Нравственное и духовное воспитание современной молодежи

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

РЕФЕРАТ

ТЕМА:

НРАВСТВЕННОЕ И ДУХОВНОЕ ВОСПИТАНИЕ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ

ВЫПОЛНИЛА: Телицына

Мария

ученица 9 класса «А»

средней школы № 27

Ижевск, 2003 г.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3

Духовное и нравственное воспитание современной молодежи 4

Материал

Введение

Что выводило Россию и русских из катастроф? Духовная вера, высокое

нравственное чувство, беспредельное мужество в борьбе за Отечество в самый

тяжелый момент. Таким тяжелым моментом в истории был XIV век – век Татаро-

монгольского Ига. Почему я выбрала именно этот период? Потому что он сродни

нашему времени. Войны в Чечне, Афганистане, множество катастроф чуть ли не

каждый день.

Но больше всего меня заинтересовала одна личность. Этот человек “дал

почувствовать заскорбевшему народу, что в нем еще не все доброе погасло и

замерло; своим появлением среди соотечественников, сидевших во тьме и сени

смертной, он открыл им глаза на самих себя, помог им заглянуть в свой

собственный внутренний мрак и разглядеть там еще тлевшие искры того же

огня, которым горел озарявший их светоч» (В.О. Ключевский). Этим человеком

бы Сергий Радонежский.

Я решила взять два романа русских писателей Б. Зайцева «Преподобный

Сергий Радонежский» и Д. Балашова «Похвала Сергию» и сравнить образы

Преподобного. Но сравнить не только образы, но мысли, чувства, переживания

самих авторов. Так лучше воспринимается их мировоззрение. Я уверена,

задача, которую преследовали писатели, была едина: в эти тяжелые времена

ободрить, наставить на путь истинный, вселить надежду в сердце каждого.

Поэтому и взяли они для примера деяния Сергия Радонежского.

По-моему, жизнь Сергия не должна быть только примером, прежде всего,

это эталон духовного и нравственного воспитания. Наверное, более глубокое

понимание этой проблемы приходит с возрастом. Человек начинает более

серьезно относиться к жизненным ситуациям, на основе предыдущего опыта. А

что же современные подростки? Как нам преодолеть трудности? Сделать

правильный выбор? Кто нам поможет? И получится ли у нас встать на путь

духовного возрождения России? Ведь только от нас зависит светлое будущее

наших детей.

Духовное и нравственное воспитание современной молодежи

Для научной конференции я выбрала тему «Нравственного и духовного

воспитания современной молодежи», для чего и решила заглянуть во времена

Древней Руси. Почему именно эту тему? Ведь нас отделяют века и столетия, но

именно там я нашла истинные жизненные ценности: дружбу, любовь, чувство

долга, ответственности и, прежде всего, патриотизма, который уже в наше

время ч тал дефицитом! Мы просто стесняемся произнести это слово вслух.

Поэтому я полностью согласна с мнением А.С. Пушкина: «Чтобы понять

настоящее, надо знать прошлое». Я попыталась раскрыть тему нравственного и

духовного воспитания для моего поколения. Ведь что такое духовность? Это

свойство души, состоящее в преобладании духовных, нравственных и

интеллектуальных интересов над моральными. Именно это свойство души и

характерно для Сергия. Кем же он был? Наставник, учитель или Духовный

пророк? У каждого писателя свой Сергий. Первый человек, попытавшийся

написать биографию Преподобного Сергия, был его ученик Епифаний. Автор

жития преследовал, прежде всего, задачу дать такой образ святого, который

соответствовал бы представлению об идеальном церковном герое, изображая

Сергия обычным крестьянином XIV века: «Святого в худой одежде, разодранной

и много раз заплатанной, копающего землю». Именно этот первоначальный

источник послужил фундаментом для произведения Зайцева «Преподобный Сергий

Радонежский» и Балашова «Похвала Сергию».

А какой же Сергий в изображении уже более современных авторов? У

Зайцева это, прежде всего, человек не заключенный в определенные рамки

святого: «А Сергий был все так же прост – беден, нищ и равнодушен к благам,

как остался и до самой смерти. Ни власть, ни разные «отличия» его вообще

не занимали. Но этого он не подчеркивал. Как удивительно естественно и

незаметно все в нем? О, если бы его увидеть, слышать. Думается, он ничем бы

сразу и не поразил. Негромкий голос, тихие движения, лицо покойное, святого

плотника великорусского» (Зайцев, «Осенний свет», с. 486).

С одной стороны Сергий – обладатель обширными знаниями и талантом,

мужеством и искренностью. С другой – человек, которого не покидало чувство

страха: «Видимо более всего подвергался Сергий искушению страхом, на древне

мало-наивном языке «страхованию». Будто слабость, куда он впадал, брошенный

братом, была сомненье и неуверенность, чувство тоски и одиночества»

(Зайцев, «Осенний свет», с. 493).

Написанием такой житейской повести послужила для Зайцева миграция в

Париж. Но даже там он не забывал о Родине: «Все написанное здесь мною

выросло из России, лишь Россией дышит». Так и появилось первое

произведение, несущее в себе память о России – «Преподобный Сергий

Радонежский». Писатель жил в век гражданской войны. Я считаю, что поэтому

он и выбрал XIV век, который ему так сродним, век татаро-монгольского

нашествия. Он показал читателю свою эпоху через это произведение. Борис

Зайцев был изгнанником. Ему грозила смерть, в случае, если бы он ступил на

родную землю. Пережитые страдания и потрясения вызвали в нем религиозный

подъем. С этой поры писатель стал увлекаться художественным и философским

исследование духовности, его корней и сути, на примере высоконравственного

жития лесного отшельника, одного из самых страстных патриотов земли

русской. Эта работа, по-моему, повлияли и на судьбу автора. Он продолжил

свое художественное и философское освоение проблемы духовности, но не с

точки зрения религиозной, а с позиции общечеловеческого познания этого

высшего проявления нравственности, он посетил много святых мест и написал

философско-публицистический триптих о русской духовности. Это

непосредственно было сделано для того, чтобы, на мой взгляд, пробудить все

самые добрые, нежные чувства с сердцах читателей, дать им задуматься над

проблемами окружающего мира. Поэтому, прежде всего, Преподобный Сергий

Радонежский для Зайцева – неотъемлемая часть России. Образ, нарисованный

автором, более яркий, чем в житие и, по-моему, более понятный для

современного читателя: «Сергий подавал во всем пример. Сам рубил кельи,

носил воду в двух водоносах, в гору, варил пищу, кроил и шил одежду. Летом

и зимой ходил в этой же одежде, ни мороз его не брал, ни зной. Телесно,

несмотря на скудную пищу (воду и хлеб) был очень крепок, имел силу противу

двух человек» (Зайцев, «Осенний свет», с. 453). Таков первоначальный облик

Сергия в изображении Зайцева.

А каков же он в описании Балашова? Здесь нам предстает совсем еще юный

образ Сергия – маленького мальчика, который был последним сыном в семье

ростовского боярина, очень трудолюбивым, усердным, а самое главное добрым и

отзывчивым. Уже в этом возрасте его волновало прежде всего духовное

воспитание, и к 23 годам он точно решил посвятить свою жизнь служению Богу

во благо русского народа. Пока я все больше стала узнавать детство Сергия,

у меня возник вопрос. Почему же автор затронул именно это период жизни

Преподобного. И, на мой взгляд, я нашла ответ: «Все чем будущий Сергий

впоследствии изумлял братью свою, все его много различные умения были

приобретены им теперь (т.е. в детстве), в эти радонежские годы». Он с

детства установил у себя строгую, полумонашескую жизнь. А сможет ли

современный человек также пожертвовать своим социальными положением, всеми

развлечениями, интересами ради чего-то более высокого?

Я уверена, Балашов хотел передать, что именно в эти годы закаляется

характер. По этому поводу я с ним полностью согласна, потому что лично для

меня детство – очень важный период жизни, именно тогда начинается

формирование личности, проявляются и закрепляются первые знания,

накапливается опыт.

Это очень характерно для Балашова. Ведь он сам перенес тяжелое

детство. Еще будучи подростком, он пережил страшную зиму блокады 1941 –

1942 гг. , которая отняла у него отца.

Сравнивая образы Сергия в произведениях, я заметила, что Балашов,

например, слишком подробно описывает внутренний мир героя и окружающий его

мир, отображая быт и разговоры крестьян. Этот писатель больше внимания

уделяет картинам природы: «Шла весна. Подтаивали сугробы. Рушились пути.

Кони призывно ржали, катились по мокрому снегу. Орали птицы. Влажные,

пухлые облака плыли по синему, безмерному, омытому влагой и продутому

весенними ветрами океану неба» (Роман-газета, №3, 1993 г., с.33). Я была

восхищена таким описанием природы, потому что Зайцев в изображении Сергия

вообще не использует каких-либо картин живой природы, а хотя именно пейзаж

непосредственно взаимосвязан с характером главного героя.

И все же я заметила то общее, что существует в обоих жизнеописаниях.

Это прежде всего размышления авторов на интересующую их тему, рассмотренную

в произведении.

Например, у Балашова: «Откуда само зло? Вечная рознь братьев-князей,

убийства, неправый суд, жестокость, бедность, леность, зависть, болезни и,

паче всего, равнодушие людское? Что должен думать и творить верующий? Как

все это согласить с благостью Божией? Ведь Господь злого не творит! Не

должен творить!» (Балашов, том I, 1991, с. 563) Насколько же эти проблемы

актуальны и для нашего времени. Если вдуматься, то сколько нерешенных

вопросов. Но почему же так получается? Как ликвидировать в себе все эти

отрицательные черты характера?

А вот мысли Зайцева: «Бог тем более поддерживает, окрыляет и

заступается за человека, чем больше устремлен к нему человек, любит, чтит и

пламенеет, чем выше го духовнопроводность. Ощущать действие этого промысла

может и просто верующий, не святой. Чудо же, нарушение «естественного

порядка», чудо «простому смертному не дано». Именно благодаря таким

отступлениям и в той и в другой повести чувствуется незримое присутствие

автора, его личное мнение.

Читая произведение Балашова, видно, что писатель досконально

рассматривает юную жизнь не только Сергия, но и его отношение к крестьянам,

служащим в доме боярина, их быт. И как я узнала, это связано с тем, что он

занимался фольклорной работой. И даже специально для того, чтобы глубже

понять его суть, он уехал в деревню, где и продолжил исследования. Свои

увлечения он непосредственно передал и своему герою, который большую часть

свободного времени проводил с крестьянами: «Постоянно таскаясь в челядню,

где он обучался всяческому ремеслу у всезнающего тюхи, Варфоломей

наслушался всякого. Уже и приметы, и вера в птичий грай сделались ему

ведомы. Он все запоминал молча, не вмешиваясь ни в бабьи пересуды, ни в

толковню мужиков, и, возвращаясь в себе в терем, открывая твердые доски

книжного переплета, думал о том, как теперь совместить, - не для себя, для

них! – все это, слышанное только что, и высокие слова церковных поучений

(Балашов, том I, 1991 г, с. 499).

В изображении Балашова, как и у Зайцева, Сергий прежде всего человек,

который испытывал «безвыходное отчаяние и томление духа, до потери веры, до

ропота к Господу своему. Бог такой большой и сильный, Бог может все! А он,

Варфоломей, такой слабый и маленький. Разве трудно Богу помочь Варфоломею?

Поддержать, ободрить его, поставить на путь... Или Бог не добр? Или не

всесилен? Зачем же тогда он?» (Балашов, том I, 1991 г., с.562). По моему, у

многих людей в определенный период жизни возникают подобные мысли. Они

будто потерялись в себе, не знают, что для них будет лучше, к кому

обратиться за помощью, как найти выход из данного положения.

Почему же на протяжении уже нескольких столетий не угасает интерес к

личности Сергия? Что это за человек? Прочитав жизнеописание знаменитого

русского святого 14 века, я отметила одну особенность в его облике,

Зайцеву, видимо, очень близкую. Это скромность подвижничества: «Как

осторожен и нетороплив Варфоломей в выполнении давнего намерения, так же он

скромен в вопросе с церквью» (Роман-газета-3, 1993г., с.75) . Скромность –

качество его всегдашнее, и Зайцев приводит один рассказ, связанный с

бедностью монастыря силою веры, терпения, сдержанностью самого Сергия рядом

с большой слабостью некоторых из братии. Кстати, мне кажется, что терпение

должно присутствовать в душе каждого человека. Оно притягивает окружающих.

Это поистине русская черта характера. Недаром в жизнеописании своими

человеческими приметами, Сергию противопоставляется другой католический

святой – Франциск Ассизский: «Св. Франциск ушел, конечно бы, отряхнул крах

от всего житейского, в святом экстазе ринулся бы в слезы и молитвы подвига.

Варфоломей сдержался. Выжидал.» (Роман-газета-3, 1993 г., с. 85). Я думаю,

именно так автор хотел показать терпеливость, упорство русского народа. И я

полностью согласна с мнением Зайцева.

В произведении Балашова эта черта характера формируется с самого

детства. Пусть тогда он еще не был отмечет даром красноречия, особенным

талантом. Он «беднее» способностями, чем старший брат Стефан, Но зато

излучает свой тихий свет незаметно и постоянно.

Борис Константинович утверждал, что главное для человека состояние

души – это спокойствие, трудолюбие, а самое главное – жизнелюбие. Он вообще

с интересом воспринимал весь окружающий мир, принимал его именно таким,

какой он есть. Да, конечно, порой были тяжелые моменты, но он терпел, и

добивался поставленной цели. И подтверждением этому является то, что он

неуступно следовал главному намерению всей своей жизни – служению Богу. На

мой взгляд, его силе воли позавидовал бы любой современный подросток. Да,

даже не подросток, а взрослый человек.

А вот, что присуще Сергию в жизнеописании Дмитрия Балашова: упорство в

достижении целей, терпимость, умение верить и завоевывать людское доверие.

Кто враз и навсегда выбрал свой путь и шел по нему от истока лет и до

конца, не сбиваясь и не уставая, так точно, как шел по своему пути, во

младенчестве начатому, отрок Варфоломей. Эти черты вырабатывались уже в

столь юном возрасте. Он старался помочь всем окружающим делами, порой

советами или просто своими предположениями. У меня возник вопрос. А не

хочет ли автор показать через героя повести свое мировоззрение, свои

интересы? Ведь все вышеперечисленные качества это есть лучшие качества

Балашова. За многие годы он сумел соединить в сердце любовь к родной земле

с глубокими знаниями специфики образа жизни русского крестьянина.

Многие из этих качеств никогда не покидали Зайцева. Не покидают они и

Сергия. Так, например, в его произведении я увидела практическую школу

благонравия, в которой сверх религиозно-иноческого воспитания главными

науками были умение отдавать всего себя на общее дело, навык к усиленному

труду, и привычка к строгому порядку в занятиях, помыслах и чувствах.

Наставник вел ежедневную терпеливую работу над каждым отдельным братом,

приспособляя их к целям всего братства: «Вначале монастырь на Маковице тоже

был особночистый. Уже упоминалось, что до поры до времени Пр. Сергий

дозволял монахам даже некоторую собственность в кельях. Но с ростом

монастыря и братии это становилось неудобным. Возникала разность в

положении монахов, зависть, нежелательный дух вообще. Преподобный хотел

более строгого порядка, приближавшего к первохристианской общине. Все

равны, и все бедны одинаково. Ни у кого ничего нет. Монастырь живет

общиною» (Роман-газета-3, 1991 г., с. 87). Наверное, именно благодаря этому

по следующей самостоятельной деятельности учеников преподобного Сергия

видно, что под его воспитательным руководством лица не обезличивались,

личные свойства не стирались, каждый оставался самим собой. Наблюдение и

любовь к людям дали умение тихо и кротко настраивать душу человека и

извлекать из нее, как из хорошего инструмента, лучшие ее чувства. Именно

поэтому я полагаю, что и Зайцев прежде всего на первое место ставил

интересы личности, ее внутренний мир: «Сергий постригал не сразу. Наблюдая,

изучая пристально душевное развитие прибывшего. Прикажет одеть пришельца в

блинную свитку из грубого, черного сукна, и велит проходить какое-нибудь

послушание вместе с прочими братьями, пока тот не навыкнет всему уставу

монастырскому, потом облечет его в одежду монашескую; и только после

испытаний пострижет уже в мантию и даст клобук. А когда видел, что который

либо инок опытен уже в духовном подвиге, того удостаивал и святой схимы.»

(Роман-газета-3, 1991 г., с.98). По моему мнению, современному человеку

необходимо понять, что все в этом мире одинаковы. Бог с самого начала

никого не выделял, мы все равны. Так что, наверное, не стоит считать себя

лучше, или более счастливым, ведь это порой проявляется в издевательских

упреках в адрес окружающих.

Балашов показал, что уже в детстве у Сергия зарождалась мысль о

совмещении духовного мира с миром обычного народа, как быть вместе со

всеми, но в то же время быть ближе к Богу, жить другой жизнью. Так уже в

более зрелом возрасте в описании Зайцева Сергий остается тверд и

непреклонен – в своей кротости, смирении, скромности: «Когда братия

монастырская вдруг начала роптать, игумен не в пал в гнев пастырский, не

принялся обличать своих «за греховность». Он, уже старик, взял посох свой и

ушел в дикие места, где основал скит Киржач. И другу своему, митрополиту

московскому Алексею, не позволил возложить на себя золотой крест

митрополичий: «От юности я не был злотоносцем, а в старости тем более желаю

пребывать в нищете». Он даже похоронить завещал себя на общем кладбище.»

(Роман-газета-3, 1991 г., с. 81). Простота. Вот что так притягивало людей к

Сергию. Я уверена, до сих пор сердца многих людей хранят память о его

благодеяниях. Но что же так запомнилось? Что же нашли в нем люди такого,

что вызывает у них восхищение и по сей день? На мой взгляд, прежде всего

это патриотизм, которого так не хватает современному человеку. У обоих

писателей эта черта характера главного героя проходит через все

произведения. Да и сами авторы – истинные патриоты родины.

В юности Сергий всегда был послушным ребенком и безумно любил своих

родителей: «маленький Варфоломей не только никогда не мучил зверей, но и

не позволял другим мучить, какого бы возраста и роста не был обидчик. Он

трогательно заботился о младшем братике и несомненно оставил след в узком

кругу своей семьи. Родственники, братья, родители запомнили его тихим,

готовым в любую минуту помочь мальчиком. Благодарный Варфоломей, не забыв

заботу и ласку своих родителей, решил до конца быть вместе с ними, и теперь

уже не они, а он заботился о них: «Украсим память их панихидами, и

литургиями, и милостынями по убогим и нищим» (Роман-газета-3, 1991 г., с.

60). А сможем ли мы так позаботиться о своих родителях? Отплатить добром на

добро?

Мне кажется, что в произведении Зайцева патриотизм главного героя

раскрыт более глубоко и подробно, чем в жизнеописании Балашова. Зайцев

больше внимания уделяет прежде всего описанию поступков и событий, в

которых участвует Сергий, и после каждого он непосредственно высказывает

свою точку зрения для читателя, по-моему, очень схожую: «Самая победа -

грандиозна, и значение ее прежде всего моральное доказано, что мы, мир

европейский, христианский, не рабы, а сила и самостоятельность» («Осенний

свет», 1990 г. , с. 455).

У меня появилась такая мысль: «Наверное, такой высоконравственный

духовный человек несомненно оставил свой след не только в душах людей, но и

должны существовать реальные предметы, оставшиеся после его смерти». Ответ

на этот вопрос я нашла только у Зайцева, т.к. Балашов, изображая

определенный период жизни Сергия, не затронул эту тему, по-моему, имеющую

огромное значение. А вот другой автор словно делает выводы всей жизни

Преподобного: «Сергий пришел на свою Маковицу скромным и безвестным юношей

Варфоломеем, а ушел православнейшим старцем. До Преподобного на Маковице

был лес, вблизи – источник, где жили медведи в дебрях по соседству. А когда

он умер, место сильно выделилось из лесов и из России. На Маковице стоял

монастырь – Троице-Сергиева Лавра, одна из четырех Лавр нашей Родины.

Вокруг расчистились леса, поля явились, реки, овсы, деревни. Еще при Сергии

глухой пригорок в лесах Радонежа стал светло-притягательным для тысяч.

Через 30 лет по смерти были открыты мощи Сергия – и на поклонение к ним

ходили богомольцы нескольких столетий – от царей до баб в лаптях,

проложивших тропки торные по большаку к Сергиеву Посаду» («Осенний свет»,

1991 г., с. 498).

Автор даже сам предлагает читателю рассмотреть благодеяния Сергия:

«Присмотримся немного, что же он оставил. Прежде всего – монастырь. Первый

крупнейший и прекрасный монастырь Северной России. Если кельи Лавры он

рубил собственноручно, если сам построил Благовещенский монастырь на

Киржаче, то бесчисленные обители, возникшие по его благословлению,

основанные его учениками – и проникнуты духом его.» («Осенний свет», 1991

г., с.467). Из этих слов я поняла, насколько сильно влияние этого духовного

человека на народ русский. Его помыслы, мысли, чувства, деяния – все так

живо! И на мой взгляд, наша задача состоит в том, чтобы сохранить пламя

этого высоконравственного эмоционального костра в душах наших.

Сопоставляя цитаты из разных произведений, я увидела, что, конечно, у

Балашова нет таких точных и полных описаний благодеяний Сергий, чем у

Зайцева, который даже давал оценку его действиям, поступкам. Поэтому здесь

я больше на стороне Зайцева, т.к. его текст мне более близок и понятен.

Чем же запомнился этот тяжелый 14 век? Прежде всего это татаро-

монгольское нашествие. И каково же отношения Сергия к происходящим

событиям? он не остался к ним равнодушен. По моему мнению, Преподобный и

история нашего многонационального Российского государства связаны

нерушимыми узами. Не прошли эти события и мимо Зайцева. Писатель

непосредственно затронул и эту сторону жизни Сергия: «Преподобный не был

никогда политиком, как не был он и «князем церкви». За простоту и чистоту

дана ему судьба, далекая от политических хитросплетений. Если взглянуть на

его жизнь со стороны касания государству, чаще всего встретишь Сергия-

учителя и ободрителя, миротворца.» (Роман-газета-3, 1993г, с. 98). Князь

Дмитрий шел за благословлением к Сергию, за надеждой: «Теперь отшельник

стоял перед трудным делом: благословления на кровь. Благословил бы на

войну, даже национальную – Христос? И кто отправился бы за своим

благословлением к Франциску?» («Осенний свет», 1991 г, с. 452). Но даже,

несмотря на столько вопросов и сомнений, терзающих его душу, Сергий

решается на столь опасный шаг: «Он не за войну, но раз она случилась, за

народ и за Россию, православных. Как наставник и утешитель он не может

оставаться безучастным» («Осенний свет» 1991 г., с. 463). Я думаю, Зайцев

смог передать, насколько велика роль Сергия в истории. Ведь это именно он

своими советами, молитвами, незапятнанной духовностью, стойкостью воскресил

духовную веру, высокое нравственное чувство, всеобщее объединение,

беспредельное мужество в борьбе за отечество в самый тяжелый момент.

Как же не хватает такого человека нашему государству, современной

России, полностью погрязшей во мраке войны и различных катастроф. Таков

Сергий, как политический деятель, в изображении Зайцева.

А как же с этой стороны описывает Сергия Балашов? Точной связи его с

государством писатель не рассматривает. Но уже в юном возрасте в

Преподобном видны черты ободрителя, наставника, способного вызвать

высоконравственный подъем в человеке. Прежде всего это его спокойствие:

«Рушился дом. Вместо прибытков, доходов и кормов оставалось все меньше

слуг, наваливало все больше работы на плечи сыновей, и где там на ученье

книжное» (Балашов, том I, 1990 г., с. 451). Я считаю, что тяжелые детские

годы надолго остались в памяти Сергия. И поэтому уже в более зрелом

возрасте Преподобный не хотел видеть угнетенный, измученный народ от

нашествия Батыя. И, мне кажется, именно этим и объясняется его вера в

Дмитрия, вера в победу. Сравнивая два случая из произведений Зайцева и

Балашова, мне показалось, что это словно две части, существующие одна

неразрывно от другой. Первая у Балашова – это как исток, начало, а у

Зайцева – продолжение, использование опыта, набранного в молодые годы.

Поэтому здесь невозможно выбрать, что восприятие Сергия, как политического

деятеля, более глубоко или близко для читателя.

Читая два произведения Балашова и Зайцева, сопоставляя их цитаты,

мнения, я поняла: «Да, конечно они разные, но цель, к которой они

стремятся, едина: она должна проникнуть в сердце читателя, показать

истинные жизненные ценности совершенно ослепшим современным подростком». А

вдохновителем для авторов служит Сергий, с которого и начиналось

нравственное, политическое и духовное возрождение России. Ну а что же

случилось сейчас? Во что мы превратили наш мир? Поймем ли мы это? Услышим?

Внемлем? И не запоздаем ли понять? в настоящее время, время раздоров,

ожесточения и разорения, нам необходимо взаимопонимание, любовь ближнего.

Созидать способна только любовь – та любовь, которую явил примером своего

служения Богу, людям и Отечеству Преподобный Сергий Радонежский.

Все мы должны служить своей Родине, ее спасению и ее благу, и тем

самым служить Божьему делу. Каждый гражданин, какой бы ни была его

национальность, должен, следуя указаниям долга и совести, служить на благо

своей страны, для ее обновления и оправдания перед лицом Божьим.

Возрождение России теперь полностью зависит от нас, нашего воспитания. А

сможем ли мы, дети XXI века, изменить окружающий мир? Внести в него лучик

света, добра и справедливости?

А еще я бы хотела обратить внимание на язык в жизнеописании Дмитрия

Балашова. Не всякий бы решился сегодня заставить героев своих произведений

говорить на языке, близком к реальному разговорному языку XIV века. А вот

именно этого нет в житейской повести Зайцева.

Да, действительно, язык Балашова по праву можно назвать богатым,

картины природы в изображении этого автора очень поэтичны: «Смеркалось. Уже

угасли последние потоки расплавленного дневного светила, уже мохнатые руки

туманов поднялись из болот, и глухо вдалеке ухнул филин, а он все бежал и

шел, шатаясь от горя и усталости, и снова бежал, неведомо куда и зачем»

(Роман-газета-3, 1993 г., с. 35).

Такое изображение пейзажа просто необходимо читателю для лучшего

понимания внутреннего мира главного героя, не зря таким приемом

воспользовался Дмитрий Михайлович. А вот у Зайцева я не заметила ничего

подобного. Тем не менее его жизнеописание очень интересно. Но что же так

привлекает в этой повести? Да, конечно, здесь нет таких картин природы. Но

зато как эмоционально автор рисует образ Сергия, прибегая к помощи ярких

эпитетов: «Такой он даже на иконе – через всю ее условность образ невидного

и обаятельного в задушевности своей пейзажа русского, русской души. В нем

наши ржи и васильки, березы и зеркальность вод, ласточки и кресты, и

несравнимое ни с чем благоухание России. Все – возведено к предельной

легкости, чистоте» («Осенний свет», 1991 г., с. 431). И сразу же все

становится ясно и понятно.

Но все же эпитеты, употребленные Балашовым, я думаю, более

художественные: «крохотные капельки воды», «знаменитый подвижник»,

«духовный склад», «ангельская красота», «сугубая твердота», «величавые

своды», «внутренние усилия», «дубовые стены», «пьянящая кора», «сияющие

глаза», «мировые события», «телесный плен» и другие. Если собрать их всех

вместе, несомненно, сложится именно тот образ, те мысли, что хотел нам

передать автор. Но более всего меня поразило употребление таких сравнений:

«воздух свеж, как юность», «темной, убеленной ветром, громадою высится

терем», «облака стоят высокими омертвелыми громадами», «мохнатые руки

туманов».

Наряду с тихими меткими фразами, с безглагольными словами немаловажное

значение имеют и олицетворения: «земля клубится, исходит соками», «снег

подчеркнул и выкружил белою проресью каждое бревно», «в оснеженных

крохотных оконцах смеркает короткий день», «ночная мгла беззвучно и легко

выползает из чащоб, окутывая своею незримою фатою вершины деревьев».

Зайцев, похоже, решил не прибегать к помощи сравнений, метафор,

гипербол, т.к. в его повести их сравнительно меньше, чем у Балашова:

«небольшая площадка высилась, как маковка». Но, несмотря на это,

произведение Бориса Константиновича я представляю в виде единой объемной

метафоры, ведь все изображенные им события несут в себе скрытый смысл. И,

наверное, только духовно развитый человек сможет его понять, постарается

все осознать. Чаще это случаи, связанные с видениями Сергия, то это

«образы зверей и мерзких гадов», то появление Богоматери с Апостолом

Петром и Евангелистом Иоанном. Но также я заметила деталь, объединяющую две

повести – это риторические вопросы и обращения. На них – то уже точно не

скупились писатели. Я думаю, с помощью таких отступлений авторы хотят дойти

до сердца каждого читателя, чтобы и они задумались и постарались найти

ответы на такие вопросы, как «что такое чудо?», «что такое жизнь?», «как

выбрать правильный путь, следует ли верить в Бога?» - следует! – однозначно

говорят оба писателя. Они сами ищут ответы, много размышляют, делятся

своими предположениями.

А задумывались ли мы над такими проблемами, довольно-таки актуальными

в наше время? Я уверена, больше половины населения ответят положительно.

Более глубокое осознание приходит с возрастом. Например, человек прожил

определенный период жизни, что-то приобрел для себя, чему-то научился. А

может быть стал даже сильнее.. духовно, преодолев какое-то испытание, поняв

суть происходящего и сделав правильный выбор.

Я чувствую, что в России еще не раз прозвучит слово Сергия

Радонежского, которое призывает нас к объединению, зовет к возрождению

Отечества. Вот что самое главное! Великое бескорыстие, вдохновенное

служение Родине, духовная высота, преданность Вере – как необходимо все это

сегодня , как не достает этого нам! Где обрести сейчас благодатного

заступника и печальника перед Богом, за нашу землю, за народ, за честь,

достоинство и целостность нашей великой многонациональной Державы.

Может быть вся наша греховность, наши несчастья заключаются в том, что

мы утратили Бога в сердцах и делах, погасили в Себе Его огонь, растеряли

искры святости и добра. И разрушили нравственные основы своей жизни.

Я просто восхищена нравственной чистотой образа Сергия. Ведь только

благодаря ему его соотечественники, обратившись к делам веры и совести,

чести и правды становились способны к подвигу жизни по вере и потому сумели

отстоять историческое право Руси на государственное бытие и развитие. Так

разве мы не способны на такой же рывок? Я уверена, творчество Зайцева и

Балашова несомненно по достоинству оценены читателями, они повлияли на

внутренний мир каждого человека, прочитавшего эти страницы русской истории.

Повлияли они и на меня. Часто задумываясь о том, почему же общество стало

настолько мало развиваться духовно, просто игнорировать слово «Бог» и

словосочетание «религиозный долг», почему многих современных подростков

вообще не интересует более высокое познание окружающего мира. Здесь я бы

хотела сказать словами Ж.Ж. Руссо: «Вся нравственность человека заключается

в его намерениях».

Я сможем ли мы реализовать свои намерения? Добиться истинного

возрождения России? Воспитать в себе нравственные и духовные качества?

МАТЕРИАЛ

1. Борис Зайцев «Осенний свет». – 1990 г.

2. Дмитрий Балашов, том 1, 1991 год.

3. Дмитрий Балашов «Похвала Сергию». – 1990 г.

4. Роман-газета-3, 1991 г.