Постмодернизм У. Эко «Имя розы»
Постмодернизм У. Эко «Имя розы»
Постмодернизм У. Эко «Имя розы»
Постмодернизм одно из самых интересных и сложных явлений XX-
столетия. Признанный мэтр постмодернизма известный итальянский учёный и
писатель Эко утверждает: «постмодернизм – не фиксированное хронологически
явление, а некое духовное состояние…» [9,460]. Причины появления его
объясняет итальянский философ Витторио Страда тем, что время возникновения
глобальной культуры, которую он называет постмодерной и в состав которой
вливаются «все культуры прошлого и различные культуры настоящего». Это
процесс единства в многообразии порождающий новую мультикультурную
ментальность и этику.[7,201] Литературоведы Д. Затонский, Л Андреев, Б.
Бегун видят в постмодернистском мироощущении приметы кризиса, пессимизма,
спада, а отсюда «Мир постмодернистского искусства – мир «симуляторов»,
ложных видимостей, мир означающих, освободившихся референтов [1,28]. Другие
(Т. Денисова, Г. Сиваченко) утверждают продуктивность постмодернистского
сознания, ибо оно «предстаёт антидогматичным, плюралистичным…, даёт
преимущество широкому спектру равноправных решений, поискам
вариантов[3,26]. Как видим, мнение об этом явлении часто диаметрально
противоположны, однако основные особенности модернизма все исследователи
определяют приблизительно одинаково.
Постмодернизм хронологически появился после модернизма, отсюда и его
название, хотя некоторые исследователи склонны относить к этому явлению
«авторов от Аристофана, в творчестве которого изображен кризис
древнегреческой цивилизации; Овидия и Петрония, которые зафиксировали
распад целостной системы древнегреческих традиций; а также Рабле и
Сервантеса, чьи произведения изображали крах ренессансных идей и т.п. – и
до М. Павича[2,90]. Но теоретические основные принципы постмодернизма были
сформулированы в 60-70-е годы ХХ века теоретиками искусства, философами-
структуралистами (Р. Барт, Дж. Барт, И. Хассан). В 80-е годы продолжался
как процесс теоретического осмысления, так и широкое развитие
постмодернистского романа (П. Зюськинд, Ю. Андрухович и др.), что связывают
как с окончательным крушением тоталитаризма (распад СССР), так и с
сближением с массовой культурой.
Отличительные признаки постмодернизма указал в своё время американский
литературовед И. Хассан. Он насчитал их тридцать один, сравнивая с
модернизмом. Наиболее характерными признаками в ряду «модернизм —
постмодернизм» являются: «форма (единая, закрытая), цель – игра ,… синтез –
антитеза, соединение – разъединенность,… жанр/границы – текст/интертекст,…
метафора – метонимия,…метафизика – ирония»[8,105]
Интертекстуальность, считает У. Эко присутствует в всяком тексте его
эхо будет услышано в процессе работы над произведением, ибо «материал
проявит свои природные свойства, но одновременно напомнит и о
сформировавшей его культуре»[9,432]. Иными словами писатель цитирует или
обращается к уже известным сюжетам, образам, приёмам, но теперь с тем,
чтобы пародировать или переоценивать их.
В ряде случаев это приводит к тому, что, как писала французская газета
«Фигаро» в марте 1970г., авторы предаются «наслаждению от текста». Лучшие
же произведения постмодернизма представляют собой синтез, как писал Р.
Барт: «Я уверен, что настоящий писатель - постмодернист не копирует и не
отбрасывает своих отцов из двадцатого века и своих дедов из девятнадцатого.
Первую половину столетия он таскает не на спине, а в желудке: он успел её
переварить…Идеальный роман постмодернизма должен каким- то образом
оказаться между столкновением реализма с ирреализмом, формализма с
«содержательностью», чистого искусства с ангажированным, против элитарной
– с массовой» [Цит. по:3,21]. К таким произведениям относится роман «Имя
розы»
Автор романа Умберто Эко (род. в 1932г.) – известный итальянский
писатель, учёный, профессор, читает курсы по семиотике и эстетике в
Болонском университете, почётный доктор университетов США, Дании и др..
Автор книг «Эстетическая проблематика у Фомы Аквинского» (1956), «Открытое
произведение» (1962), «Поэтика Джойса» (1966), «Документ по новому
средневековью» 1973), «Тракт об общей семиотике» (1975), «Путешествия в
гиперреальное пространство» (1986).
У. Эко утверждает: «Постмодернизм – это ответ модернизму: раз уже
прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведёт к немоте, его
нужно переосмыслить: иронично, без наивности!»[9,461].
«Интерпретация и сверхинтерпретация»
Перу У. Эко принадлежат романы «Имя розы» (1980), «Маятник Фуку»(1989).
Выступает он с лекциями и в знаменитых университетах мира, в том числе
принимает участие в Тэннеровских чтениях, утверждённых бывшим филантропом,
профессором, университета штата Юта Обертом Ч. Тэннером с 1978г.. Чтения
проводятся в Кембридже, Гарвард, Принстон, Оксфорде, тему выбирает сам
докладчик, но она должна отвечать основному принципу – «обсуждать и
развивать учебные и научные исследования, связанные с человеческими
ценностями и оценками.[6,269].
Всемирную известность принёс У.Эко роман «Имя розы», который в 80-ые
годы ХХ века неизменно входил в список бестселлер не только на родине
автора. Успеху произведения способствовала и удачная экранизация. Писатель
был удостоен престижной итальянской премии «Стрега»(1981) и французской
«Медичи» (1982).
В своих работах, посвящённых исследованию проблем Средневековья, У. Эко
постоянно проводит параллели с настоящим и утверждает, что в
«Средневековье - корни всех наших современных «горячих» проблем». Такие
проблемы конца 70-ых годов, как противостояние двух идеологических систем,
гонка вооружений, экстремистские движения, общее состояние страха и
неуверенности и побудило У. Эко написать роман о далёком прошлом – и о
настоящем. В «Заметках на полях» «Имени розы» он писал: « Мне хотелось
отправить монаха. Думаю, что всякий роман рождается от подобных мыслей.
Остальная мякоть наращивается сама собой»[9,434].
Роман сопровождают «Заметки на полях» «Имени розы», в которых У. Эко
разъясняет основные понятия постмодернизма, его исторические и эстетические
истоки. Автор замечает, что он видит средневековье «в глубине любого
предмета, даже такого, который вроде не связан со средними веками, а на
самом деле связан. Всё связано»[9,435]. В средневековых хрониках У. Эко
открыл «эхо интертекстуальности», ибо «во всех книгах говориться о других
книгах,…всякая история пересказывает историю уже рассказанную»[9,437].
Роман, утверждает писатель, — это целый мир, сотворённый автором и эта
космологическая структура живёт по своим законам и требует от автора их
соблюдения: «Персонажи должны подчинятся законам мира, в котором они живут.
То есть писатель пленник собственных предпосылок» [9,440]. У. Эко пишет об
игре автора с читателем, которая обгораживает пишущего от читающего. Она
«состояла в том, чтобы как можно чаще высвечивать фигуру Адсона в
старости, давать ему комментировать то, что он видит и слышит в качестве
молодого Адсона…[9,444]. Фигура Адсона важна и потому, что он, выступая в
качестве участника и фиксатора событий, не всегда понимает и не поймёт в
старости того, о чём пишет. «Моя цель была, -замечает автор, -дать понять
всё через слова того, кто не понимает ничего»[9,444].
У. Эко в «Заметках…» подчёркивает необходимость объективного
изображения действительности. Искусство есть побег от личного
чувства»[9,444], ибо литература призвана «сотворить читателя»,того, кто
готов играть в игру автора. Читатель естественно интересуется сюжетом, и
тут сразу бросается в глаза, что «Имя розы»- детективный роман, но он
отличается от других тем, что «в нём мало что выясняется, а следователь
терпит поражение [9,454]. И это не случайно, замечает У. Эко, так как «у
книги не может быть только один сюжет. Так не бывает»[9,455]. Автор говорит
о существовании нескольких лабиринтов в его романе, прежде всего
маньеристического, выход из которого можно найти методом проб и ошибок. но
Вильгельм живёт в мире ризомы – сетки, в которой линии – дорожки
пересечены, следовательно, нет центра и выхода: «Мой текст - в сущности,
история лабиринтов[9,455]. Особое внимание уделяет писатель иронии, которую
называет метаязыковой игрой. В этой игре может участвовать писатель,
воспринимая её совершенно серьёзно, даже иногда не понимая её: «В этом,
-замечает У. Эко, -отличительное свойство (но и коварство) иронического
творчества»[9,461]. Вывод автора состоит в следующем: «существуют
навязчивые идеи; у них нет владельца; книги говорят между собой и настоящее
судебное расследование должно показать, что виновные – мы» [9,467].
С самого начала романа автор вступает в игру с читателем и текстом
«характерные приметы постмодернизма», ибо уже первая глава вступления имеет
выразительное название «разумеется рукопись», дескать все и всегда так
начинали, вспомните традицию (Ж.Ж. Руссо «Юлия или новая Элоиза», Э. По
«Рукопись, найденная в бутылке», А.С. Пушкин «Повести Белкина», М.Ю. Л
«Герой нашего времени» и др.) Подробно и «на полном серьёзе » У. Эко
рассказывает о том, как попала к нему рукопись монаха – францискианса
Адсона, который в последние годы жизни, т.е. в 80-90-ые гг. ХІV века,
вспоминает о событиях конца ноября 1327-го года. Размышляет «издатель» и о
проблемах перевода, о том, оставлять ли латинские фрагменты. И, наконец,
утверждения автора о праве писать «из чистой любви к процессу» и о том, что
он не имеет «в виду никаких современных иллюзий», т.к. «Эта повесть о
книгах, а не о злосчастной обыденности»[10,11]. Продолжая игру У. Эко в
«Примечаниях автора» даёт хронологические уточнения, разбивку дня по
литургическим часам, принятую в монастырях.
Уже в «Прологе» писатель начинает играть с «чужим текстом». Так, первая
фраза «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог»
заставляет вспомнить Евангелие от Иоанна 1:1. До самого конца романа
«звучат» тексты произведений средневековых авторов, причём автор смело
вводит латынь. Тут же читатель сразу узнаёт о главном герое брате
Вильгельме, который «движим был единственной страстью – к истине, и страдал
от единственного опасения…что истина не то, чем кажется в данный
миг»[10,15] . Его внешность, поведение и привычки наводят на мысль о
Шерлоке Холмсе. Вильгельм «Ростом выше среднего, он казался ещё выше из-за
худобы. взгляд острый, проницательный. Тонкий, чуть крючковатый нос сообщал
лицу настороженность… Подбородок также выказывал сильную волю» [10,16]. Ему
около пятидесяти лет, он знает периоды бодрости и прострации, во время
которых принимает наркотики. Его слова кажутся лишёнными логики, но на
самом деле наполнены глубокого смысла, например: «краса космоса является
только в единстве разнообразия, но и в разнообразии единства»[10,17]. Брат
Вильгельм поражает своими знаниями - и противоречивостью пристрастий:
«зачем он, столь ценя суждения своего друга Оккама, одновременно
приклонялся и перед доктринами Бекона» [10,18]. Вильгельм Оккамский – логик
и метод соединения противоречивых гипотез создал герой под его влиянием.
Роджер Бекон, имя которого часто упоминается в романе и который был для
героя воплощением всепобеждающей силы науки, известен, как противник
логики. А умному человеку «в ту неспокойную пору (и сейчас !- В.Т.)…
приходилось думать, бывало, взаимоисключающие вещи[10,18]. Наконец, полное
имя учёного францисканца Вильгельм Баскервильский, а его ученика зовут
Адсон – намёк более чем прозрачный.
С первого часа первого дня пребывания в монастыре Вильгельм использует
знаменитый дедуктивный метод Шерлока Холмса. Вначале он помогает отыскать
сбежавшего коня Гнедка, затем расследует таинственный события в монастыре,
раскрывает тайну лабиринта – и везде терпит поражение. Вильгельм всегда
приходит слишком поздно: сгорает библиотека и с ней второй том «Поэтики»
Аристотеля, посвящённой комедии. Лишь в конце романа раскрывается тайный
смысл противостояния Вильгельма и библиотекаря – преступника Хорхе – это
борьба за смех. Итак, в романе присутствуют элементы детектива У. Эко в
«Заметках на полях» «Имени розы» говорит о том, что его роман – и
исторический тоже, «и не потому, что реально существовавшая Убертин и
Михаил должны были у меня говорить примерно тоже, что они говорили на самом
деле. А потому, что и выдуманные персонажи вроде Вильгельма должны были
говорить именно то, что они говорили бы, живя в ту эпоху»[9,465]. Не
следует, однако, принимать на веру эти авторские подсказки, ибо, верные
себе, У.Эко лукавит. Его роман – это многоплановая структура, своеобразный
лабиринт, в котором множество ходов, заканчивающихся тупиками -, и
единственный выход, который и обнаруживает в конце концов Тезей – Вильгельм
Баскервильский, проявляя при этом умение логически – и парадоксально!-
мыслить.
Этот герой по ходу романа выполняет две миссии: во-первых, расследует
убийство, повергшее в ужас, во-вторых, он, принадлежа к ордену
францисканцев, был тянут в спор с папской курией о бедности или богатстве
Иисуса Христа – и, следовательно, в идеале церковной жизни Вильгельм
принадлежал к группе Оккама, которая требовала реформ церкви. О сути этого
спора У.Эко подробно рассказывает в главах «День четвёртый. Час шестой»,
«День пятый. Час первый.». Вильгельм с помощью дедукции доказывает, что в
споре нужно поменять местами причину и следствие и делает вывод, который
взбесил присутствующих в монастыре посланников папской курии, среди них
двоих инквизиторов: «поскольку никем не утверждалось и никем не могло
утверждаться, что Иисус добивался для себя и для своих близких какого- либо
земного правления, это сама отрешенность Иисуса от земных вещей
представляется достаточным сованием доя того, чтобы без греха почесть
вероятным утверждениям, что Иисус, таким образом, больше тяготел к
бедности» [10,306]. Вильгельм и путешествует в монастырь с тайной миссией,
встретиться с папской делегацией по поручению императора Людовика, у
которого Аккам и Марсилий, авторитетные богословы – философы, нашли
убежище.
Мудрость Вильгельма «вошла в легенду», но он не менее прославился и
как инквизитор процессов, во времена которых он проявил и
проницательность, и удивившее всех великодушие, столь не свойственное
инквизиции, «потому что,- утверждает Вильгельм, - судить о причинах и
следствиях достаточно трудно и думаю, что Господь единый в праве о них
судить…Поэтому плести длиннейшие цепочки неверных причин и следствий, по-
моему, такое же безумие, как строить башню до самого неба…»[10,27]. Таким
образом Вильгельм совершенно отрицает присутствие злого духа в обвиняемом.
Он давно уже оставил обязанности инквизитора, но остался следователем. Тут
очевидна игра слов: инквизиция- от лат. «inqusitiо» расследование.
Расследованием и занимается брат Вильгельм, попутно наставляя и развивая
своего ученика Адсона, который и в старости вспоминает мысли своего
учителя. Брат Вильгельм ищет Истину. К какому же выводу он пришел? В хмуром
аббатстве, которое выглядит неприветливо, и с самого первого дня пребывания
там вызывает у Адсона страх, а заупокойное пение «Diesirae»(«День гнева»)-
ужасные видения…, Вильгельм говорит о …смехе. И это не случайно. Теория
«Карнавала» Михаила Бахтина на философию середины ХХ века. В своей работе
«Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса»
М. Бахтин говорит о том, что смех и карнавал ставят всё «вверх тормашками»
и служат свободе личности. Об этом, насколько служит смех независимости
человека от догм, сомнению и поиску истины и размышляет У. Эко, показывая
противостояние Вильгельма и Хорхе. В главе «День второй. Час первый»
Бенций пересказывает содержание разговора, когда монахи рассматривали
смешные рисунки Адельма. Венанций заметил, «что даже у Аристотеля
говориться о шутках и словесных играх, как о средствах наилучшего познания
истин и что, следовательно смех не может быть дурным делом, если
способствует откровению истин [10,91]. В день второй в часу третьем
Вильгельм и Адсон встречаются с Хорхе и дискутируют о позволительности
смеха. Хорхе отрицает смех, ибо он сеет сомнение, которое может привести к
утверждению: «Бога нет!» Вильгельм же обращается к библии: «Господу
желательно, чтобы мы упражняли наши рассудки на тех неясностях,
относительно коих Священное Писание даёт нам свободу размышлений… ради
избавления от абсурдных предпосылок – смех может составить собой самое
удачное средство [10,110]. Ночью дня седьмого, когда Вильгельм разгадал
тайну лабиринта и нашел вторую книгу «Поэтики» Аристотеля, а также узнал,
что Хорхе является виновником всех преступлений В аббатстве, состоялся
главный разговор о смехе и карнавале. Хорхе ненавидит смех и карнавал,
которые возводит Аристотель на уровень искусства и таким образом из низкого
занятия делает средство освобождения от страха «однако закон может быть
утверждаем только с помощью страха, коего полное титулование – страх
Божий.[10,405].И если будет, горячиться Хорхе, разрешено искусство осмеяния
и найдётся один «посмевший сказать (и быть услышанным) : «Смеюсь над
пресуществлением!» О! Тогда у нас не нашлось бы оружия против его
богохульства»[10,407]. Вильгельм готов померяться силами с Хорхе и его
последователями, он утверждает, что мир, где царит смех, лучше, чем тот,
где огонь и калёное железо противостоят друг другу, и называет Хорхе
дьяволом, объяснив: «Дьявол – это не победа плоти. Дьявол - это
высокомерие духа. Это верование без улыбки. Это истина никогда не
подвергающаяся сомнению»[10,408].
Об идее, истине, последствиях фанатичному служению ей также разделяет
У. Эко в романе. Самые благие намерения могут привести к страшным
последствиям, если не соблюдать ту зыбкую грань, которая отделяет добро от
зла. В этом смысле особенно показательна история брата Дольчина, которую
рассказал Убертин Адсону В день третий после повешенья, «чтобы извлечь
полезный урок»[10,186]. Дольчин – еретик бунтовал против властей,
утверждал, что «идеал у всех должен быть одинаковый, и что никакие
обязательства внешего поведения не должны их сковывать … называл всё
духовенство служителями Сатаны и освобождал кого бы то ни было от
необходимости подчиняться»[10,190]. О том, как эти идеи влияют на людей
рассказывает келарь, который примкнул к Дольчину и думал, что обрёл
свободу, ибо считал, что всё делается, - справедливо и никаких господ». Но
прошло время, говорит келарь, и «смотри: когда то я пытался бороться против
господ, сейчас я им прислуживаю»[10,228]. Вильгельм предупреждает Адсона,
что чрезмерная любовь, чрезмерное благочестие могут породить жестокость
«Бойся… пророков и тех, кто расположен отдать жизнь многих других. Иногда –
ещё до того, как отдать свою. А иногда – вместо того, чтобы отдать
свою»[10,420]. Человек не должен стать рабом собственных убеждений, он
должен учиться преображать любую истину. «Должно быть обязанность
всякого, кто любит людей, - учить смеяться над истиной, учить смеяться саму
истину (выделено автором – В.Т.), так как единственная твёрдая истина – что
надо освобождаться от нездоровой страсти к истине» [10,420], которая
порождала как средневековый аскетизм, так и тоталитаризм во все века,
включая и ХХ столетие, и слишком узнаваемы в романе черты тоталитаризма по-
советски.
Ю. Лотман называл Вильгельма Баскервильского семиотиком ХІV века «и
все действия, поучения, обращённые к юному послушнику, выкладки можно
назвать практикумом по семиотике»[5,474]. И действительно, герой
постоянно расшифровывает знаки неисчерпаемое обличье символов, «по которым
читаем в мире, как в книге»[10,22]. Умение видеть и анализировать эти знаки
помогает Вильгельму, в конце концов, понять устройство лабиринта, найти
книгу и разгадать тайну преступлений. Хорхе в проповеди пятого дня,
предсказывая появление Антихриста, называет символом зла и указывает знаки
его природа. Однако наиболее глубоко идеи семиотики выражены автором в
выступлении Вильгельма перед делегатами.
Семиотика (от греч. «semeion»- знак) как наука сформировалась в 30-
ые гг. ХХ ст., хотя название и основные положения её сформулировали
американский учёный Ч.С. Пирс и швейцарский учёный Ф. де Соссюр ещё в конце
ХІХ века. По Соссюру, язык – это система знаков, где ни один из них сим по
себе ничего не значит, так как языковые символы не связаны с тем, что они
должны обозначать. Они имеют смысл только в сочетании. У каждого знака
есть две стороны неотделимые друг от друга. Одна сторона – это значение
знака, информация; другая, то, что человек воспринимает органами чувств и
что указывает на эту информацию. Сочетание трёх звуков д+о+м – информация,
первая сторона; другая сторона – представление человека об этом предмете.
Ф. де Соссюр утверждал, что главным свойством знака является случайность,
произвольность, и две стороны знака связаны между собой лишь обычаями, а не
какой- нибудь естественной связью, так как слово, знак, символ чаще всего
не указывают на свойство предмета, который обозначают. Об этой свободе,
т.е. случайности, произвольности выбора имён и говорит Вильгельм,
полемизируя с теми, кто утверждал, что имена – производные вещей. Он
обращается к книге Библия и напоминает о том, что Бог дал Адаму право
давать имена всякой живущей твари. Однако, замечает далее Вильгельм «ныне
установлено, что имена, которыми пользуются разные люди для описания одних
и тех же понятий, различны, а не измены и едины для всех только
понятия, т. е. знаки вещей»[10,303].
Роман заканчивается латинской фразой, которая переводиться так: «Роза
при имени прежнем – с нашими мы впредь именами» Как отмечает сам автор, она
вызывала много вопросов, поэтому «Заметки на полях» «Имени розы» начинаются
с «разъяснения» смысла заглавия. Вначале, пишет У.Эко, он хотел назвать
книгу «Аббатство преступлений», но такое заглавие настраивало читателей на
детективный сюжет и сбило бы с толку тех, кого интересует только интрига»
[9,428]. Мечтой автора назвать роман «Адсон из Мелька», ибо этот герой
стоит в стороне, занимает как бы нейтральную позицию. Заглавие «Имя розы»,
отмечает У. Эко подошло ему, «потому что роза как бы символическая фигура
до того насыщена смыслами, что смысла у неё почти нет… Название, как и
задумано, дезориентирует читателя… Название должно запутывать мысли, а не
дисциплинировать их» [9,429]. Таким образом писатель подчёркивает, что
текст живёт своей собственной, часто независящей от него жизнью. Отсюда
новые, различные прочтения, интерпретации, на которые и должно настраивать
название романа. И не случайно автор поместил эту латинскую цитату из
сочинения ХІІ века в конце текста, чтобы читатель сделал различные
предположения, мысли и сопоставлял, недоумевал и спорил.
Итало Кальвино известный итальянский писатель ХХ века, творчество
которого также связано с модернизмом, писал: «Кто мы такие, кем является
каждый из нас, если не комбинацией опыта, информации, чтения и вымысла?
Каждая жизнь это энциклопедия, библиотека, реестр предметов, совокупность
игр, которые непрерывно перемешиваются и упорядочиваются в произвольных
комбинациях»[4,194-195]. Своим романом У. Эко показал справедливость этого
утверждения.
Вопросы и задания.
1. Что такое постмодернизм, в чём его отличие от модернизма?
Выделите самые характерные его признаки?
2. Какие основные черты постмодернизма охарактеризовал У. Эко в
«Заметках на полях» «Имени розы»?
3. Проследите как «играет» У. Эко в романе «Имя розы» с текстом А.
Конан Дойла: сравните портрет, характер, привычки, мировоззрение
брата Вильгельма Баскервильского и Шерлока Холмса.
4. Покажите элементы детективного романа в романе «Имя розы».
5. В чём своеобразие историзма в романе «Имя розы»?
6. Определите основные проблемы произведения, прокомментируйте свои
мысли, опираясь на текст.
7. Каков смысл названия романа?
8. Какие черты постмодернизма присутствуют в романе У.Эко и в чём
его своеобразие?
Литература
1. Андреев Л. Художественный синтез и постмодернизм //Вопросы литературы.-
2001.- №1.- с.3-38
2. Бігун Б. Постмодерністський образ світу //Вікно в світ. - 1999. -№3.-
с.88-96.
3. Денисова Т. Феномен постмодернізму: контури і орієнтири //Слово і час.
- 1995.-№2- с.18-27.
4. Затонкий Д. Постмодернизм в историческом интерьере //Вопросы
литературы.- 1996.-№3.- с. 182-205.
5. Лотман Ю. Выход из лабиринта //Эко У. Имя розы. - М: Книжная палата,
1989.- с.468-481.
6. Рейнгольд С. «Отравить монаха» или человеческие ценности по Умберто
Эко //иностранная литература. -1994.-№4.- с.-269-274.
7. Страда В. Модернизация и постмодернизация //Вікно в світ. – 1999.-№2.-
с.196-201.
8. Хасан У. Культура постмодернізму //Вікно в світ. - 1999.-№5.- с.99-
111.
9. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» //Имя розы. – М: Книжная палата,
1989- с.425-467.
10. Эко У. Имя розы. - М: Книжная палата, 1989.- с.7-424.
|
