Курсовая работа: Конфедерация как форма государственного устройства
Курсовая работа: Конфедерация как форма государственного устройства
Содержание
Введение
. 3
Глава 1. Особенности
конфедеративного устройства …………... 6
Глава 2. Ретроспективный и
перспективный анализ модели конфедеративного устройства на примерах конкретных
государств ….... 16
Заключение
.. 35
Список источников и
литературы ………………………………. 38
Приложение
. 41
Примечания
. 42
Введение
Изучение особенностей форм
государственного устройства чрезвычайно актуальна на сегодняшний момент.
Интеграция Европы, вопросы вокруг интеграции России и Белоруссии, деинтеграция
на Балканах, формальный статус СНГ и др. вопросы побуждают обратиться к
теоретическому исследованию проблем государственного устройства.
Так, в последнее время все чаще
высказываются различные мнения о новых процессах в развитии форм
государственно-территориального устройства в европейских странах. В чем будущее
Евросоюза – в децентрализации и обособлении стран при дальнейшей интеграции
культурно-экономического пространства? Сосуществование в рамках конфедерации?
Переход к федеративному устройству? Вопрос, который встает в этой связи,
касается не только механизмов функционирования Евросоюза, но и его
территориальной организации. В связи с этим возникает в том числе и вопрос: является
Европейский Союз федерацией или конфедерацией государств?[1]
Во взаимоотношениях России и
Белоруссии существует три основных подхода: образование единого государства,
существование двух суверенных государств и конфедерация России и Белоруссии. Сторонники
третьего подхода, признавая проблематичность создания единого государства,
считают, что в качестве наиболее оптимальной формы взаимодействия стран и
народов Белоруссии и России может явиться конфедерация, примером которой может
служить Европейское сообщество.
Некоторые политологи предлагают даже
создать конфедерацию на базе России. Такая точка зрения, в частности, была
высказана Д. Орешкиным.[2]
Перспективы «российской конфедерации», рассмотренные политологом, уже стали
поводом для дискуссии.[3]
Поэтому актуально обращение к проблеме конфедерации как формы государственного
устройства.
Тем более что, с научной точки
зрения, предлагаемая курсовая работа будет нести определенный элемент новизны в
связи с тем, что в современной науке вопрос о конфедерации является спорным.
Основной вопрос заключается в следующем: а является ли конфедерация формой
государственного устройства?
Как известно, исторически сложилось
три «классических» формы государственного устройства: унитарное государство,
федеративное государство (федерация) и конфедерация. Однако в последнее время
взгляд на конфедерацию, как на один из видов формы государственного устройства
начал меняться. Многие авторы полагают, что конфедерация не является
самостоятельным государством, а всего лишь содружеством, союзом абсолютно
независимых государств, созданным для достижения каких-либо конкретных целей
(оборона от общего врага, экономическое развитие, политическое объединение и
т.д.). в частности, эту точку зрения высказывает В. Махнач.[4]
Таким образом, на основе
изучения состояния вопроса в научной литературе и публицистике, можно сделать
вывод о необходимости и актуальности изучения проблемы конфедерации.
В связи с этим целью
данной работы является комплексный анализ проблемы конфедерации в
теоретической, ретроспективной и перспективной плоскостях.
Для этого ставятся
следующие цели:
1) определить, является ли конфедерация самостоятельной
формой государственного устройства;
2) выделить ее особенности и отличия от федеративной
формы;
3) охарактеризовать примеры конфедераций в истории и
современности;
4) проанализировать перспективы развития конфедерации в
будущем.
Структура работы
соответствует логике достижения поставленных задач. Работа включает в себя:
введение, основную часть, состоящую из двух глав, заключение, научно-справочный
аппарат, список использованной литературы. Работа содержит Приложение (1
рисунок – схема Д. Найса).
Глава 1. Особенности конфедеративного
устройства
Существует ряд подходов в
определении конфедерации. В рамках традиционного подхода конфедерация
рассматривается как самостоятельная форма государственного устройства. Второй
подход оспаривает такое представление, не считая конфедерацию самодостаточной
формой, предлагая рассматривать ее в рамках федерализма.
Согласно традиционному подходу, к онфедерация
(от лат. «союх») – фоpма госyдаpственного yстpойства, пpи котоpой госyдаpства,
обpазyющие конфедеpацию, полностью сохpаняют свою независимость, имеют
собственные оpганы госyдаpственной власти и yпpавления. Вместе с тем, они
создают специальные объединенные оpганы для кооpдинации действий в опpеделенных
целях (военные, внешнеполитические). Конфедерация выступает как фоpма союза
госyдаpств, сохpаняющих сyвеpенитет в полном объеме.[5]
Конфедерация – это, по словам, С. С. Алексеева,
«государственный союз государств».[6]
То есть ни одно из государств – членов конфедерации не утрачивает своего государственного
суверенитета; части конфедерации не только обладают своими органами власти и
управления, но зачастую сохраняют свою национальную денежную систему, армию,
полицию и т. д. Конфедерация возникает, как правило, на недолгий срок, для
решения каких – либо общественных целей (объединение усилий в той или иной
сфере человеческой деятельности: внешней или внутренней политике, военном деле,
культуре или искусстве, экономике и др.). Как правило, конфедерация не имеет
собственных органов управления; чаще всего создаются консультативные,
наблюдательные или контрольные органы.
Исторически эта форма сложилась
вместе с федерацией, но на практике встречалась и встречается крайне редко.
Это, по мнению С. С. Алексеева, переходная форма государственного устройства, и
чаще всего поэтому она возникает на несколько лет. Примером конфедерации может
служить Конфедерация южных штатов, сложившаяся в 1861 году в Америке, что
послужило началом Гражданской войны в США (1861 – 1865 годов).
Однако существует мнение, что конфедерация
может стать со временем весьма распространенным явлением. Алексеев С. С. пишет:
«Не исключено, однако, что конфедерация (и даже конфедеративное государство)
окажется в будущем конструктивной моделью государственного устройства, в
особенности в условиях, когда распадаются государства имперского характера,
имевшие внешние атрибуты федерации, такие, как СССР, Югославия».[7]
Различие между унитарным
государством, федерацией и конфедерацией наглядно проиллюстрировал американский
политолог Д. Найс (см. Приложение).
Таким образом, конфедерацияпредставляет
собой союз независимых государств, которые объединяются на основании договора о
координации действий по ограниченному кругу вопросов, чаще всего в области обороны,
внешней политики, единой системы почтовой связи и таможенных тарифов, но при
этом полностью сохраняют свой суверенитет, членство в ООН и других
международных организациях. Органы конфедерации обычно не имеют прямой власти
по отношению к образующим ее государствам и вбольшинстве случаев
принимают свои решения на основе консенсуса между заинтересованными сторонами,
причем фактически эти решения вступают в силу лишь после их ратификации
органами власти соответствующих государств. Единой правовой, а также налоговой
системой конфедерация, как правило, не обладает, однако может создавать единое
экономическое пространство, вводить единую валюту и институт единого
гражданства.
Впрочем, в последнее время взгляд на
конфедерацию, как на один из видов формы государственного устройства начал
меняться. Многие авторы полагают, что конфедерация не является самостоятельным
государством, а всего лишь содружеством, союзом абсолютно независимых
государств, созданным для достижения каких-либо конкретных целей.
В Махнач оспаривает традиционную
схему, полагая, что, во-первых, отдельным типом государства является «империя»,
которая разнится как с унитарным государством, так и с федерацией. А,
во-вторых, по мнению исследователя, «спорно само существование такого типа
государства, как «конфедерация», и многие склонны считать государством субъект
конфедерации. Так что типов государств, возможно, четыре (если считать
конфедерацию государством), а возможно, и три, но с поправкой на империю, т. е.
«унитарное государство», «федерация» и «империя».[8]
В частности, спорен вопрос
суверенитета в конфедерации. Так, сверенитет в варианте унитарного
государства принадлежит государству и только ему, что совпадает также со
средневековой традицией, когда сувереном, в т. ч. и в составных системах,
являлся носитель центральной власти – монарх (т.е. суверенитет принадлежал
королю).
В государстве федеративном
суверенитет принадлежит федеративному государству, однако существует
возможность делегирования части содержания суверенитета вниз – субъектам
федерации.
В конфедерации субъект суверенен, но
часть содержания суверенитета союзным договором может делегироваться вверх
конфедерации. Кстати, именно вопрос о делимости суверенитета является главным в
споре о том, государство ли конфедерация.
Преобладающая ныне европейская точка
зрения (прежде всего, немецкая) исходит из того, что суверенитет неделим. Эта
точка зрения традиционна – на протяжении тысячелетий истории человечества все
исходили из представления о неделимости суверенитета (определенное исключение
составляли иногда только империи). Например, когда Иван III принял после
разрыва отношений с Ордой титул самодержца, это означало, что он объявляет себя
суверенным государем (т.е. что над ним больше нет ордынского хана), и ровным
счетом больше ничего, и лишь позже этот титул наполнился другим содержанием.
Иная точка зрения у Европейского
института политических исследований (организации, финансируемой США, в силу
чего данную точку зрения вполне можно считать американской): допускается
делимость суверенитета, который предполагается при этом неразрушенным. [9]
Сравнивая примат законодательства в
различных типах государственного устройства, отмечаем, что в унитарном
государстве действует примат государственного законодательства, а если есть
конституция, то примат государственной конституции. В государстве федеративном
действует примат федерального законодательства и прежде всего федеральной
конституции, однако оговаривается, что относится к компетенции законодательства
федерального, а что – к компетенции законодательства земель, штатов и пр. И,
наконец, в конфедерациях действует примат законодательства субъекта
конфедерации. Каждый субъект вправе иметь свою конституцию, а конституции
конфедерации вообще не бывает. Законодательство субъектов конфедерации
опирается на всегда небольшой по объему союзный договор, хотя могут заключаться
и многосторонние соглашения, нацеленные на сближение законов субъектов
конфедерации по содержанию. [10]
Законодательная власть в конфедерации
представлена, как правило, палатами или двухпалатными собраниями (что тоже
может быть) обладают субъекты, а сама конфедерация не имеет законодательной
палаты в собственном смысле этого слова. Заменяется эта палата союзным советом
с ограниченными полномочиями. [11]
С этой точки зрения конфедерация
это скорее международно-правовое образование, чем форма государственного
устройства.
Подобная нечеткость в понимании конфедерации объясняется прежде всего
недостаточной ее изученностью. Поэтому в учебниках в качестве примера
конфедерации обычно приводятся союз североамериканских штатов (1781 – 1787
гг.), Швейцарский союз в ХIХ в. и т. д. Между тем остается предметом дискуссии
вопрос о том, можно ли рассматривать в качестве конфедерации Содружество
Независимых Государств. В центральные органы конфедерации обычно входят
представители всех государств-членов. Решения этих органов принимаются
единогласно или квалифицированным большинством и вступают в обязательную силу
лишь после ратификации соответствующими государствами – членами конфедерации.
Сторонники точки зрения о
несамодостаточности конфедеративного устройства апеллируют к тому, что традиционно
создание конфедерации исторически предшествовало ее перерастанию в федерацию
или ее распаду на отдельные самостоятельные государства. Правовой основой для
конфедерации обычно служит союзный договор. Конфедерацией было образование,
сложившееся в 1776 г. в Северной Америке на месте бывших английских колоний. В
конфедеративных отношениях находились кантоны Швейцарии до 1848 г. Принятие в
1787 г. конституции США и в 1848 г. Конституции Швейцарии фактически означало
преобразование этих конфедераций в федерации. Новая Конституция Швейцарии,
вступившая в силу 1 января 2000 г., сохранила термин «конфедерация», хотя в
российской и зарубежной юридической литературе Швейцария определяется как
типично децентрализованное федеративное государство.[12]
Интересно также рассмотреть различия
конфедерации и федерации в рамках федератизма.[13]
Федерализм является родовым понятием
и включает в себя несколько подвидов. Первый из них (именно его, как правило,
имеют сегодня в виду, когда говорят о федерализме) – федерация (federation)
представляет собой форму организации государственной власти, главные принципы
которой были сформулированы отцами-основателями Соединенных Штатов в Конституции
1787 г. Федерация предполагает учреждение единого центрального правительства, в
пределах охвата которого формируется полития, а составляющие ее единицы
получают право, с одной стороны, на самоуправление, с другой — на соучастие в
общем конституционном управлении образованием в целом. Полномочия центрального
правительства делегируются ему населением всех составляющих политию единиц. Оно
имеет прямой выход на граждан страны и верховную власть в сферах, отнесенных к
его компетенции. Для роспуска федерации требуется согласие всех или большинства
входящих в нее единиц. К классическим современным федерациям Д. Дж. Элейзер
относит США, Швейцарию и Канаду.[14]
Второй подвид – конфедерация (confederation)
был общепризнанной формой федерализма до 1787 г. При конфедеративном
устройстве объединившиеся единицы образуют союз, но в значительной степени
сохраняют свои суверенитет и законодательные полномочия. Они устанавливают и
поддерживают постоянный контроль над центральным правительством, которое может
достичь уровня простых граждан, только действуя через эти единицы. Для выхода
из состава конфедерации каких-то ее членов не требуется согласия остальных
подобное право фиксируется при заключении изначального конституционного
соглашения. Классические образцы кон федерации — Ахейский союз и Республика
Соединенных провинций. Лучшим примером современной конфедерации, по мнению Д.
Дж. Элейзера, может служить Европейский Союз.[15]
При этом конфедерации яотличается и
от иных подвидов федератизма: например, от асимметричных взаимоотношений между
федерированным государством и более крупной федеративной державой. В этом
случае основой поддержания союза является сохранение федерированным
государством широкой внутренней автономии при отказе от некоторых форм участия
в управлении федеративным образованием. В Соединенных Штатах подобное
устройство называется «содружеством» («commonwealth»). Именно таким
образом по строены взаимоотношения этой страны с Пуэрто-Рико и Гуамом. [16]
Добавим, что с этой точки зрения и СНГ также вписывается в эту систему как
взаимоотношения России с иными бывшими республиками СССР – и становится понятно
нежелание ряда бывших республик участвовать в содружестве, где центральным
государством является Россия. Ведь, с этой точки зрения, commonwealth ущемляет
гордость меньшего государства. Поэтому логичней было бы с политической точки
зрения позиционировать СНГ как конфедерацию
Четвертый подвид – ассоциированная
государственность (associated statehood) – сходен с описанным выше в той же
степени, в какой конфедерация сходна с федерацией. И в том, и в другом случае
отношения асимметричны, но при ассоциированной государственности федерированное
государство в меньшей степени связано с федеративной державой, и в конституции,
оформляющей взаимоотношения сторон, как правило, предусмотрена возможность
разрыва существующих между ними уз при каких-то специально оговоренных
условиях. Подобного рода взаимоотношения установлены между Соединенными
Штатами, с одной стороны, и Федерированными Штатами Микронезии и Маршалловыми
островами — с другой.
Помимо уже названных, существуют и
другие — квазифедеративные — формы, в том числе:
1) унии (например, Соединенное
Королевство Великобритании и Северной Ирландии);
2) лиги (например, Ассоциация
государств Юго-Восточной Азии);
3) кондоминиумы (например, Андорра
под совместным протекторатом Франции и Урхельского епископа (Испания);
4) конституциональная регионализация
(например, Италия);
5) конституциональное самоуправление
(например, Япония) (15).[17]
Раз возникнув, большинство
федеративных систем могут, используя какие то специально установленные
конституционные процедуры, включать в свой состав новые единицы. Правда, в
конфедерациях «старого образца», образованных из ранее независимых политий,
набор входящих в систему членов чаще всего определялся изначально; случаи,
когда в уже готовое объединение входили новые члены, были крайне редкими.
Однако другие федеративные образования и, особенно, конфедерации «нового типа»
создаются на основе скорее сети соглашений, чем единовременного акта
объединения. Так, в частности, создавались Европейский Союз и Вест-Индийская
Федерация. Аналогичным образом в средние века и на заре нового времени
строилась Швейцария, в XIX в. сменившая — путем заключения новой конституционной
«сделки» — свое конфедеративное устройство на основе сети соглашений на
федеративное. Движется ли Европейский Союз в том же направлении или нет,
сказать пока трудно, однако если его цель — сохранение конфедеративного (или
равноценного конфедеративному) устройства, его сегодняшняя политика
использования сети соглашений представляется вполне удачной.[18]
Не исключено, что гораздо больше
шансов на успех имеют конфедерации разноэтнических государств. Полиэтнические
федерации несут с собой угрозу гражданской войны, полиэтнические конфедерации
лишь угрозу распада на составные части. [19]
Например, содружество – это весьма
редкое, еще более аморфное, чем конфедерация, но, тем не менее, организационное
объединение государств, характеризуемых наличием общих признаков, определенной
степенью однородности.
Таким образом, можно заключить, что
вопрос о самодостаточности конфедерации как формы государственного устройства
на сегодняшний момент является весьма спорным. Граница между федерацией и
конфедерацией, безусловно, размыта. Условно конфедерацию можно определить как
временный юридический союз суверенных государств, созданный для обеспечения их
общих интересов.
При конфедеративном устройстве государства – члены конфедерации – сохраняют
свои суверенные права, как во внутренних, так и во внешних делах. Конфедерации
исторически могут быть этапом в образовании единого государства (например, США
и Швейцария на начальных этапах были конфедеративными союзами). Конфедерация не
обладает суверенитетом, так как создаваемые союзные органы лишь координируют
деятельность входящих в конфедерацию государств и только по тем вопросам, для
решения которых они объединились.
Глава 2. Ретроспективный и
перспективный анализ модели конфедеративного устройства на примерах конкретных
государств
Конфедерация является хотя и редкой,
но достаточно древней формой государственного устройства. Классические образцы
кон федерации — Ахейский союз Древней Греции и Республика Соединенных провинций
Объединение 7 нидерландских провинций (XVI – XVIII вв.). [20]
Конфедерациями в глубокой древности
были и союзы небольших государств, обычно долго не существовавшие. Мы видим
такие союзы в Месопотамии или в античной Элладе, как-то: Пелопоннесский союз,
Афинский морской союз, Беотийский союз. Входящие в них полисы оставались
полисами (городами-государствами), однако имели общий союзный совет, т.е.
представляли собой конфедерацию в чистом виде, вне зависимости от того,
насколько деспотически вел себя крупнейший из полисов по отношению к остальным.
Например, Спарта вела себя весьма деспотично, Афины помягче, а Фивы - лидер
Беотийского союза - наиболее терпимо (полисы Беотийского союза были наиболее
равноправны).
В исторической литературе о Риме
можно, например, встретить вместо термина «римские союзники» термин «римские
федераты». Римские союзники некоторое время оставались в полисной системе
Античного мира суверенными, хотя и поставившими свой суверенитет в зависимость
от Рима. Иными словами, некоторое время Рим представлял из себя конфедерацию.
Но с распространением латинского и италийского гражданства конфедерация
постепенно превратилась в федерацию и, благодаря лидерству римлян, быстро стала
империей.
Конфедерацией была и Домонгольская
Русь. А в федерацию (именно в федерацию, а не в унитарное государство) ее
хотели превратить в середине XII в. князья Андрей Боголюбский и Всеволод III
Большое Гнездо. Они пытались подчинить Русскую землю новой столице - г.
Владимиру, стать великими князьями над князьями и даже использовали для этого
опыт сословного представительства в 1211 г., однако потерпели поражение, ибо
такая схема не соответствовала политическому мышлению, национальному стереотипу
всего населения Древней Руси. Окончательное объединение Руси произошло только в
XV в., и сделали это уже не славяне и русы, а русские.
Иван Грозный вел войну с
Ливонской конфедерацией государств (Ливонский орден, Рижское архиепископство,
Дерптское, Эзель-Викское и Курляндское епископства, а затем и Эзельское
епископство). Ливония являлась конфедерацией духовных княжеств, созданных на
территории Л. и Эстонии, завоеванных крестоносцами.
Имелись и конфедерации, изначально
конституировавшие себя в этом качестве. Древнейшая конфедерация, превратившаяся
затем в государство, – Швейцарский союз, который сложился в 1391 г. в
классической категории А.Тойнби (в т. н. ситуации «Вызов – Ответ»). «Вызовом»
явилась агрессия Великого герцогства Бургундского. В «Ответ» первые три кантона
Берн, Цюрих и Ури – объединились в Швейцарский союз. Спустя немногим более,
чем столетие «Ответ» полностью подавил «Вызов» – после битвы при Нанси
независимое герцогство Бургундское прекращает свое существование. Казалось бы,
исходный вопрос снят, и конфедерация более не нужна. Однако успех Швейцарского
союза привел к тому, что другие горские кантоны (заметьте: населенные
представителями разных этносов) постепенно присоединяются к Союзу, и далее от
десятилетия к десятилетию продолжается процесс сближения кантонов.
Эффективность Союза была столь
высока, что пару столетий швейцарская пехота считалась лучшей в Европе, и
швейцарцев всюду нанимают на службу. Французские короли и Римские папы
обзаводятся швейцарскими гвардиями, а в Ватикане швейцарская гвардия есть и по
сей день, хотя это уже лишь дань традиции. И несмотря на то, что Швейцария даже
в XIX в. – до банковского бума – в европейском масштабе была нищей страной (не
случайно слово «швейцар» – в этой должности швейцарцы работали почти по всей
Европе), граждане Швейцарии собой были довольны, ибо видели: всем европейцам, в
т. ч. и Франции, куда более могущественной, чем Бургундия когда-то, слишком
дорог собственный нос, чтобы совать его в пределы кантонов. Т. е. Швейцарский
союз оправдал себя исторически, и, наконец, в середине прошлого века он был
переименован в Швейцарскую федерацию.
Пример Швейцарского союза очень
показателен: конфедерация оказалась живучей, потому что постоянно
эволюционировала в сторону федерации. Федерация образовалась задолго до того,
как это было юридически закреплено конституцией (возможно, швейцарским
правоведам просто стало стыдно, что они называются неправильно). А эволюция
продолжается, и сегодня Швейцария по сути дела – унитарное государство с
чрезвычайно развитым самоуправлением. Т.е. Швейцарскому союзу была постоянно
присуща тенденция к сближению, в силу чего конфедерация не распалась.
Противоположный пример. В ходе
Нидерландской революции в 1579 г. была образована Нидерландская конфедерация,
которая называлась предельно конфедеративно: «De Zeven Provincien» («Семь
провинций»). В отличие от Соединенных Штатов Америки, здесь даже слова «соединенные»
не было – просто «Семь провинций». В союзном совете принять какое-то решение
можно было только единогласно, ибо представитель любой из семи провинций
обладал правом вето. Но ситуация была тоже тойнбианская («Вызов – Ответ»),
причем гораздо серьезнее, чем у швейцарцев. Это была
национально-освободительная борьба, и «вызывала» нидерландцев сама Испания – в
то время государство №1 по совокупной военной и морской мощи.
И тем не менее, хотя Нидерланды
отстояли свою независимость в масштабе семи провинций (остальные провинции
Нидерландов, т. е. нынешняя Бельгия, остались тогда за Испанией), хотя их
борьба была предельно обострена религиозной враждой (в Нидерландах утвердился
кальвинизм – тогда наиболее радикальный протестантизм) и значительной по
масштабу буржуазной революцией, конфедерация развалилась. Мы называем
Нидерланды «первой буржуазной республикой в Европе». На самом же деле это были
семь республик, слишком ревностно отстаивавших свой суверенитет. Голландцы
гордятся своим прошлым, и когда в конце 1960-х гг. в их флоте был еще последний
крейсер, он назывался «De Zeven Provincien», но сами эти «Семь провинций» рассыпались.
А едиными Нидерланды стали только в форме Нидерландской монархии.
Похожий процесс происходил в Испании.
Исторически основной тенденцией в Испании была тенденция центростремительная,
объединительная. В результате, страна, хоть и в очень своеобразной феодальной
форме (путем монархических союзов и династических браков), прошла путь от
конфедерации (уния Кастилии и Арагона) через федерацию к унитарному государству.[21]
Таким образом, практика
показывает, что эта форма государственного объединения неустойчива и либо
распадается, как это произошло, например, с конфедерацией Сенегала и Гамбии,
существовавшей с 1981 по 1989 год, либо эволюционирует в сторону федерации.
Так, федеративному государственному устройству предшествовали конфедерации в
Нидерландах (1579 – 1595), США (1776 – 1787), Германии (1815 – 1867) и
некоторых других странах. Длительное время конфедеративный союз существовал
только в Швейцарии (1291 – 1798 и 1815 – 1848), и сегодня сохраняющей свое
традиционное официальное название Швейцарской Конфедерации, несмотря на
фактически установившийся федерализм. В современном мире определенными чертами
конфедеративных образований обладают Содружество Независимых Государств,
которое объединяет 12 республик, прежде входивших в состав СССР, но пока что не
имеет четкой правовой конфигурации, а также Европейский союз, созданный на базе
Европейского экономического сообщества в соответствии с Маастрихтским
договором, подписанным 7 февраля 1992 года.[22]
Решающее значение пpи
этом имеют этнические и экономические фактоpы. Хаpактеpно, что к федеpативной
фоpме yстpойства пеpешли только конфедеpации с мононациональным составом (США,
Геpмания), а конфедеpации с многонациональным составом (Австpо-Венгpия,
Hоpвегия и Швеция, Сенегамбия и pяд дpyгих) pаспались. Велико значение и
экономических фактоpов. Фактически только они могyт сбить волнy центpобежных
тенденций и интегpиpовать
конфедеpацию в единое целое.
Очень интересным примером является – США,
или Североамериканские Соединенные Штаты, как они назывались еще 100 лет назад.
Они также возникли в ситуации «Вызов – Ответ» (это было восстание против
законной Британской короны). Изначально США были конфедерацией. Даже
американскую конституцию пришлось сопроводить т. н. «Биллем о правах» (первыми
10-тью поправками) с единственной целью – дабы штаты согласились конституцию
подписать. Т. Джефферсон придумал эти 10 дополнений, без которых конституция
просто не проходила.
Однако отцы американской конституции
были достаточно умны, чтобы на случайно сложившейся, редко населенной
территории первоначальных Соединенных Штатов заложить в само устройство
конфедерации федеративную тенденцию. Эту тенденцию по сути дела отражал Сенат
США, она лежала в основе некоторых принципов функционирования Конгресса, а
главное - на ней зиждилась президентская власть. США пошли по пути эволюции
конфедерации в федерацию и последних сторонников конфедерации перебили в
Гражданской войне (напомню, что представители Севера официально именовались «федералистами»,
а Юга – «конфедератами»).
В итоге, государство не распалось и
даже имеет тенденцию все в большей и большей степени превращаться в унитарное
государство. К концу XX в. федеральные полномочия оказались столь огромны, что
с юридической и правовой точки зрения теперь не очень понятно, остаются ли США
все еще федерацией, или это уже сложившееся унитарное государство, штаты
которого («state» – «государство», по-английски) - всего лишь некие области,
обладающие самоуправлением. США являют собою пример последовательной эволюции
конфедерации в федерацию.
Причем на первом этапе патриоты, как
вспоминал впоследствии Д. Адаме, меньше всего думали о «консолидации огромного
континента под началом единого национального правительства». Напротив, они были
уверены, что бывшие колонии, ставшие называться государствами (по-английски
states: в русском языке это английское слово стало транскрибироваться как
«штаты»), навсегда останутся именно «конфедерацией государств, каждое из
которых будет иметь отдельное правительство». Это убеждение подкрепилось
ссылками на классиков политической мысли от Аристотеля до Монтескье,
доказывавших, что республики, в отличие от монархий, могут устоять только на
небольших территориях. Главные усилия американцев оказались сосредоточены на
политическом обустройстве каждого отдельного штата.[23]
В 1776 г. Континентальный конгресс,
выступавший в роли общеамериканского политического органа, одобрил проект
Статей Конфедерации, объединительный государственный документ, переданный для
ратификации штатам. Он провозглашал вступление североамериканских штатов в
«прочную лигу дружбы» и в первой по важности (второй по счету) статье объявлял,
что «каждый штат сохраняет суверенитет, свободу и независимость» в
осуществлении прав, «определенно не делегированных Соединенным Штатам,
собравшимся в Конгрессе». Поскольку о верховенстве Конфедерации не упоминалось,
штаты выступали как самостоятельные государства. Все права Конгресса. в том
числе и «исключительные», сопровождались оговорками, подчеркивавшими
суверенитет штатов. Так, для реализации «исключительных прав» Конгресса
требовалось согласие не менее двух третей штатов. Среди прав, делегированных
Конгрессу, явно не доставало самых важных, без которых он не мог претендовать
на роль сколько-нибудь эффективного органа. Конгресс был лишен права вводить
налоги и ввозные пошлины, что превращало его во «власть без кошелька», вечного
просителя и должника легислатур штатов. Он был лишен и права регулировать
торговлю между штатами, что быстро привело к бесчисленным «экономическим войнам»
между ними. Конгресс был наделен правом арбитража всевозможных споров между
штатами, но не располагал средствами принуждения к исполнению своих решений. Во
всех случаях он должен был рассчитывать на добрую волю правительства штатов.
Из трех ветвей власти – законодалельной,
исполнительной, судебной – Статьи Конфедерации зафиксировали создание лишь
одной, законодательной, в лице Конгресса. Что касается исполнительного органа,
то он выступал в качестве придатка законодательного: Конгресс мог создавать из
своих делегатов всевозможные комитеты, наблюдавшие за проведением принимаемых
решений в жизнь. Исполнительная власть оказалась крайне распыленной: Конгресс
отказался назначить как главу исполнительной власти, так и какое-либо подобие
исполнительного совета. Только в 1781 г. под давлением объективных
обстоятельств Континентальный конгресс отважился создать в обход Статей
Конфедерации иностранный, военный, военно-морской и финансовый департаменты и
поставить во главе каждого из них постоянного секретаря.
Сам Конгресс состоял из одной палаты,
ее депутаты ежегодно сменялись легислатурами штатов и могли быть в любой момент
отозваны. Каждый штат, независимо от числа делегируемых депутатов, имел на
заседаниях Конгресса один голос. Как показала политическая практика
революционного периода, члены Конгресса воспринимали себя зачастую как
посланников суверенных республик, обязанных неукоснительно проводить в жизнь
волю своих легислатур. Временами правительства штатов как будто вообще забывали
о существовании Конгресса. В 1784 г. в Конгрессе едва наскребли кворум для
утверждения договора с Англией, признававшего независимость США.
Для ратификации Статей Конфедерации
требовалось единодушное согласие всех штатов. Это привело к тому, что они
вступили в силу только 1 марта 1781 г. Окончательный вариант Статей
Конфедерации отличался от проекта в одном пункте: право собственности на
западные земли закреплялось не за штатами, а за Континентальным конгрессом
(только при этом условии согласился одобрить Статьи Мэриленд, у которого не
было собственного фонда свободных земель).[24]
Статьи Конфедерации внешне
соответствовали демократическим принципам. Так, они провозглашали создание
однопалатного Континентального конгресса, максимально ослабляли исполнительную
власть. Для ряда американских историков это послужило основанием утверждать,
что принятие Статей Конфедерации означало торжество демократического крыла
революции и поражение умеренных. Подобное мнение представляется не вполне
убедительным. Дело в том, что в Континентальном конгрессе, выработавшем Статьи
Конфедерации, демократы никогда не были в большинстве. Этот документ отразил в
первую очередь острые разногласия между штатами, их нежелание поступиться
своими экономическими и политическими интересами ради достижения национального
единства. Сторонники Статей Конфедерации скорее воспользовались демократической
аргументацией для того, чтобы закрепить суверенитет штатов. Что же касается
непосредственно демократов, то отнюдь не все из них были децентралистами, а
некоторые, среди них Пейн и Франклин, одними из первых выступили за
провозглашение верховенства Континентального конгресса в отношении правительств
штатов.
Обращает на себя внимание тот факт,
что соотношение сил между децентралистами и централистами менялось в пользу
последних на каждом новом этапе революции. До революции и в начале ее
сторонники сильной центральной власти исчислялись единицами, а идея
политической децентрализации значилась на одном из первых мест среди лозунгов
патриотического движения. Однако постоянное и резкое ухудшение экономических и
политических позиций Конфедерации, отказ правительств штатов от финансовых
обязательств перед Континентальным конгрессом и одновременно их неспособность
из-за «разнобоя» интересов и политических позиций справиться с самыми насущными
вопросами, в том числе военными, привели к росту популярности идеи сильного
федерального правительства. Этому благоприятствовало и совместное участие
американцев в континентальной армии, резкое возрастание в ходе войны
общеамериканских проблем.[25]
Централизация государственной власти
объективно отвечала общенациональным интересам США, она являлась условием
сохранения и развития их экономической независимости, политического престижа на
международной арене, где властвовали европейские монархии. Этот смысл и
направленность государственной централизации понимали Пейн, Франклин, другие
американские демократы, к ее восприятию подходили и народные массы,
преимущественно и в первую очередь городские слои. Существуют много
свидетельств открытых выступлений ремесленников и рабочих, заинтересованных в
защите национальной промышленности от иностранной конкуренции и борьбе с
инфляцией, в пользу сильной федеральной власти. Однако инициатива централизации
государственной власти, как и сама организация сильного федерального
правительства, оказались делом рук политической элиты США, использовавшей
централизаторские настроения части «низов». Американские «верхи», взяв в свои
руки формирование сильного центрального правительства, сумели реализовать свои
социальные интересы и цели и компенсировали экономические и политические
потери, которые они понесли на первых этапах революции. Если перестройка
государственного управления на первых этапах испытала сильнейшее воздействие
демократов, то его консолидация была осуществлена в соответствии с замыслами
элиты. Среди этих замыслов на первом месте стояла ликвидация демократических «излишеств»
политической системы революционной поры, отстранение от государственной власти
мелкобуржуазных фракций и ее концентрация в руках «верхов».
Политическое движение американских
верхов, сумевшее инициировать и создать сильное общенациональное государство,
получило название федералистского. В эволюции этого движения, завершившегося
триумфом с принятием Конституции 1787 г., различимы два этапа.
На первом этапе – с конца 1770-х по
1783 г. - в федералистском движении доминировали экономические и
внешнеполитические мотивы. Его платформа включала требования широких внутренних
(на выгодных для крупных кредиторов условиях) и внешних займов, создания
национального банка с целью финансирования расходов на ведение войны и
оптимального использования отечественных капиталов, наделения Континентального
конгресса правом огосударствления свободных земель, а особенно же меры,
направленные на создание финансовых фондов центрального правительства. Уже одна
экономическая платформа федералистов оказалась несовместимой с принципами
суверенитета штатов, закрепленного Статьями Конфедерации 1781 г., и
предполагала их радикальный пересмотр или даже отмену. В 1786 – 1787 гг.
политические умы элиты выдвинули цельное теоретическое обоснование
необходимости сильного национального государства, надежно защищающего интересы
верхнего класса. Наиболее весомые аргументы высказали Д. Адамс, А. Гамильтон,
Д. Мэдисон. Они отвергли как идеалистические и крайне опасные представления
демократов о господстве в Северной Америке социальной однородности, отсутствии
реальных социальных антагонизмов и ненужности по этой причине сильного
государства. Сами идеологи элиты обнаружили в США разделение на разнообразные
социальные фракции (использовался также и термин «классы») и неустранимые
противоречия между ними. При этом основополагающим объявлялось разделение на
два класса, которым были даны простые названия: «богатые» и «бедные», «меньшинство»
и «большинство». Четко устанавливался источник разделения общества на два
класса. «Неравенство во владении собственностью лежит в основе великого и
фундаментального разделения общества на фракции», - это суждение Гамильтона, а
вывод Мэдисона в знаменитом 10-м номере «Федералиста» таков: «Наиболее общим и
неуничтожимым источником разделения общества на фракции является разнообразное
и неравное распределение собственности».[26]
Вопрос для духовных и политических вождей элиты заключался в том, как
обеспечить социальное спокойствие в подобном обществе, надежно защитить и
представить экономические и политические интересы фракции богатого меньшинства
и примерить с ним большинство.
С этими настроениями, мотивами и
идеями федералисты прибыли на общеамериканский конвент в Филадельфию, который
заседал с мая по сентябрь 1787 г. Делегаты конвента были уполномочены только
исправить Статьи Конфедерации, однако уже в самом начале заседаний, нарушив
свои полномочия, они отвергли Статьи и обратились к разработке Основного закона
федерального государства. [27]
Интересно, что и СССР образовывался
формально как конфедерация: вокруг федерации РСФСР была создана конфедерация
СССР (название «союз» характерно именно для конфедерации). Итак, формально это
была конфедерация суверенных государств, два из которых были федерациями:
Российская Федерация и Закавказская Федерация (именно последняя, а не Грузия,
Армения и Азербайджан, была субъектом Союзного договора 1922 г.). [28]
Является ли конфедерацией Евросоюз? Политика
Евросоюза поощряет независимость территориальных образований на
подгосударственном уровне и регионализацию как «структурный элемент в
пространстве европейского сообщества, даже если еще рано утверждать, что Европу
формируют регионы».[29]
В связи с этим федералистические
тенденции не только очевидны в странах Европейского Союза, но они способствуют
утверждению на европейском уровне межправительственного федерализма.
Большинство авторов проводят аналогию между механизмами работы европейских
органов и органов государств-членов Европейского Союза, в частности, такой
федерации, как Германия, и обозначают это термином «кооперативный» или «межправительственный»
федерализм. Кооперативный федерализм основан на проведении программ по развитию
и осуществлению совместной политики на двух уровнях правительств. Механизмы
работы Союза свидетельствуют о его постепенной федерализации. Кроме того,
интеграции способствует и общая политическая культура в Европе, характеризующая
процесс выработки и принятия решений органами исполнительной власти.[30]
Однако, по мнению ряда авторов,
Европейский Союз не является федерацией как статическая структура, что не
исключает использование в работе механизмов, свойственных федерации. Иными
словами, европейский федерализм может рассматриваться как процесс, в котором
используются некоторые принципы, свойственные федерализму. Федерализм на уровне
объединенной Европы находится еще в процессе формирования. Однако, не
исключено, что результатом этого станет «новая форма межправительственного
федерализма».[31]
Действительно, в Союзе нет «сверхгосударства».
Даже если существует Европарламент и Евросуд, правительственные функции
распределены между тремя органами-инстанциями: Европейским советом, Советом
Союза (в который входит целый ряд министерских инстанций) и Комиссией. Помимо
этого, нет четкого распределения полномочий между государствами-членами и
Союзом, которому бы передавались исключительные полномочия по ограниченному
ряду сфер. Наконец, высшие органы власти Союза не обладают суверенитетом,
который остается в руках государств-членов. Согласно Маастрихтскому договору
устанавливается процедура принятия решений на межправительственных конференциях
при полном согласии всех членов Союза, которое выражается в подписании и
ратификации всех документов.
Автономное федеральное правительство
Евросоюза не может образоваться, пока вопрос об изменении учредительных
документов будет оставаться в ведении государств-членов, т.е. решаться
единогласно.
Очевидно, что американская
конфедерация превратилась в 1787 году в федерацию потому, что федеральная
конституция вступает в силу без ее ратификации некоторыми членами (известно,
что в США конституция вступает в силу, если за нее проголосовало 9 из 13
штатов). И если бы в феврале 1992 года и в 1993 году не прошла ратификация хотя
бы в одной стране, то Маастрихтский договор не был бы принят. В этом
заключается вся разница.
Итак, Европейский Союз по некоторым
признакам не отвечает тем критериям, которые обычно характеризуют федерацию.
Однако, по мнению ряда западноевропейский ученых, Евросоюз уже и не
конфедерация. Он уже прошел ту стадию, на которой его можно было бы считать
конфедерацией и представляет собой нечто большее, чем «общество обществ» по
выражению Монтескье. Союз становится постепенно «обществом граждан» по мере
того, как решения, содержащиеся в постановлениях, «напрямую осуществляются в
каждом государстве-участнике» согласно ст. 189 п. 2 Договора ЕС. Кроме того,
существуют такие процедуры, как голосование квалифицированным большинством,
применяемые к двум третям всех вопросов, решаемых Советом союза, монополия на
право внесения предложения, закрепленная за Комиссией, а также процедура
вынесения заключений и совместного решения вопросов, закрепленная за
Европарламентом. Все это выходит за рамки механизмов, свойственных обычным
конфедерациям. Кроме того, даже в самом начале цели и задачи ЕЭС не отвечали
целям и задачам классической конфедерации государств. Если конфедерация
создается по необходимости дипломатической или военной, ЕЭС никогда не ставила
своей целью заменить НАТО. Задачей ЕЭС было построение общего рынка.
Таким образом, Европейский Союз может
рассматриваться через призму кооперативного федерализма, механизмы которого
стали практиковаться благодаря широкому применению межправительственного
сотрудничества каждого из входящих в него государств, от федераций до унитарных
государств. Это говорит о том, что федерализм является важным инструментом
интеграции и возможного расширения Союза, а также решения проблем
государственности стран-участниц. Однако для трансформации такого образования,
как Евросоюз в федерацию необходимо поменять его концепцию и перейти от союза
экономического, ключевым понятием которого является «управление», «менеджмент»,
к союзу политическому, основу которого составит правительство с отведенной ему
частью суверенитета. В настоящее время, по мнению автора, вести речь об этом
пока преждевременно, поскольку страны к этому не готовы ни в экономическом, ни
в юридическом плане. Кроме того, для населения стран-участниц пока еще
психологически трудно осознать факт частичной утери своей самобытности и
культуры.[32]
Что же касается конфедеративных
элементов в системе Европейского Союза (например, наличие полного
государственного суверенитета у государств и, соответственно, единогласное
принятие всех решений), то все эти факторы говорят, разумеется, в пользу
конфедерации. С другой стороны, сказать однозначно, что Европейский Союз
конфедерация было бы не совсем правильно. Такие принципы, например, как
непосредственное, прямое применение европейского законодательства во всех
странах-участницах приближает Союз к федерации. Можно заключить, что
Европейский Союз представляет собой сложное децентрализованное образование, в
котором отдельные механизмы, свойственные федерациям, применяются в
конфедеративных условиях на основе принципа независимости и взаимной
ответственности государств.
Разумеется, дебаты по
вопросам федерализма Европейского Союза далеки от завершения.[33]
Интересно, что
сейчас высказываются идеи и о превражении России в конфедерацию. «Единая,
конфедеративная...» – так называлась статья Д. Орешкина на эту тему.[34]
Ее основные тезисы:
- Конфедерация
государство, части которого, помимо налога в центр, связаны общей валютой и
системой обороны, – есть самая необременительная из форм государственного
устройства.
-
Конфедерализм в том виде, в котором он существует сегодня в Евросоюзе и США, не
чужд традициям российской государственности.
- Российская
империя была гораздо более гибким государственным образованием, чем СССР, за
счет того, что национальным протекторатам (Хивинское и Бухарское ханства,
Польша, Финляндия) было дано больше суверенитета, чем советским республикам.
- Нынешние
отношения России и Чечни, чей суверенитет закреплен конституцией республики,
являются «по-российски уродливыми и кровавыми», но конфедеративными.
-
Горизонтальное взаимодействие субъектов РФ работает эффективнее, чем
сложившаяся в России жесткая вертикаль «Центр – регионы».
Направить конституционное развитие
страны в сторону превращения ее в конфедерацию выдвигают и некоторые политики,
в частности, Б. А. Березовский, усматривая в конфедерации единственный путь не
допустить распада России.
По мнению Э.
Пайпа, «многое в статье Дмитрия Орешкина меня не устраивает. Прежде всего
возникает вопрос: почему России нужно ориентироваться на модель конфедерации,
если она еще не успела попробовать прелестей федерации? Сомневаюсь, что после
распада России может стать актуальной идея Российской конфедерации. По крайней
мере, государства, возникшие на развалинах СССР, больше норовят вступить в
другую конфедерацию - в Европейский союз. Те же, кто этого не может сделать,
сохраняют дистанцию от России, являясь сугубо формальными членами декоративного
СНГ».[35]
Э. Пайп считает, что и Д.
Орешкин, и Б. Березовский исходят из «ложной посылки, будто бы конфедерация
есть одна из форм государства». То есть Э. Пайп, как можно заметить, относится
к тому направлению, который считает конфедерацию юридическим, а не государственным
объединениям: «Конфедерация – это из области межгосударственных отношений, то
есть предмет не государственного, а международного права. Конфедерация – не
государство, а союз независимых государств, организуемый на договорной основе
для совместного решения определенных вопросов, у конфедерации нет собственного
суверенитета, нет собственной территории, гражданства, армии, системы налогов и
прочих атрибутов государства.
Надо сказать, что Д.Орешкин и Б.Березовский ничего нового не придумали. Формулу
«конфедеративного государства», которой нет ни в одном юридическом справочнике
(я подчеркиваю: в юридическом!), в свое время уже озвучивал Михаил Сергеевич
Горбачев и довел ее применение до логического конца – до распада советской
федерации и образования конфедерации по имени СНГ, которое, как известно,
государством не является».[36]
Таким образом, в современной
политической ситуации вопрос конфедератии является не только научным, но и
политическим.
Аналогично не столько научным,
сколько политическим является вопрос о конфедеративном устройстве союза России
и Белоруссии: «Модель конфедеративного объединения, не ударяя по политическим
амбициям отдельных лидеров и групп, позволяет исключить ситуацию, когда
белорусские или российские политики претендуют на участие во властвующих
структурах государства-партнера. Уменьшаются и шансы вмешательства во
внутренние дела друг друга».
Аргументы противников такой формы
устройства союза между Россией и Белоруссией: «Россия с Белоруссией - это
далеко не Западная Европа. Принимая за аналог страны ЕС, мы впадаем в глубокое
заблуждение по поводу параллелизма в развитии. Да, в Европе есть
конфедеративные отношения, даже существует Европарламент и Европравительство,
имеющие в основном координирующие полномочия. Идет и речь об унификации
валютных систем. Но Европе, чтобы начать объединительные процессы, понадобились
века. В течение этих веков развивались традиции европейского парламентаризма,
права и свободы, системы демократических ценностей, которые в конечном счете
сумели нейтрализовать даже тоталитарные тенденции XX века. Ни Россия, ни
Белоруссия таковых традиций не имеют. Скорее, они были больше знакомы с
наследием имперского авторитаризма. Поэтому нам надо прежде всего «дорасти» до
полностью партнерского, равноправного и доверительного конфедеративного
сосуществования».
В целом, анализируя
ретроспективный взгляд на примеры конфедераций, нельзя отрицать, что эта форма
довольно редкая и процент конфедераций как в современном мире, так и в
историческом разрезе, очень невысок. Кроме того, конфедерация чаще всего
является нестабильным государственным образованием, стремящимся либо к распаду
(Ливония), либо к превращению в федерацию (США, Швейцария – хотя Швейцария до
сих пор позиционирует себя как конфедерацию, на деле она уже давно перешла к
федеративной системе). В то же время нельзя отрицать возросший интерес к этой
проблеме в современном мире. Евросоюз, проблемы взаимоотношения России и Чечни,
России и Белоруссии вызывают пристальный взгляд на форму конфедерации,
вдумчивый и всесторонний анализ ее признаков, особенностей, достоинств и
недостатков.
Заключение
В современной науке
ведется спор о том, является ли конфедерация отдельной формой государственного
устройства. Проанализировав в основной части теоретические выкладки исследователей
и материал, касающийся конкретных конфедераций, можно сделать вывод о том, что
конфедерация все-таки представляет форму государственного устройства. Однако
нельзя отрицать, что эта форма довольно редкая и процент конфедераций как в
современном мире, так и в историческом разрезе, очень невысок. Кроме того,
конфедерация чаще всего является нестабильным государственным образованием,
стремящимся либо к распаду (Ливония), либо к превращению в федерацию (США,
Швейцария – хотя Швейцария до сих пор позиционирует себя как конфедерацию, на
деле она уже давно перешла к федеративной системе).
В целом, на основе проведенного
анализа фактического материала кажется возможным выделить ряд признаков, характерных
для конфедеративной формы государственного устройства, и ее отличия от
федеративной формы. Во-первых, это договорная форма образования конфедерации: большая
часть конфедераций была образованна на основе соответствующих договоров.
Во-вторых, в отличие от федерации, где попытка сецессии (свободного выхода)
рассматривается как мятеж, выход же из состава конфедерации означает
расторжение договорной связи с союзом. В-третьих, конфедерация не обладает
суверенитетом, суверенитет принадлежит государствам, входящим в нее. То есть
никакие решения союзной власти не имеют силы на территории государства,
входящего в состав конфедерации, без их согласия.
Предметы ведения
конфедерации обычно ограниченны конкретным перечнем вопросов. Это могут быть вопросы
войны и мира, внешней политики, формирование единой армии, общей системы
коммуникаций, разрешение споров между субъектами конфедераций. Поэтому в конфедерации
образуются не все государственные органы, а только те, которые необходимы для
осуществления задач, выделенным по договорным актам. В представительных органах
конфедерации делегаты представляют не территориальные части или население
одного государства, а суверенитет государства.
Субъектам конфедерации
принадлежит право нуллификации, то есть отказа в признании, либо отказа в
применении актов союзной власти.
В конфедерациях
отсутствуют единая экономическая, политическая и правовая системы. Так, конфедерация
не обладает правом непосредственного налогообложения. В конфедерациях не
обязательна единая система денежного обращения
Воинские формирования
комплектуются субъектами конфедерации, причем нередко сохранялось их двойное
подчинение государственным органам конфедерации и ее субъектам.
Является ли конфедерацией Евросоюз и каковы его перспективы? Хотя этот частный
вопрос не является задачей данной работы, тем не менее кажется возможным
остановиться на нем в заключении. Данный вопрос широко обсуждается юристами,
историками и политологами, поскольку перспективы развития Европы по
конфедеративному пути многим кажутся весьма привлекательными. Поскольку, помимо
конфедераций, существуют еще более аморфные образования – например,
содружества, однозначного вывода пока сделать невозможно. Представляется, что
вопрос о конфедеративности Евросоюза можно будет решить лишь по прошествии
определенного времени.
В последнее время высказываются
предложения конфедеративного устройства России; впрочем, достоинства такой
перспективы весьма сомнительны. Зато более перспективен конфедеративный подход
в отношениях между Россией и Белоруссией.
Таким образом, проблема
конфедерация оказывается актуальной и перспективной для дальнейшего изучения.
Список использованной литературы
I. Нормативно-правововая база и
комментарии
1. Конституции государств Европейского
Союза / Под ред. Л. А. Окунькова. М., 1997.
2. Конституция Республики Беларусь:
Научно – правовой комментарий / Под ред. В. Г. Тихини и др. Минск, 1996.
3. Конституция РФ. М.,1993.
II. Научная литература
4. Болховитинов Н. Н. США:
проблемы истории и современная историография. М., 1980.
5. Венгеров А. Теория государства и
права. М., 1998.
6. Кокотов А.Н. Об идеальной и реальной
формах государственного устройства России // Российский юридический журнал.
1995. №3. Стр. 49 – 57.
7. Корнев В. Автономия, федерация,
самоуправление: история и современность // Советская юстиция.1993. С.103 – 109.
8. Косов В. В. Процесс федерализации в
Западной Европе: миф или реальность? // Вестник Нижегородского государственного
университета им. Н. И. Лобачевского. М., 2003. №6. С. 35 – 53.
9. Кушнир А. Федерация или унитарное
государство // Народный
депутат. М., 1992.
10.
Марченко М. Н.
Сравнительные исследования проблем федерации // Вестник Московского
университета. Право. 1993.
11.
Махнач В.
Историко-культурное введение в политологию. М., 1998.
12.
Натан Р., Хаффман
Э. Современный федерализм: сравнительные
перспективы // Международная жизнь. 1991. №4. С. 35 – 84.
13.
Орешкин Д.
Единая, конфедеративная… // Московские новости. 2005. №1. С. 10 – 11.
14.
Пайн Э. Полемика
с политологом Дмитрием Орешкиным о перспективах «российской конфедерации» //
Московские новости. 2005. №3. С. 12 – 13.
15.
Пусточаров В.
Российский федерализм – сегодня и завтра // Международная жизнь.1994. С. 39
44.
16.
Согрин В. В.
Образование североамериканского государства: новое прочтение // VIVOS VOCO. 2002. №1. С. 27 – 41.
17.
Согрин В.В.
Политическая власть, демократия и олигархия в Северной Америке колониальной
эпохи. - Новая и новейшая история. 2001, № 1. С. 34 – 46.
18.
Согрин В.В.
Становление американского государства. СПб., 1992.
19.
Формы
государственного (территориального) устройства: исторический подход // Основы
государства и права. 1998. №1. Стр. 49 – 52.
20.
Элейзер Д. Дж.
Сравнительный федерализм // Полис. 1995. № 5. С. 22 – 27.
III. Учебные пособия, словари и
энциклопедические издания
21.
Алексеев С. С.
Государство и право. М., 1993.
22.
Батыр К. Всеобщая
история государства и права. М., 1998.
23.
Конституционное
(государственное) право зарубежных стран. Т. 1 – 4 // Отв. ред. Б. А. Страшун.
М., 1995.
24.
Политология /
Сост. И. А. Черкасов. М., 1997.
25.
Юридический энциклопедический
словарь. М., 1984.
Приложение
Различия между формами
государственного устройства
(схема Д Найса)
Рис. 1
Примечания
[1] Косов В. В. Процесс федерализации в
Западной Европе: миф или реальность? // Вестник Нижегородского государственного
университета им. Н. И. Лобачевского. М., 2003. №6. С. 35 – 53.
[2] Орешкин Д. Единая, конфедеративная
// Московские новости. 2005. №1. С. 10 – 11.
[3] Пайн Э. Полемика с политологом
Дмитрием Орешкиным о перспективах «российской конфедерации» // Московские
новости. 2005. №3. С. 12 – 13.
[4] Махнач В. Историко-культурное
введение в политологию. М., 1998.
[29] Косов В. В. Процесс федерализации в
Западной Европе: миф или реальность? // Вестник Нижегородского государственного
университета им. Н. И. Лобачевского. М., 2003. №6. С. 35 – 53.
