Сатира
Сатира
Р Е Ф Е Р А Т
На тему: «Саша Черный»
Выполнил:
ученик 11 «Б» кл.
ЛСШ № 1
Корнев Е.Г.
Руководитель:
Карбаинова И.Ф.
р.п. Любино 2003 г.
Саша Черный (псевдоним, настоящее имя – Александр Михайлович Гликберг)
– поэт, прозаик, переводчик. Наибольшую известность получил как блестящий
поэт-сатирик.
Первая публикация – в журнале «Зритель» - острополитического
стихотворения «Чепуха» принесла ему широкую читательскую популярность и
послужила причиной закрытия журнала. Первый стихотворный сборник поэта
«Разные мотивы» (1906) был арестован, и его автору грозило судебное
разбирательство. В 1906 г. уезжает в Германию, где посещает лекции в
Гейдельбергском университете. В Россию возвращается в 1908 г. и входит в
число сотрудников (среди которых были А.Аверченко, Н.Тэфи, П.Потемкин)
журнала «Сатирикон». Стихи, опубликованные в «Сатириконе», были собраны
автором в сборнике «Сатиры», вышедшем в 1910 г. Через год вышел в свет еще
один сборник поэта – «Сатиры и лирика».
Основные мотивы поэзии Саши Черного – изобличение политической реакции
в самых разных ее проявлениях; высмеивание омещанившейся интеллигенции,
обывательского образа жизни; эстетических крайностей нового модернистского
искусства. Причем во втором сборнике ирония сменяется сарказмом; сатиры
Саши Черного обретают глубоко личное, трагическое звучание и воспринимаются
как саркастические этюды о пошлости и бессмысленности жизни вообще.
Черный – чуткий восприемник русской сатирической традиции, он
продолжает, в частности, линию гротескно-психологической сатиры,
культивируемой в творчестве поэтов-«искровцев» – Козьмы Пруткова (А.К.
Толстого, братьев Жемчужниковых), Д.Минаева, В.Курочкина. Новаторство
Черного – в открытии возможностей использования так называемой «речевой
маски», когда лирическое «я» воплощает не авторское сознание, а сознание
персонажа, который сам изобличает себя (ср.: «Стилизованный осел»). Автор
нередко выстраивает свои произведения как жанровые сценки («Обстановочка»),
короткие новеллы («Городская сказка»), в которых комический эффект
возникает из наплыва и гротескного столкновения бытовых, политических,
общественно-литературных реалий, расхожих моделей мышления и поведения. В
сатирах на собратьев по «литературному цеху» Черный мастерски использует
инверсии пародируемых текстов в пространстве его стихов обнаруживают не
только стилистическую, но и мировоззренческую конфронтацию с поэтами новых
направлений – символизма и футуризма (Стилизованный осел», «Эго-черви»).
С началом Первой мировой войны Саша Черный уходит на фронт –
вольноопределяющимся, служит в Пскове, военные впечатления впоследствии
отразятся в его стилизованных под народный говор «Солдатских сказках»
(опубликованных уже за рубежом). Октябрьскую революцию Черный идеологически
не принял и в 1920 г. эмигрировал в Берлин, а к концу жизни поселился на
юге Франции, в Провансе.
В эмиграции основные творческие силы отдавал детской книге, во
«взрослых» произведениях все отчетливее звучат ностальгические ноты,
сюжетной основой его рассказов становятся изломанные судьбы эмигрантов из
России. Основные прижизненные издания, вышедшие в эмиграции, - поэтический
сборник «Жажда» (1923) и «Несерьезные рассказы» (1928).
А.И. Куприн. Поэт-одиночка (О Саше Черном)
Среди современных поэтов Саша Черный стоит совершенно особняком, в
гордом, равнодушном и немного презрительном одиночестве. Да и не похож он
на тех, которые ходят поочередно по редакциям и рекламируют кудрявыми
словами творчество друг друга и, сделав из журнала узкую лавочку
напряженного и непонятного словоблудия, оголившись, с полной развязностью
сами себя провозглашают гениями, а всех бывших до сих пор поэтов
предтечами; на тех, кто, едва народившись на литературный свет, уже
пропитаны злобой, завистью, узкой сектанской нетерпимостью к другим толкам,
- читают сумбурные лекции сами о себе и о друг друге, не подозревая того,
что публика ходит смотреть на них с такими же чувствами, как она смотрит в
паноптикуме на трехголового теленка, Юлию Пастрану или на Родику и Додику –
сиамских близнецов.
Пренебрегая тем, что весь их успех – успех скандала, эти литературные
младенцы, еще не владея членораздельной человеческой речью, уже тянутся к
гонорару, как к сосиске, и, еще не научившись ходить, воздвигают себе
постаменты для будущих памятников.
Саша Черный – один. И в этом-то заключается прелесть его оригинальной
личности, и оттого-то его еще не успела захвалить и полюбить почтеннейшая
«публикум», и оттого-то у него имеется еще пока немного поклонников и
хвалителей, но зато этим поклонникам-друзьям действительно дорого
свободное, меткое и красивое слово, облекающее в причудливые, капризные,
прелестные, сжатые формы и гнев, и скорбь, и смех, и задумчивую печаль, и
глубокую нежность, и своеобразное, какое-то интимное безыскусственное
языческое понимание чудес природы: детей, зверей, цветов.
Поистине Саша Черный мог бы применить к себе слова одного французского
писателя: "« пишу не для многих; и если меня поймут два или даже один
человек, - я с удовольствием буду писать для самого себя». И возможно, что
именно по этой причине его не поняла, не прочувствовала, не поставила в
красный угол наша несправедливая, пристрастная, архибезвкусная, кумовская,
мамадышская критика.
Изумительно разнообразно творчество этого замечательного поэта.
Сатиры его дышат пламенным гневом щедринской музы, великолепным
презрением, всей остротой и жгучестью меткой насмешки, которая прилипает к
человеку, как клеймо. И сейчас же рядом расцветают у Саши Черного скромные,
благоуханные, прекрасные цветы чистого и мягкого лиризма.
Узость, мелочность, скука и подлость обывательщины отражаются у Саши
Черного чудесными, сжатыми, незабываемыми штрихами, роднящими его только с
Чеховым, совсем независимо от влияния великого художника. И так же, как
Чехов, Саша Черный необычайно мил, прост, весел, трогателен и бесконечно
увлекателен, когда он пишет для детей или о детях. Произведения последнего
рода читаются и воспринимаются с одинаковым наслаждением как взрослыми, так
и детьми. И если бы для ношения венца славы не надо было вытребовать
патента в полицейском участке критики, то я бы сказал, что это свойство
дарования есть признак несомненного большого, искреннего таланта; а другой
признак, и, по-моему, не менее явный, - это, несмотря на разнообразие
мотивов, тем и настроений, редкое качество, отличающее избранников, - свой
собственный, единственный, ни на кого не похожий тембр. Читатель с чутким
ухом, прочитавши или услышавши любые его четыре строчки, непременно
радостно воскликнет: «Ах, Боже мой! Да ведь это Саша Черный!»
Как благородно злы его стихотворения, заключенные в цикле под общим
заглавием «У немцев».
И какая там тонко изощренная наблюдательность, какая меткость и
точность эпитетов и какая выпуклая, почти осязаемая изобразительность!
Читатель точно видит этих каналий повсюду – в дачном пансионе, в
немецком лесу с прилизанными дорожками, с шоколадными автоматами, с
корзинками для рваной бумаги, с надписями на скамьях и на уборных, со всей
нелепой аккуратностью, которая доводит Сашу Черного до крайности.
Озираясь, блудливой походкою,
Влез я в чащу с азартом мальчишки,
Потихоньку пошаркал подметкою
И сорвал две еловые шишки.
Видишь, как они гуляют ins Grune, как они торгуют могилами своих
великих писателей; видишь их на рынке, на публичных лекциях; видишь их
идиотских корпорантов – на празднике гимнастического клуба; видишь Берлин –
эту огромную лавку и пивную с его нелепыми монументами и портретами
кайзера; видишь детей, юношей, стариков, старух, девушек и самок
(«раскрахмаленных лангуст»).
И надо всем этим – лицемерие, затаенное любострастие, обалделая
маршировка в ногу, крикливый пивной патриотизм, шаблон, индюшачья
надменность и плоская, самодовольная тупость.
Ах, в теперешние дни с каким жгучим, опьяняющим, сладким негодованием
читаешь эти сатиры, где каждое сжатое слово подобно удару резца по мрамору.
Итак, Саша Черный всюду остается настоящим, тонко чувствующим и глубоко
думающим лириком – в красках, в звуках, в сатире, и быте, и светлых нежно-
чувственных образах природы.
Я бы сказал: «Да будет ему триумф», если бы только этот сдержанный,
молчаливый человек с печальными темными глазами и светлой детской улыбкой
придавал триумфу какое-нибудь значение.
Но того отчего же не указать на его единственный, но существенный
недостаток – он гораздо слабее своего таланта, когда пишет сатирические
стихи на злобу дня – о Думе, о политике, Гучкове, Милюкове и т.п. А надо
сказать, что такие стихи он пробовал писать, когда сотрудничал в
«Сатириконе», и писал их, очевидно, подчиняясь общему настроению
сотрудников этого журнала. Саша Черный чувствует и мыслит более глубоко, и
жертвы его сатиры не господа «А», «В», «С», «D», а типичные пошлость,
скука, лень, равнодушие и тихое оподление современной жизни.
|
