Жизнь и творчество Этель Лилиан Войнич
Жизнь и творчество Этель Лилиан Войнич
Курский Государственный Педагогический Университет
Кафедра культурологии
Реферат
на тему: «Революционное в произведениях Войнич»
Выполнил: студент факультета
иностранных языков А группы
Проверил: доцент Ачкасов Андрей
Валентинович
Курск 2000
Содержание
1. Введение
2. Краткие биографические сведения
3. Революционная тематика в произведениях Войнич
1. «Овод»
2. «Джек Реймонд»
3. «Оливия Летэм»
4. «Прерванная дружба»
4. Заключение
Литература
[pic]
Этель Лилиан Войнич Ethel Lilian Voynich
Введение
Этель Лилиан Войнич принадлежит к числу незаслуженно забытых фигур в
литературе Англии конца XIX — начала XX в. Подавляющее большинство
фундаментальных трудов и справочников по истории английской литературы не
содержат даже упоминания о писательнице.
Революционный пафос, который пронизывает роман «Овод», лучшую книгу
Войнич, чувствуется и в некоторых других её произведениях; смелость автора
в выборе «неприятных» и острых тем явилась причиной заговора молчания,
некоторое время, литературоведов Европы вокруг имени писательницы.
Между тем произведения Войнич, в первую очередь «Овод», приобрели
известность далеко за пределами её родины. В нашей стране почти все её
романы издавались неоднократно. Исключительную популярность приобрел
«Овод», издававшийся у нас и на языке оригинала, и в переводе на
восемнадцать языков народов бывшего Советского Союза. То, что «Овод»
продолжает до сих пор волновать читателей, доказывает, что написанный
больше ста лет назад роман выдержал проверку временем.
Я же познакомился с творчеством Войнич в этом году на занятиях по
домашнему чтению, услышал множество нелицеприятных откликов в адрес
произведений писательницы, но понял их несостоятельность и именно поэтому
решил написать реферат о её творчестве.
Краткие биографические сведения
Этель Лилиан Войнич (Ethel Lilian Voynich) родилась 11 мая 1864 г. в
семье известного английского математика Джорджа Буля (Boole). Она окончила
Берлинскую консерваторию и одновременно слушала лекции по славяноведению в
Берлинском университете. В молодости она сблизилась с политическими
эмигрантами, находившими убежище в Лондоне. В их числе были русские и
польские революционеры; возможно, что она была хорошо знакома и с
революционерами, эмигрировавшими из Италии.
В конце 80-х годов будущая писательница жила в России, в Петербурге. По
свидетельству ее русских современников, она уже в ту пору хорошо знала
русский язык, живо интересовалась вопросами политики. Ее мужем стал
участник польского национально-освободительного движения Вильфрид Михаил
Войнич, бежавший в 1890 г. из царской ссылки в Лондон. Через Войнича,
бывшего одним из организаторов эмигрантского «Фонда вольной русской прессы»
в Лондоне и сотрудником журнала «Свободная Россия» (Free Russia), Э. Л.
Войнич тесно сблизилась с русскими народовольцами, и особенное С. М.
Степняком-Кравчинским. Как рассказала сама писательница группе советских
журналистов, посетивших её в Нью-Йорке в конце 1955 г., Степняка-
Кравчинского она называла своим опекуном; именно он побудил Войнич заняться
литературной деятельностью. Она перевела на английский язык некоторые
сочинения Степняка-Кравчинского; тот в свою очередь написал предисловия к
её переводам повестей Н. М. Гаршина (1893) и к сборнику «Юмор России» (The
Humour of Russia, 1895), составленному из переведённых Войнич произведений
Гоголя, Щедрина, Островского и других русских писателей.
Сотрудничество со Степняком-Кравчинским не только помогло Войнич хорошо
узнать жизнь и культуру России, но и усилило её интерес к революционному
движению в других странах. Не приходится сомневаться, что Степняк-
Кравчинский — участник одного из вооруженных восстаний в Италии, написавший
некоторые свои работы на итальянском языке и посвятивший итальянской
политической жизни ряд статей (в том числе статью о Гарибальди), немало
способствовал расширению литературного и политического кругозора будущего
создателя романов «Овод», «Джек Реймонд», «Оливия Летэм», «Прерванная
дружба». После «Прерванной дружбы» Войнич вновь обращается к переводам и
продолжает знакомить английского читателя с литературой славянских народов.
Кроме упомянутых выше сборников переводов с русского, ей принадлежит также
перевод песни о Степане Разине, включенный в роман «Оливия Летэм»,
В 1911 г. она публикует сборник «Шесть стихотворений Тараса Шевченко»
(Six Lyrics from Ruthenian of Taras Shevchenko), которому предпосылает
обстоятельный очерк жизни и деятельности великого украинского поэта.
Шевченко был почти неизвестен в Англии того времени; Войнич, стремившаяся,
по её словам, сделать «его бессмертную лирику» доступной западноевропейским
читателям, была одним из первых пропагандистов его творчества в Англии.
После издания переводов Шевченко Войнич надолго отходит от литературной
деятельности и посвящает себя музыке. В 1931 г. в США, куда переехала
Войнич, выходит собрание писем Шопена в её переводах с польского и
французского.
Лишь в середине 40-х годов Войнич вновь выступает как романистка.
Роман «Сними обувь твою» (Put off Thy Shoes, 1945) — звено того цикла
романов, который, по выражению самой писательницы, был спутником всей ее
жизни.
Она умерла 28 июля 1960 г. в возрасте 96 лет. И по завещанию была
кремирована, а прах был развеян над центральным парком Нью-Йорка.
«Овод»
Близость Войнич к кругам революционной эмиграции в Лондоне, её тесная
связь с революционерами разных стран сказались на всех ее романах конца XIX
—начала XX в., и в особенности на первом и самом значительном ее
произведении — «Овод» (The Gadfly, 1897), где она выступает как уже
сложившийся художник, нашедший свой круг идей и образов.
Предметом своего романа она избирает события революционного прошлого
Италии 30- 40-х годов XIX в. и изображает их увлекательно, правдиво, с
горячим сочувствием. Революция 1848 года в Италии привлекала внимание и
других английских писателей второй половины XIX в. Но ни Элизабет Баррет-
Браунинг (поэма «Окна дома Гвидо», 1851), ни Мередит (роман «Виттория»,
1867) не сумели так выразительно передать атмосферу широкого народного
недовольства, создать такой яркий образ революционного борца, как это
сделала Войнич.
В романе «Овод», проникнутом страстной защитой свободолюбивого
итальянского народа, особенно отчетливо видна связь творчества Войнич с
революционно-романтической традицией в английской литературе; в нём
проявилось органическое сочетание традиций критического реализма с
героическим началом, с революционно-романтическим утверждением идеалов
освободительной борьбы против национального, религиозного и социального
деспотизма. Недаром в «Оводе» звучат слова Шелли, любимого поэта героини
романа Джеммы Уоррен: «Прошлое принадлежит смерти, а будущее — в твоих
собственных руках». Шелли (как это станет ясным из позднее написанного
романа Войнич «Прерванная дружба») — любимый поэт и самого Овода. Возможно,
что Байрон, великий английский поэт, боровшийся за освобождение Италии, мог
в известной мере послужить прототипом героя романа. Смелость, с какой
писательница выступает в защиту национально-освободительного движения
порабощенных народов, в котором значительную роль играют и англичане (Артур
и Джемма), тем более замечательна, что роман был написан накануне англо-
бурской войны, в период разгула империалистических шовинистических идей.
Роман «Овод» пронизан духом революционно-демократического протеста,
романтикой самоотверженного подвига.
Увлечённая героическим духом национально-освободительной борьбы
итальянского народа, Войнич с большим вниманием изучала материалы
революционного движения в Италии 30—50-х годов. «Считаю своим долгом
принести глубокую сердечную благодарность многим лицам, которые помогли мне
собирать в Италии материалы для этой повести», — писала Войнич в
предисловии к «Оводу», выражая особую признательность распорядителям
Флорентийской библиотеки, Государственного архива и Гражданского музея в
Болонье.
Однако писательница не считала своей основной художественной задачей
точное и скрупулёзное изображение жизни Италии 30 — 40-х годов XIX в.,
детальное воспроизведение перипетий борьбы за национальную независимость. В
образе Овода, в истории его исключительной судьбы она стремилась, прежде
всего, передать общую атмосферу революционной эпохи, породившей таких
людей, как Джузеппе Мадзини — создатель патриотической организации «Молодая
Италия», и его сподвижник Джузеппе Гарибальди. Романтическое освещение
событий обусловило эмоциональную напряженность стиля «Овода».
Критико-реалистическое изображение общественных и частных нравов
отступает в романе на второй план. Жизнь респектабельного и ханжеского
семейства судовладельцев Бёртонов, в котором вырос Овод, показана лишь как
фон, оттеняющий по контрасту бескорыстный энтузиазм революционеров. Основу
произведения составляет романтически трактованная героика революционного
подполья «Молодой Италии». Действие, как правило, развивается стремительно;
сюжет строится на остром драматическом столкновении враждебных сил. Эта
динамичность насыщенного событиями сюжета, в которой нашло своё выражение
героически действенное начало романтики «Овода», противостояла вялому,
неторопливому бытописательству английских натуралистов конца XIX в. Острой
сюжетностью, стремительностью развития действия Войнич скорее напоминает
писателей-«неоромантиков». Однако, в отличие от Стивенсона, Конрада, она не
пытается бежать от будничной действительности в историю или в экзотику, а
ищет в революционном прошлом ответ на насущные вопросы настоящего.
Романтический пафос в «Оводе» органически связан с реалистической темой
романа. Конфликт между Оводом и кардиналом Монтанелли — идейными
противниками, людьми, стоящими по разные стороны баррикады, — приобретает
особый драматизм в силу того, что Овод оказывается не только воспитанником,
но и сыном Монтанелли. Такое необычайное стечение обстоятельств важно для
Войнич не просто как эффектное мелодраматическое совпадение. Предельно
осложняя конфликт, писательница добивается чрезвычайно выразительного
раскрытия внутренней сущности обеих столкнувшихся сторон: веры и атеизма,
абстрактного христианского человеколюбия и подлинного революционного
гуманизма. Искренняя, но мучительно подавляемая любовь Овода к своему отцу
и наставнику еще выразительнее подчеркивает мысль автора о том, что для
революционера невозможно идти на компромисс со своей совестью.
Романтическим пафосом проникнута и смело написанная сцена расстрела
Овода. В литературе известно немало произведений, в которых изображен
бесстрашный революционер, гордо встречающий смерть. Но Войнич и здесь
создаст предельно напряженную, обостренно-драматическую ситуацию, заставляя
самого Овода, уже раненного, произнести слова последней команды оробевшим и
потрясенным его мужеством солдатам. Романтически-необычная ситуация
позволяет Войнич полнее и глубже раскрыть характер Овода. Сцена гибели
героя становится его апофеозом.
Эмоциональная приподнятость характеризует многие образы романа.
«Молодая Италия» в изображении Войнич — это не только тайная политическая
организация, сплачивающая всех патриотов в стране, но и символ боевого
духа молодости, беззаветной преданности общему делу.
Войнич изображает итальянских революционеров на двух этапах их борьбы: в
начале 30-х годов и накануне событий 1848 года.
Вначале деятели «Молодой Италии» предстают перед нами как пылкие, но
неопытные борцы за освобождение родины. В них ещё немало наивного
простодушия, они способны на безрассудные порывы (как юный Артур Бёртон,
будущий Овод, готовый доверить конспиративную тайну лукавому католическому
священнику).
Во второй и третьей частях «Овода» действие происходит 13 лет спустя.
Опыт борьбы сказался на революционерах — героях романа. Они становятся
сдержаннее, осмотрительнее. Потеряв многих из своих товарищей, испытав
немало поражений, они сохраняют твердую уверенность в победе, по-прежнему
полны отваги и самоотверженности.
Патриоты-заговорщики — Артур - Овод, Болла, Джемма, Мартини не одиноки в
своей борьбе, Войнич создает героический образ итальянского народа, не
прекращающего в течение долгих лет сопротивления захватчикам. Крестьяне,
горцы-контрабандисты с риском для жизни помогают Оводу. Пойманный и
заточенный в крепость, Овод остается по-прежнему опасным для властей: они
имеют все основания бояться, что народ ни перед чем не остановится, чтобы
освободить своего героя.
В образе Овода Войнич удалось запечатлеть типические черты передовых людей,
«людей 48 года». Человек исключительной одаренности, огромной силы воли,
большой идейной целеустремленности, он питает отвращение к либеральному
краснобайству, дешевой сентиментальности, ненавидит компромиссы и презирает
мнение светского «общества». Всегда готовый пожертвовать собой ради общего
дела, человек большой гуманности, он глубоко скрывает от посторонних глаз
свою чувствительность за ядовитыми, остроумными шутками. Своими
безжалостными насмешками он и заслужил прозвище «Овод», ставшее его
журналистским псевдонимом. Политическая программа Овода несколько
расплывчата; сам Овод не лишён некоторых индивидуалистических черт, но эти
особенности героя исторически обусловлены, достоверны и соответствуют общей
незрелости итальянского революционного движения того времени. Образ Овода
многим напоминает Мадзини и Гарибальди,— честных патриотов, нередко,
однако, заблуждавшихся в поисках путей освобождения родины. Если
сопоставить Овода с Гарибальди, образ которого выразительно очерчен в
биографическом очерке Степняка-Кравчинского, то, можно найти немало черт
сходства. Гарибальди тоже бежал в Южную Америку и там сражался, как и Овод,
против диктатуры Розаса в Аргентине. Он также отличался самоотверженностью
и огромной выдержкой, которую не могли сломить пытки; был любимцем народа,
и о нём, как и о герое Войнич, в народе слагались легенды. Любопытно
заметить, что Войнич придаёт Оводу еще одну характерную черточку,
сближающую его с Гарибальди: Овод, как и Гарибальди, — художественная
натура, он любит природу, пишет стихи.
Овода раздирают мучительные противоречия, приводящие его порой к
раздвоенности, к трагическому восприятию жизненных конфликтов. Через весь
роман проходит болезненно переживаемая им личная драма его двойственных
отношений к Джемме и к Монтанелли. Несправедливо оскорбленный и отвергнутый
Джеммой (которая сочла его предателем), обманутый своим духовным
наставником Монтанелли (который скрыл от него, что он его отец), Овод
втайне по-прежнему любит обоих, но любовью мучительной и горькой. Он сам
ищет встреч с Монтанелли, снова и снова растравляя старые душевные раны; за
недомолвками и иронией он пытается скрыть своё чувство от Джеммы. Однако
главным в характере Овода остается всё же дух революционной непримиримости.
Павел Корчагин, герой романа Н. Островского «Как закалялась сталь»,
выразительно говорит о том, чем дорог «Овод» пролетарским революционерам,
для которых роман Войнич был одной из любимейших книг. «Отброшен только
ненужный трагизм мучительной операции с испытанием своей воли. Но я за
основное в «Оводе» — за его мужество, за безграничную выносливость, за этот
тип человека, умеющего переносить страдания, не показывая их всем и
каждому. Я за этот образ революционера, для которого личное ничто в
сравнении с общим».
В одном лагере с Оводом оказываются лишь истинные патриоты, те, кому
судьбы Италии дороже личных удобств и карьеры. Такова англичанка Джемма,
сильная, волевая женщина, внешне сдержанная, но по существу глубокая и
страстная натура. Её образ как бы дополняет образ Овода: столь же
беззаветно преданная делу революции, она в отличие от него не возлагает
надежд на заговорщические тайные организации и не делает ставку лишь на
убийство отдельных лиц. Она смотрит на вещи шире и не считает терроризм
верным путем. Поддерживая Овода, она в то же время открыто выражает своё
несогласие с его методами борьбы.
К истинным патриотам принадлежит и Мартини. Он любит Джемму и
неприязненно относится к Оводу, но никогда не ставит своих личных симпатий
и антипатий выше общественного долга. Героизм для этих людей — обычное,
естественное дело.
Революционная непримиримость Овода и его товарищей, их мужество и
неуклонная последовательность в осуществлении своих планов прекрасно
оттеняются образами итальянских общественных деятелей либерального толка,
лишь играющих в оппозицию. Изображая сцену в салоне Грассини, где
происходит спор между либералами и демократами-мадзинистами, Войнич
показывает, что большинство спорящих придает решающее значение слову, а не
действию.
Писательница высмеивает хозяйку салона, синьору Грассини, которая
кокетничает «патриотическими» фразами и стремится во что бы то ни стало
заполучить в свой салон очередную модную «знаменитость».
Роман «Овод» — одно из сильнейших в мировой литературе антицерковных
атеистических произведений. Прослеживая путь становления революционера,
превращение Артура Бёртона в Овода, Войнич с большой художественной
убедительностью показывает губительную роль религии.
Первоначально преданность национально-освободительной борьбе сочетается в
Артуре с религиозной экзальтацией (ему представляется, что сам господь
беседовал с ним, дабы укрепить его в мысли, что освобождение Италии — это
его жизненное предназначение). Он лелеет наивную веру, что религия и дело,
которому он отныне посвятил свою жизнь, вполне совместимы. Под влиянием
своего наставника Монтанелли, он утверждает, что Италии нужна не ненависть,
а любовь. «Он страстно вслушивался в проповеди падре,— пишет автор,—
стараясь уловить в них следы внутреннего сродства с республиканским
идеалом; усиленно изучал евангелие и наслаждался демократическим духом
христианства, каким оно было проникнуто в первые времена».
Войнич доказывает, что пути революции и религии несовместимы и что
церковное вероучение — будь то протестантизм (который исповедуют
родственники Артура) или католицизм (которого придерживаются кардинал
Монтанелли и священник Карди) — калечит духовный облик человека.
Характерно, что «добропорядочные» буржуа Бёртоны, гордящиеся своей
веротерпимостью, медленно сживают со света кроткую, богобоязненную мать
Артура своими постоянными напоминаниями о её «греховном» прошлом и доводят
Артура до отчаяния своим эгоизмом и черствостью. Но не лучше и католики. В
лице священника Карди, который разыгрывает роль просвещённого либерала,
сочувствующего вольнолюбивым стремлениям молодежи, чтобы затем передать в
руки полиции полученные им на исповеди от доверившегося ему Артура сведения
о деятелях «Молодой Италии», Войнич разоблачает провокаторскую деятельность
церкви — прислужницы самых реакционных политических сил.
Всей логикой развития образов — в первую очередь кардинала Монтанелли,
как и через историю его отношений с Артуром (Оводом) Войнич доказывает, что
религия вредна и бесчеловечна не только в тех случаях, когда её сознательно
используют в своих целях бесчестные эгоисты, но и тогда, когда её
проповедуют прекраснодушные альтруисты, убежденные, что они творят добро.
Больше того, нередко религия становится еще более опасным оружием в руках
хороших людей, ибо их личный авторитет внешне облагораживает несправедливое
дело. «Если монсиньор Монтанелли сам и не подлец, то он орудие в руках
подлецов»,— с горечью говорит Овод о своем отце, которого он научился
презирать, хотя втайне и продолжает любить.
Артур превратился в атеиста, убедившись в лживости церковников. Его
доверие к церкви подорвано не столько вероломством Карди, сколько
многолетним обманом Монтанелли, который не имел мужества признаться, что он
отец Артура.
Писательница очень тонко показывает, как добрый и благородный по натуре
кардинал не только сам оказывается жертвой ложных религиозных идей, но и
подчиняет их власти других.
Во время одной из опаснейших операций, связанных с доставкой оружия для
повстанцев, Овод попадается в ловушку, расставленную полицией. Он может
спастись, но его губит гуманнейший Монтанелли, который бросается между
сражающимися и призывая всех бросить оружие, становится прямо под дуло
пистолета Овода. Думая сделать доброе дело, Монтанелли фактически помогает
врагам Овода: его хватают, воспользовавшись тем, что он не стал стрелять в
безоружного.
Приверженность к церкви превращает лучшие человеческие порывы в их
противоположность. Вмешательство Монтанелли, который стремится облегчить
участь узника, кладет конец физическим мукам Овода; но это вмешательство
для него становится источником еще более жестокой духовной пытки. Кардинал
предлагает ему самому решить вопрос о своей судьбе: должен ли Монтанелли
дать согласие на военный суд над Оводом или же, не дав согласия, принять на
себя моральную ответственность за возможность смут и кровопролития в случае
попытки сторонников Овода освободить его из крепости.
В саркастическом ответе Овода слышится скрытая горечь. Только
церковникам, говорит он, доступна подобная изощренная жестокость. «Не
будете ли вы добры подписать свой собственный смертный приговор — обнажает
Овод мысль Монтанелли.— Я обладаю слишком нежным сердцем, чтобы сделать
это».
Овод глубоко любит Монтанелли как человека и тщетно пытается вырвать его
из мертвящих оков религиозных догм. Но он сознает, что между ними
непроходимая пропасть, и решительно отвергает предложенный ему компромисс.
Роман — хотя и кончается гибелью Овода — оптимистичен по своему
характеру. Символический смысл приобретает сцена расстрела Овода,
оказавшегося перед лицом смерти сильнее своих палачей. А письмо к Джемме,
написанное в ночь перед казнью, он заканчивает словами поэта-романтика
Вильяма Блейка:
Живу ли я, Умру ли я -
Я мошка все ж
Счастливая.
Появившийся в русском переводе спустя три месяца после опубликования в
Лондоне, роман «Овод» прочно завоевал сердце передового русского читателя.
Вдохновленный в немалой мере российским революционным опытом, роман этот
стал в свою очередь любимой книгой русской передовой общественности.
Русская пресса с восхищением отзывалась о жизнеутверждающем тоне «Овода».
Особую популярность приобретает «Овод» в России в годы революционного
подъема 1905 года. «В молодых кружках много говорилось о нём и по поводу
него, им зачитывались с увлечением», — писал рецензент марксистского
журнала «Правда» в 1905 году.
«Джек Реймонд»
Последующие произведения Войнич по своей художественной силе уступают
«Оводу», но и в них она остаётся верной своему направлению.
В романе «Джек Реймонд» (Jack Raymond, 1901) Войнич продолжает
изобличение религии. Неугомонный, озорной мальчишка Джек под влиянием
воспитания своего дяди-викария, который хочет побоями вытравить из него
«дурную наследственность» (Джек — сын актрисы, по убеждению викария,—
беспутной женщины), становится скрытным, замкнутым, мстительным.
Садист-викарий, едва не забивший до смерти Джека,— раб догматов церкви.
Этот чёрствый, педантичный человек всегда поступает так, как ему
подсказывает сознание религиозного долга. Он калечит физически и духовно
Джека, он выгоняет из дома «запятнавшую свое имя» сестру Джека — Молли.
Единственным человеком, кто впервые пожалел «отпетого» мальчишку, поверил
в его искренность и увидел в нем отзывчивую ко всему доброму и красивому
натуру, была Елена, вдова политического ссыльного, поляка, которого царское
правительство сгноило в Сибири.
Лишь этой женщине, которой довелось воочию увидеть в сибирской ссылке
«обнаженные раны человечества», удалось понять мальчика, заменить ему мать.
Войнич утверждает право женщины на самостоятельный путь в жизни, рисуя
образы Молли, которая отказывается подчиниться тирании викария,
преследующего её за «греховную» связь, и особенно Елены, соединившей свою
жизнь с человеком, которому постоянно угрожала опасность ссылки и казни.
«Оливия Летэм»
Героический образ женщины занимает центральное место в романе «Оливия
Летэм» (Olive Latham, 1904), имеющем, до некоторой степени,
автобиографический характер.
В центре романа — умная волевая девушка, смущающая родных и близких
независимостью своих суждений и поступков. Она, дочь директора банка,
долгое время работает простой сиделкой в одной из лондонских больниц,
решительно отвергая попытки матери уговорить её отказаться от выбранного ею
пути.
Узнав, что жизни любимого ею человека — народовольца Владимира Дамарова
грозит опасность, Оливия принимает решение ехать в Россию, в Петербург.
В книге Войнич выделяются образы двух революционеров— русского
Дамарова и его друга, поляка Кароля Славянского. Особенным мужеством,
выдержкой, целеустремленностью отличается Славинский. Его не сломили годы
каторги в Сибири; несмотря на то, что за ним установлен надзор полиции, он
продолжает свою деятельность по сплочению борцов против самодержавия. Хотя
с детства его воспитывали в духе ненависти к русским, он приходит к
убеждению, что и русские, и поляки имеют одного врага — царизм, и выступает
поборником братства и единения славян.
Иными путями пришел к революционной деятельности Владимир Дамаров.
Дворянин по происхождению, скульптор по призванию, Владимир как бы
олицетворяет «больную совесть» русской интеллигенции, которая страдает,
видя муки и бесправие родного народа.
Ненависть мужественных борцов за свободу к самодержавию, как показывает
автор, глубоко обоснована. Войнич рисует правдивую картину вопиющей нищеты
и запустения русской деревни.
Писательница обнаруживает хорошее знание жизни и быта России, русского
языка. Перед читателем проходят помещики, крестьяне, сатирически
обрисованные образы жандармов и правительственных чиновников. Детально,
подчас с натуралистическими подробностями изображает она темноту и
невежество крестьян, вырождение помещиков.
В речах и поступках Владимира, Кароля и их товарищей проявляются
настроения подвижничества, жертвенности, ощущение своей изолированности в
борьбе. Они не сомневаются в том, что погибнут. «Мы не были достаточно
сильны, а страна — подготовлена к революционному перевороту»,— говорит
Владимир. То же говорит и Кароль, признавая, что перед лицом великого дела
их маленькие жизни не имеют цены.
Большим усилием воли Кароль Славинский подавляет зародившееся в нем
чувство к Оливии, так как не хочет, чтобы она связала свою жизнь с тяжело
больным человеком, обреченным стать калекой. По мнению Кароля, революционер
должен отказаться от личного счастья.
Эти настроения реалистически обоснованы писательницей. Народовольцы очень
далеки от народа, они одиноки. В уста крестьян Войнич вкладывает
насмешливую оценку деятельности таких людей, как Владимир: «Барские
затеи!». Это определение одинаково относится и к занятиям Владимиром
скульптурой, и к его революционной деятельности. Вряд ли можно сомневаться,
что влияние идей Степняка-Кравчинского в 90-х годах, т. е. в ту пору, когда
он подверг пересмотру некоторые положения программы народников, сказалось в
реалистическом понимании писательницей слабостей народнической позиции.
Тем не менее роман Войнич проникнут уверенностью в том, что темные силы
реакции будут рано или поздно сломлены. Владимир, признавшийся Оливии, что
он и его товарищи потерпели неудачу и обречены на гибель (позже он
действительно погибает в царских застенках), убежден в том, что «те люди,
которые придут после нас, победят».
«Прерванная дружба»
В романе «Прерванная дружба» (An Interrupted Friendship, 1910) Войнич
снова возвращается к образу Овода, который выведен здесь под именем
Ривареса. Он становится переводчиком южноамериканской географической
экспедиции Дюпрэ. Читатель лишь по некоторым намекам и упоминаниям (в этом
романе и в «Оводе») может восстановить в общих чертах историю жизни героя,
после того как тот покинул родину. Овод прошёл через нечеловеческие
страдания, голод, зверские побои и издевательства. Но он вынес всё, и
ненависть к насилию и несправедливости укрепила в нем стремление к
активному протесту. Как выясняется, он принимал участие в боях за
Аргентинскую республику против диктатуры Росаса. После разгрома восстания
он бежал из плена и вынужден был скрываться, терпя большие лишения.
После успешного завершения экспедиции Овод, поселившись в Париже, имеет
возможность сделать блестящую карьеру журналиста. Но он вновь отзывается на
призыв к освободительной борьбе и принимает участие в подготавливающемся
восстании в Болонье. Риварес, рискуя жизнью, идет туда, куда ему велит идти
долг.
Хотя роман «Прерванная дружба» и значительно уступает «Оводу», но он
представляет интерес, так как проливает свет на формирование личности Овода-
борца и как бы восполняет пробел между первой и второй частями романа
«Овод».
Заключение
Творчество Э. Л. Войнич входит в демократическое наследие английской
культуры. Не только «Овод» — настольная книга передовых людей многих
национальностей, но и другие её произведения воплощают в себе дух протеста
против социальной несправедливости, веру в торжество правды и свободы,
которые делают её преемницей лучших традиций великих английских писателей-
гуманистов.
Даже весьма своеобразная черта творчества Войнич — её исключительный
интерес к жизни других народов (действие многих её произведений происходит
в Италии, России, Франции, во всех её книгах участвуют, наряду с
англичанами, люди других наций) — была особой формой проявления её
патриотизма. Изображая людей других народов, другого склада ума и традиций,
она, как и великие английские революционные романтики Байрон и Шелли,
никогда не забывала родины. Любовь к простым людям Англии, глубокое
сочувствие их скорбям и невзгодам проходит через всё творчество Войнич.
Список литературы:
1. Катарский И. , «Этель Лилиан Войнич», М. , 1957
2. Таратута Е. , «Этель Лилиан Войнич», второе издание, М. , 1964
3. Шумакова Т. , «Этель Лилиан Войнич», М. , 1985
4. Этель Лилиан Войнич, собрание сочинений, издательство «Правда», М. ,
1975
5. Этель Лилиан Войнич, «The Gadfly», М. , 1954
6. Н. Островский «Романы, речи, статьи, письма», М., 1949
7. Большая Советская Энциклопедия, М. , 1971
|
