". Сами по себе эти грамоты не были законодательными актами, но

содержали основу, на которой вырабатывались общие нормы.

В то время как в западноевропейских странах юридический язык

представлял собой совокупность специальных понятий и терминов, понятных

лишь специалистам; в России язык права совпадал с обыденным народным

языком. Процесс формирования специальных понятий и категорий права шел

медленно. Все это, отчасти, связано с тем, что Европа восприняла и активно

развивала римское право, а на российское право оказывал византийский

вариант римского права, более расплывчатый и неопределенный в

формулировках.[26]

В курсовой работе будут рассмотрены основные сборники законодательных

актов XV - XVI вв. - Судебники 1497 и 1550 гг., дана их общая

характеристика и основные институты.

Глава I. Судебник 1497 года

1.1. Общая характеристика

Главным содержанием политики московских князей, начиная со второй

половины XV в. были объединение русских земель, создание и укрепление основ

единого государства. Политика государственной централизации определяла и

тенденции развития русского права. Необходима была не только систематизация

законодательства, речь шла о создании единого общерусского документа.

Поэтому в конце XV в., когда все области северо-восточной Руси

собрались вокруг Москвы, ликвидация удельных княжеств и военные победы

позволили Ивану III заняться укреплением политических, правовых и

идеологических основ единого Русского государства. Итогом этой работы стало

принятие Судебника 1497 г.

Среди историков нет единого мнения по поводу авторства судебника.

Общепринятой считается точка зрения, что проект такой работы был выполнен

дьяком Владимиром Гусевым [5]. Черепнин А.В. предлагает новое решение об

авторстве. Прослеживая летописный и документальный материал конца XV в. он

приходит к выводу, что составителями Судебника являлись братья бояре –

князья Попушкеевы. Алексеев же считает, что такая крупномасштабная работа

была непосильна одному, двум человекам. Он пишет, что "средневековье не

знало авторского права, кто бы ни был составителем Судебника, его имя не

могло попасть на страницы официального источника..." Алексеев выдвигает

гипотезу, что судебник составляла комиссия из наиболее доверенных лиц –

дьяков, руководителей центральных ведомств, накопивших достаточный опыт в

судебных и административных делах.[1]

Судебник получил силу закона в 1497 г. с сентября (тогдашнего нового

года) будучи утвержден ("уложен") великим князем с его детьми и боярами.

Новый общий закон не имел названия, но обычно он именуется судебником, по

аналогии с Судебником Ивана IV и по существу своего содержания.

Первое упоминание о судебнике имеется в записках о Московии

австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, бывшего послом императора

Максимилиана I при дворе Василия III. Судебник дошел до нас в одном списке.

Рукопись была найдена во время археологической экспедиции по монастырям

московской губернии и изучения их архивов в 1817 г. П.М. Строевым и

опубликована им совместно с К.Ф. Калайдовичем в 1819 г. в виде "Законов

Ивана III и Ивана IV" в Санкт-Петербурге. Эта рукопись до сих пор остается

единственным известным списком судебника и хранится в фонде

госдревнехранилища Центрального Государственного архива древних актов в

Москве.

В рукописи нет постатейной нумерации. Основанием деления текста на

статьи может служить его внешнее оформление или содержание предписаний.

Текст содержит разделы, выделенные с помощью киноварных заголовков. Но не

все статьи имеют заглавие. Иные начинаются или с новой строки киноварной

буквой, другие писаны в строку под общим заглавием с предшествующими, хотя

не имеют к ним никакого отношения. Например, под заглавием "о чюжеземцах"

сначала изложено правило об исках между чужеземцами, потом о подсудности

духовенства, наконец, о порядке наследования без завещания. Едва ли уместно

называть подобный порядок материала системой. Поэтому, каждый исследователь

делит текст на статьи так, как считает нужным. Первые издатели насчитали 36

таких статей.[31] Владимирский-Буданов разделил Судебник на 68 статей в

зависимости от содержания. Черепнин делил Судебник на 97 статей.[9]

Рассматривая источники Судебника исследователи также расходятся во

мнениях. Владимирский-Буданов считает, что почти единственным источником

являются уставные грамоты местного значения: "Московский рецептор либо

сокращает узаконение…, либо заполняет текст…"[5]. Мейчик Д.М. – считая

невероятным, чтобы Москва заимствовала что-либо из вольных городов,

рассматривает Псковскую судную грамоту только как литературное пособие,

справочный материал. Общность норм объясняет единством обычая.[26] Однако

большинство историков-исследователей едины во мнении, что составителями

судебника были использованы не только такие источники русского права как

Русская Правда, Псковская судебная грамота, уставные грамоты, но и разного

рода льготные, пожалованные, охранительные, судные грамоты, а также указы и

инструкции в области суда и управления, издававшиеся как московским, так и

иными княжествами.

Таков, например, "Указ наместникам о суде градском" (ст. 37-45, 65,

67) изданный в 1483-84 гг. в связи с массовой конфискацией земли крупных

феодалов и предусматривавший привлечение к участию в суде представителей

верхов мятежного населения, регламентацию судебных пошлин, установление

твердых сроков, которых должны придерживаться кормленщики, вызываемые через

приставов к ответу. В Судебник также вошли "Указ о езду" (ст.30) содержащий

таксу пошлины за поездку приставов в различные города московского

государства и "указ о недельщиках" (ст.31-36). Источником при составлении

Судебника служили грамоты отдельных княжеств, устанавливающие срок "отказа"

крестьян, сроки исковой давности по земельным спорам и др. Так, первой

грамотой, определяющей срок "отказа" крестьян в Юрьев день, была очевидно

грамота Белозерского княжества, относящаяся к середине XV в.; об исковой

зависимости в 3 года и шесть лет по земельным спорам говорят правые грамоты

звенигородского уезда, а также Правосудие Митрополичье. Черепнин вслед за

Юшковым и другими учеными установил, что источниками судебника были также

сборник-руководство для решения поземельных дел (ст.46-63, 66) часть статей

которого восходила к Псковской судной грамоте; прототип губной грамоты

начала 30-х гг. XV в. (ст.10-14)[9].

Проведя сопоставление всего предшествующего законодательства с текстом

Судебника Юшков пришел к выводу, что только в 27 статьях можно найти следы

непосредственного влияния каких-либо известных юридических памятников или

норм обычного права (12 статей из уставных грамот, 11 из Псковской судной

грамоты, 2 статьи из Русской Правда и 2 из норм обычного права). При

заимствовании из старых источников нормы права перерабатывались

относительно изменений в социально-экономическом строе. Усиливая в связи с

обострением классовой борьбы репрессии по отношению к неугодным. Судебник

вводит смертную казнь для "лихих" людей, тогда как Белозерская уставная

грамота, послужившая источником соответствующих статей, предоставляет

разрешение вопроса о наказании таких людей на усмотрение суда. Судебник

изменяет и порядок обращения к суду, обязанности судей, устанавливает новое

понятие института послушества и т.д. Около 3/5 состава судебника не состоят

в какой-либо связи с дошедшими до нас памятниками. Они либо извлечены из

несохранившихся законодательных актов Ивана III, либо принадлежали

составителю Судебника и представляют, таким образом, новые нормы,

неизвестные прежней судебной практике. Новизной Судебника, по мнению

Юшкова, объясняется то обстоятельство, что далеко не все его статьи

осуществлялись на практике. Части их оставались программой, для реализации

которой требовалось время. Именно поэтому Судебник 1497 г. положен в основу

Судебника 1550 г, а отдельные его положения и принципы получили дальнейшее

развитие и в последующем законодательстве.[26]

Сосредоточение в течение XV в. в руках Московских великих князей всей

полноты государственной власти выдвинуло на первый план вопрос о

централизации ее важнейшей сферы – судебной. Тем более что в те времена

последняя бала тесно связана как с повседневным управлением, так и с

нормотворчеством. Поэтому содержание Судебника почти исключительно

процессуальное. Основная задача законодателя – определить основные начала

отправления правосудия и поставить их под контроль центральной власти.

Судебнику известны три типа суда: суд великого князя и его детей

(ст.21), суд бояр и окольничих (ст.1 и др.), суд наместников и волостелей

(ст.20 и др.). Решение первого носили окончательный характер как суда

высшей инстанции. Сложнее дело обстояло с судами боярскими и наместничьими.

Согласно статье 1 – на суде бояр и окольничьих непременное участие

принимают дьяки – секретари. Впервые узаконено, что суд не только право, но

и обязанность боярина. Только в особых случаях он мог отказать "жалобнику"

в суде – когда решение мог вынести только великий князь или когда к боярину

обращались лица, подведомственные другому администратору. Это только

намечается принцип суда по приказам. Пафос ст.1 состоит в запрещении взяток

("посулов") за судопроизводство и "печалование" и провозглашение

нелицеприятного суда ("судом неместити не дружити никому"). Институт

"печалования" (ходатайства перед великим князем о каком-либо лице)

постепенно терял значение и в 1550 г. не упоминается.

В Судебнике проводится последовательная регламентация пошлин за все

виды судебной деятельности великокняжеских администраторов от боярина до

недельщика: 10 процентов наместнику и тиунам,[9] 6% боярину, 4% дьяку.[1]

Впервые введен принцип опроса представителей местного населения в

случае, когда против подозреваемого не было бесспорных улик. Впредь

свидетели (послухи) должны были быть очевидцами событий, а не давать

показания, основываясь на слухах. Показание под присягой 5-6 детей боярских

или "добрых христиан" решало судьбу обвиняемого (голоса феодалов и крестьян

пока еще равноценны). Норма обязательного участия местного населения

(дворянского, старосты, зажиточных (лучших) людей) и целовальников в

наместничьем суде теперь распространены на всю Россию. Ограничение

произвола наместников предполагало контроль не только сверху, но и снизу,

со стороны населения.

Согласно ст.18, 20, 42, 43 – существовали судьи из числа кормленщиков

без права суда. [9]

Ответом на обострение классовой борьбы было введение суровой системы

наказаний, отразившееся в ряде статей. В ст. 8,9, 39 – обозначена

определенная категория правонарушителей "ведомый лихой человек". Появление

понятия свидетельствует не только об усложнении самого процесса

установления преступления, но и о том, что число преступлений в стране

возросло, и государство встало на путь решительной борьбы с

правонарушителями.

Статья 9 предусматривает смертную казнь для государева убийцы,

заговорщика, мятежника, церковного и головного татя, "подымщика",

"зажигальщика" и вообще всякого лихого человека.

Нововведения коснулись и института холопства. Ограничение числа

инстанций, которые выдавали грамоты на владение холопами ("полные") – такое

право сохранилось только за наместниками с боярским судом. Впервые введена

статья о бежавших из плена холопах: "такой холоп свободен, а старому

государю не холоп". Как бы подчеркивая, что из плена может бежать только

смелый и сильный духом человек, а такой не может быть рабом. Кроме того, в

городском хозяйстве господина отныне работали свободные люди, а дети

холопов свободны. Утверждение, что ст. 57 способствовала закрепощению

крестьян, сомнительно. Она только устанавливает единый для всей Русской

земли срок "отказа". Это только подтверждение достигнутого политического

единства страны. Размер "пожилого" по Судебнику зависел от природных

условий и сроке требования крестьянина вотчине. По подсчетам Шапиро эта

сумма была большой, рубль или полтина. Но за несколько лет ее можно было

скопить.[1]

Из вопросов, касающихся социальных отношений, Судебник уделяет

внимание, прежде всего праву поземельной собственности и зависимому

населению. Судебник упоминает земли государственные (поместья великого

князя и черные), вотчинные (боярские и монастырские) и поместья. Исковая

давность вотчинной земле – три года, о государственной – шесть лет. От 1490-

1505 гг. сохранилось гораздо больше судебных дел, отражавших борьбу

крестьян за землю. А статья 63 дает право крестьянского земельного иска к

феодалу.

В конце Судебника помещены случайные нормы материального права "О

займах", "О иноземцах", "О изгородях" и т.д.

Таким образом, первый общий закон далеко не охватывает всех правовых

норм, а потому судебник отнюдь не исключает огромного применения в жизни

обычного права. Первый опыт Московского законодательства многими

исследователями признан не совсем удачным: Судебник очень краток и беден по

содержанию даже по сравнению с Русской Правдой, не говоря уже о Псковской и

Новгородской судных грамотах. Однако целью его издания было – утверждение

правосудия и подводило прочную базу под всю дальнейшую законодательную

деятельность. Это законодательный сборник – первый единый для всей Руси.

1.2. Центральное управление

Государство решает свои задачи, осуществляет публичную власть с

помощью государственного аппарата: через соответствующие государственные

учреждения, которые имеют властные полномочия и руководствуются законами,

требующими определенного делопроизводства. Государственный аппарат России

формируется постепенно, в ходе объединения земель вокруг Московского

княжества и образования единого централизованного государства. Развивается

и усложняется по мере упрочнения государства, изменения экономики и

социальной структуры общества, внутренней и внешней обстановки. Появились

первые государственные учреждения во второй половине XV в., одновременно

зародились черты бюрократизма (централизм, подчинение друг другу, бумажное

делопроизводство). Государственный аппарат состоит из ряда элементов, среди

которых, кроме органов центрального и местного управления, суда – наиболее

ранними являются полиция и армия. На ранних этапах развития государства

очень важную роль в управлении и политике играла церковь, но с середины XV

в. государство берет перевес над церковью, и она постепенно становится

просто средством идеологического воздействия на массы.

При Иване III только бояре и окольничие имели право центрального суда

и управления (Судебник 1497 г. ст.1) и только эти лица были советниками

великого князя. Впрочем, в последствии можно найти в составе Думы

дворецкого, казначеев, но это были не чины, а должности. Введение в Думу

только некоторых бояр и князей и точное определение должностей, дающих

право на членство в Думе – первое существенное отличие Московской Думы от

древней.[5]

При усилении письменного делопроизводства, естественно появление в

думе канцелярии. Появляется штат думных дьяков, постепенно

специализировавшихся на выполнении различных государственных служб. Для

времени правления Василия III характерен процесс складывания целых

дьяческих семейств. Дьяческая профессия становится наследственной,

дьяческий штат приобретает корпоративную устойчивость. Намечается

распределение функций. Но функциональное распределение обязанностей только

в середине XVI в. привело к появлению новой (приказной) системы управления.

До середины XVI в. местное управление основывалось на системе

кормлений, т.е. управление через наместников (в городах) и волостелей (в

волости), обладавших полным набором полномочий. Власть наместников

аналогична прежней княжеской и имеет тот же вотчинный характер. Назначение

на эти должности называлось великокняжеским пожалованием даже в том случае,

если эти должности были наследственными. Уже с конца XV в. стал

устанавливаться обычай "припускать" сыновей к участию в пользовании

поместьем; в первой половине XVI в. в Новгородском уезде уже действовала

практика наследования поместных владений. Это нашло отражение в наличие в

этот период разного рода поместий: старые, отцовские, меновые "из порезших

земель", прожиточные (у вдов, недорослей и увечных).[26] В том случае,

когда власть передавалась по "наследству". Необходимо было подтверждение

великого князя – наследственное пожалование каждый раз зависело от его

воли. С XVI в. разрешалась мена поместьями с разрешения поместного приказа

и при условии, что они равны и этим не наносится ущерб государству.

Поместные наделы жаловались из княжеских земель лицам, непосредственно

связанным с княжеским дворцом и службой князю. Термин "поместье" впервые

был использован в Судебнике 1497 г. Поскольку земли жаловались за самые

различные виды службы – был введен эквивалент для оценки этих заслуг.

Размер поместного оклада, который пересчитывался в денежной форме,

определялся объемом возложенных на помещика государственных обязанностей.

Объектом поместного землевладения являлись пахотные земли, рыбные,

охотничьи угодья, городские дворы и др. Постепенное истощение земельного

фонда заставило государство соответственно увеличить долю поместного оклада

за счет сокращения земельных наделов. Широкое развитие получила поместная

система только в тех районах Русского государства, где великокняжеская

власть обладала земельным фондом, образовавшимся за счет конфискации земель

местной княжеско-боярской аристократии и захвата общинных крестьянских

земель, а также в результате освоения новых территорий, преимущественно,

юго-западной, южной и юго-восточной окраины. В центральных же районах

(старомосковских землях), где крупное вотчинное землевладение не было

поколеблено, а черных крестьянских земель в конце XV в. было уже

сравнительно не так много, основная масса земель по-прежнему

сосредотачивалась в руках светских и духовных вотчинников.

В истории органов местного управления на смену кормлений, в условиях

укрепления централизованного государства и монархии, приходит система

губного и земского управления. Однако это происходит постепенно, и система

кормлений отмирает не сразу. Перестройка системы кормлений, начиная с конца

XV в. идет по двум линиям: по линии постепенного ограничения кормлений и

установления более строгого контроля со стороны центрального правительства

за деятельностью наместников и волостелей с целью ограничения их произвола;

с другой – по линии создания новых органов управления, дворянских по своей

природе.[21] Первые шаги в области ограничения наместничьего управления

были сделаны Иваном III путем введения в практику выдачи на места

специальных уставных грамот, регламентировавших права и обязанности

наместников и волостелей. Наиболее ранней из известных грамот этого времени

является Белозерская уставная грамота 1488 г. Сокращены были сроки

деятельности наместников (от одного до трех лет), подвергались сокращению

"доходные статьи" кормлений, которые теперь уже обычно переводятся на

деньги. Эти постановления были частично закреплены Судебником 1497 г., но

на практике выполнялись далеко не всегда.[21] Ограничиваются судебные

полномочия; в состав наместничьего суда вводятся местные "лучшие люди",

земские дьяки протоколируют процесс, судебные документы подписывают

целовальники и дворские.[12] Частный характер власти ограничивался

соучастием в управлении одним городом или волости двух наместников,

волостелей (Судебник 1497 г. ст.65).[5]

Корм состоял из "въезжего корма" (при въезде наместника на кормление),

периодических поборов два-три раза в год (натуральных или денежных), пошлин

торговых (с иногородних купцов), судебных, брачных ("выводной куницы"). За

превышение таксы корма наместнику угрожает наказание. Состав подчиненных

органов наместничьего управления также носит частно-государственный

характер; суд отправляет через холопов-тиунов (2 помощников) и доводчивов

(вызов в суд около десяти человек), между которыми делит станы и деревни

уезда, но ответственность за их деяния падает на него самого.

Не всем наместникам предоставлялась одинаковая компетенция: были

наместники с "судом боярским" и "без боярского суда" (Судебник 1497 г. от

ст.38 и 43); дела по холопству (укрепление и освобождение) и уголовные

окончательно, вторые обязаны были отсылать их к докладу в Москву. На

неправомерные действия наместника дается право жалобы населения великому

князю.

1.3. Судопроизводство

В условиях обострения классовой борьбы требовалось усиление суда и

полиции, создание и укрепление соответствующих характерных учреждений в

центре и на местах.

К моменту принятия Судебника 1497 г. далеко не все отношения

регулировались централизованно. Учреждая свои судебные инстанции московская

власть некоторое время была вынуждена идти на компромиссы: наряду с

центральными судебными учреждениями и разъездными судами создавались

смешанные ("слиеные") суды, состоявшие из представителей центра и мест.

Если Русская Правда была сводом обычных норм и судебных прецедентов, то

Судебник стал прежде всего инструкцией для организации судебного

процесса[12].

Конец XV – первая половина XVI вв. – время ожесточенной классовой

борьбы, которая находила свое выражение в самых различных формах, от ересей

до открытых выступлений против феодалов крестьян и холопов. Из людей,

выбитых из привычной жизненной колеи и лишенных нормальных средств к

существованию, формировались различные "лихие люди", число которых

непрерывно растет, начиная с XV в. Кроме того, существует и обратное

явление – стремление господствующего класса оценивать любое вооруженное

выступление крестьян и посадских низов против феодальной собственности и

правопорядка как "лихое дело", а его участников как "лихих людей" – татей и

разбойников, с тем, чтобы организовать против них карательные органы

государственной машины. Крестьян, обвиненных в покушении на феодальную

собственность, поджоге или убийстве "своего государя" (феодала) обычно

объявляли "ведомыми лихими людьми" и по суду (согласно Судебника 1497 г.)

предавали битью кнутом и смертной казни. Большое значение в организации

борьбы с нарушителями имела, проведенная московским правительством в конце

30-начале 40 гг. губная реформа, по которой дела о "ведомых" разбойниках

изымались из рук наместников и волостелей и передавались в руки "выборных

голов" из местных детей боярских. Классовая борьба носила локальный

характер и определялась изменениями, которые проходили в жизни Руси в этот

период [21].

За одно и то же преступление предусматривалось множество наказаний,

назначение которых предоставлялось на усмотрение суда. Наиболее

распространенными видами являлись смертная казнь (если по Псковской судной

грамоте смертная казнь назначается за пять составов преступлений, то по

Судебнику – в двенадцати случаях), телесные наказания, тюремное заключение,

ссылка, конфискация имущества, отстранение от должностей и различного рода

штрафы. Смертную казнь могло отменить помилование со стороны государя.

Телесные наказания применялись как основной и дополнительный вид. Наиболее

распространенным видом была "торговая казнь", т.е. битье кнутом на торговой

площади.

Глава II. Судебник 1550 года. Общая характеристика

Замечательное по выражению новых потребностей государственных

царствование Иоанна IV ознаменовалось и составлением более полного судного

устава. В 1550 году царь и великий князь Иван Васильевич со своими братьями

и боярами уложил Судебник: как судить боярам, окольничим, дворецким,

казначеям, дьякам в всяким приказным людям, по городам наместникам, по

волостям волостелям, их тиунам и всяким судьям[14].

В 1550 г. был издан новый Судебник (краткий свод законов). Его

характерной чертой является стремление улучшить отправление правосудия и

поставить его под контроль представителей местного населения. Судебник

подтверждает старый обычай, чтобы в суде назначаемых царем наместников и

волостелей присутствовали старосты и «судные мужи» или «лучшие мужи» из

местного населения: теперь они называются «целовальниками» (т. е.

присяжными, поцеловавшими крест) и являются, таким образом, не случайными

свидетелями судебного разбирательства, но его постоянными и официальными

участниками. Судебник приказывает «без старосты и без целовальников суда не

судити» и предписывает повсеместное распространение этого института: «а в

которых волостех наперед сего старост и целовальников не было, и ныне в тех

во всех волостех быти старостам и целовальникам». Судебные протоколы должны

писать, помимо наместничьих, земские дьяки, а староста и целовальники

должны подписывать эти протоколы. Наместники и их тиуны не имеют права

арестовать никого из местных людей, не предъявив («не явя») их старостам и

целовальникам, которым они должны объяснить причины ареста.

Так как в описываемое время, в XVI веке, явилась сильная потребность в

мерах против злоупотреблений лиц правительственных и судей, то эта

потребность не могла не высказаться и в Судебнике Иоанна IV, что и

составляет одно из отличий царского (Судебника от прежнего

великокняжеского, от Судебника Иоанна III. Подобно Судебнику Иоанна III,

новый Судебник запрещает судьям дружить и мстить, и брать посулы, но не

ограничивается одним общим запрещением, а грозит определенным наказанием в

случае ослушания. Мы видели, что Судебник Иоанна III о случаях

неправильного решения дела судьями выражается так: «Кого обвинит боярин не

по суду и грамоту правую на него с дьяком даст, то эта грамота в неграмоту,

взятое отдать назад, а боярину и дьяку в том пени нет»[4]. Новый Судебник

постановляет: если судья просудится, обвинит кого-нибудь не по суду без

хитрости и обыщется то вправду, то судье пени нет; но если судья посул

возьмет и обвинит кого не по суду и обыщется то вправду, то на судье взять

истцов иск, царские пошлины втрое, а в пене, что государь укажет. Если

дьяк, взявши посул, список нарядит или дело запишет не по суду, то взять с

него перед боярином вполовину, да кинуть в тюрьму; если же подьячий запишет

дело не по суду за посул, то бить его кнутом. Если виноватый солжет на

судью, то бить его кнутом и посадить в тюрьму.

По Судебнику Иоанна III, судья не должен был отсылать от себя

жалобников, не удовлетворивши их жалобами; новый Судебник говорит и об этом

подробнее: если судья жалобника отошлет, жалобницы у него не возьмет и

управы ему или отказа не учинит, и если жалобник будет бить челом государю,

то государь отошлет его жалобницу к тому, чей суд, и велит ему управу

учинить; если же судья и после этого не учинит управы, то быть ему в опале;

если жалобник бьет челом не по делу, судьи ему откажут, а он станет бить

челом, докучать государю, то кинуть его в тюрьму. При определении судных

пошлин (от рублевого дела судье одиннадцать денег, дьяку семь, а подьячему

две) против старого Судебника также прибавлена статья о наказании за взятие

лишнего: взявший платит втрое; если в одном городе будут два наместника или

в одной волости два волостеля, а суд у них не в разделе, то им брать

пошлины по списку обоим за одного наместника, а тиунам их — за одного

тиуна, и делят они себе по половинам; а которые города или волости

поделены, а случится у них суд общий, то им обоим пошлины брать одно и

делить[26].

Относительно крестьянского выхода в новом Судебнике Иоанна IV

повторено положение Судебника Иоанна III, крестьяне отказываются из волости

в волость и из села в село один раз в году: за неделю Юрьева дня осеннего и

неделю спустя после Юрьева дня; плата за пожилое увеличила по Судебнику

Иоанна III, крестьянин платил в полях за двор рубль, а в лесах — полтине по

Судебнику Иоанна IV, в полях платил рубль и два алтына, а в лесах, где

десять верст до хоромного (строевого) лесу,— полтину и два алтына. Кроме

этого определения, что разуметь под выражением: в лесах, в Судебнике Иоанна

IV находим еще следующие прибавки: пожилое брать с ворот, а за повоз брать

с двора по два алтына, кроме же того, на крестьянине пошлин нет[5].

Если останется у крестьянина хлеб в земле (то есть если выйдет, посеяв

хлеб), то, когда он этот хлеб пожнет, платит с него или со стоячего два

алтына; платит он царскую подать со ржи до тех пор, пока была рожь его в

земле, а боярского ему дела, за кем жил, не делать. Если крестьянин с пашни

продается кому-нибудь в полные холопы, то выходит бессрочно и пожилого с

него нет; а который его хлеб останется в земле, н он с него платит царскую

подать, а не захочет платить подати, то лишается своего земляного хлеба.

Если поймают крестьянина на поле в разбое или в другом каком-нибудь лихом

деле и отдадут его за господина его, за кем живет или выручит его господин,

и если этот крестьянин пойдет из-за него вон, то господин должен его

выпустить, но на отказчике взять поруку с записью: если станут искать этого

крестьянина в каком-нибудь другом деле, то он был бы налицо.

Понятно, что в эти времена, когда государство было еще так юно, когда

оно делало еще только первые попытки для ограничения насилия сильных,

перезыв крестьян, при котором сталкивались такие важные интересы, не мог

обходиться без насилий. Помещики, пользуясь беспомощным состоянием своих

соседей, вывозили у них крестьян не в срок, без отказа и беспошлинно.

Крестьяне черных станов пусторжевских били челом, что дети боярские,

ржевские, псковские и луцкие выводят за себя в крестьяне из пусторжевских

черных деревень не по сроку, во все дни и беспошлинно; а когда из черных

деревень приедут к ним отказчики с отказом в срок отказывать из-за них

крестьян в черные деревни, то дети боярские этих отказчиков бьют и в железа

куют, а крестьян из-за, себя не выпускают, но, поймав их, мучат, грабят и в

железа куют, пожилое берут с них не по Судебнику, а рублей по пяти и по

десяти, а поэтому вывести крестьянина от сына боярского в верные деревни

никак нельзя[14].

Эта жалоба на задержку крестьян и на взятие с них лишнего за пожилое

против Судебника не была единственною в описываемое время. Иногда

землевладелец, взявши с отказывающегося крестьянина все пошлины, грабил

его, и, когда тот шел жаловаться, землевладелец объявлял его своим беглым

холопом и обвинял в воровстве.

Относительно холопов в новом Судебнике Иоанна IV встречаем перемены

против Судебника Иоанна III; перемены эти клонятся к ограничению числа

случаев, в которых свободный человек становился холопом.

Если при переходе крестьян были случаи, когда землевладельцы позволяли

себе нарушение закона, перезывали не в срок крестьян, задерживали их у

себя, брали лишнее за пожилое, то и в отношении к холопям видим подобное же

нарушение закона, переманку к себе чужих холопей; случалось, что беглый

холоп, отыскиваемый господином, объявлял перед судьею, что он бежал и с

покражею совершенно от другого господина, по обещанию последнего отстоять

его от законного иска. Карамзин писал по этому поводу "До нас не дошло

случаев закабаления вольных людей без их согласия: Судебник Иоанна IV

определяет за это смертную казнь"[14].

Такова, в кратком изложении, характеристика основных положений

Судебника 1550 года.

Заключение

Отличительная черта московского государственного права есть торжество

в нем неограниченной монархической власти. Однако и остальные,

действовавшие в земском периоде, органы власти не исчезли, они лишь

подчинились преобладающему влиянию монархической формы: московская боярская

дума есть непосредственный преемник думы Древней Руси, Вече исчезает в

Московском государстве весьма рано, но взамен его в XVI в. появятся земские

соборы.

Именно сильную державную власть получила Россия в лице Ивана III.

Знаменитый русский историк Костомаров Н.Н. так писал о значении Ивана III

для русской истории: "Нельзя не удивляться его уму, сметливости,

устойчивости, с какой он умел преследовать избранные цели … но … не

следует… упускать из виду… что истинное величие исторических лиц в том

положении, которое занимал Иван Васильевич, должно измеряться степенью

благотворного стремленья доставить народу возможно большее благосостояние и

способствовать его духовному развитию… Он умел расширять пределы своего

государства и охранять его части под своею единою властью, жертвуя даже

своими отеческими чувствами, умея наполнять свою великокняжескую

сокровищницу всеми правдами и неправдами, но эпоха его мало оказала

хорошего влияния на благоустроение подвластной ему страны. Сила его власти

переходила в азиатский деспотизм, превращающей всех подчиненных в боязливых

и безгласных рабов. Такой строй политической жизни завещал он сыну и

дальнейшим потомкам…"[16].

К моменту принятия Судебника 1497 г. далеко не все отношения

регулировались централизованно. Учреждая свои судебные инстанции московская

власть некоторое время была вынуждена идти на компромиссы: наряду с

центральными судебными учреждениями и разъездными судами создавались

смешанные ("слиеные") суды, состоявшие из представителей центра и мест.

Если Русская Правда была сводом обычных норм и судебных прецедентов, то

Судебник стал прежде всего, инструкцией для организации судебного

процесса[12].

Основы правового регулирования административно-управленческой

деятельности, нашедшие отражение в мерах по перестройке аппарата управления

и переходе от построения его на территориальных началах к функциональному,

были направлены на обеспечение внешней и внутренней безопасности,

подавление проявлений классовой борьбы, развитие производственных сфер, в

которых было заинтересовано государство. Административное законодательство

складывалось по двум основным направлениям. Во-первых, по функционально-

структурному, ряд правовых актов и практическая юрисдикционная деятельность

способствовали закреплению и становлению системы управления государством,

устанавливали их состав, внутреннюю структуру, порядок деятельности и

делопроизводства. Во-вторых, законодательство и правительственные

мероприятия определяли основные направления государственно-управленческой

деятельности. В создании специального функционально-отраслевого управления

в различных сферах деятельности государства большую роль сыграло

привлечение дворецких и дьяческого аппарата к решению важнейших

государственных дел, к управлению.